Петербургская арт-группа "Митьки" отмечает на этой неделе свое 25-летие. В Манеже в Москве проходит огромная ретроспективная выставка, в Петербурге вышла книга-исследование одного из основателей движения Владимира Шинкарева "Конец Митьков". Об экзистенциальном значении искусства "Митьков" говорит петербургский философ Александр Секацкий:
– Вспомним начало, когда сама литературная основа соединилась с экзистенциальным расширением, то есть тексты включили в себя определенный образ жизни. Все это было сделано настолько точно, что произошла будто бы вспышка, и перед нами возникла не просто очередная группировка, а новая экзистенциальная технология "под ключ". То, что в свое время было совершено "Митьками", представляло собой уникальную тактику сопротивления, которой, собственно говоря, нечего противопоставить. Она также непобедима, как непобедима сила аскезы, потому что сила аскета состоит в том, что он добровольно лишает себя того, чего мог бы лишить его мир. Поэтому когда мир приходит со своими требованиями, аскету остается развести руками: а у меня и так ничего нет – "Митьки" всегда в говнище, и что еще с них можно взять?
Понятно, что это защитная формула, которая имеет, как негативные, так и позитивные составляющие, она обладает духовной силой. С этим связана популярность группы. Ясно, что благодаря прекрасным текстам, сама формула никуда не делась, она в любой момент может быть распечатана заново. И именно поэтому столь важна жирная точка, хорошая концовка, потому что за пределами своей исторической вменяемости всегда начинаются злоупотребления. Формально люди, которые продолжают считаться "Митьками", могут до бесконечности предъявлять коммерческие права на этот бренд. Но дело не в том, что они от этого получат, а в том, что от этого портится сама формула, теряет свою внутреннюю убедительность. Предотвратить злоупотребления чрезвычайно важно именно для того, чтобы этот образ жизни, образ мысли, действий, который сейчас, может быть, неактуален и не нужен, был сохранен во всей своей экзистенциальной точности. Потому что наступит вдруг опять тоталитаризм, а вот наготове она – технология экзистенциального сопротивления "под ключ". Ее снова можно будет запускать.
Юбилей "Митьки" встретили в состоянии внутренних противоречий. Книга Шинкарева "Конец Митьков" не продается на выставке в Манеже. Автор анализирует причины, по которым он сам вышел из состава группы – в знак несогласия с деятельностью лидера "Митьков", Дмитрия Шагина, который с определенного момента стал принимать участие в мероприятиях, организованных властью – вплоть до предвыборной кампании Дмитрия Медведева. Внутренние противоречия арт-группы анализирует кинокритик и культуролог Михаил Трофименков:
– Первое – это жанр книги, который скользящий, меняющийся, и автор то говорит от первого лица, то оказывается лирическим героем, то превращается в еще одного лирического героя. Второе – это, как писали в сочинениях моего школьного детства, собственно говоря, "образ лирического героя". Здесь тоже очень много непонятного. Потому что если предположить, что персонаж книги, названный Дмитрием Шагиным, это своего рода тамагочи, то кто вообще его создал? Если Владимир Шинкарев – Флобер (а по-моему, он лучше, чем Флобер, я не люблю Флобера, как писателя), то, значит, Митя Шагин – это мадам Бовари, и это прекрасный ему комплимент. Но, может быть, здесь есть какая-то скрытая перекличка с темой профессора Преображенского, и Шарикова. Но тогда возникает вопрос: а кто, собственно говоря, в этой булгаковской паре хорош, а кто плох? То есть, образ одного лирического героя и второго, порожденного воображением и сознанием первого лирического героя, их отношения, думаю, заслуживают очень вдумчивого чтения. Надо понять, кто с кем спорит или ссорится – Флобер с мадам Бовари, доктор Франкенштейн со своим созданием или кто-то с кем-то еще?
Во всяком случае, понятно, что здесь не может быть однозначного ответа, поскольку если отрешиться от всех бытовых подробностей, конечно, эта книга посвящена ключевой проблеме не только искусства, но и мироздания. Это проблема творения.
Понятно, что это защитная формула, которая имеет, как негативные, так и позитивные составляющие, она обладает духовной силой. С этим связана популярность группы. Ясно, что благодаря прекрасным текстам, сама формула никуда не делась, она в любой момент может быть распечатана заново. И именно поэтому столь важна жирная точка, хорошая концовка, потому что за пределами своей исторической вменяемости всегда начинаются злоупотребления. Формально люди, которые продолжают считаться "Митьками", могут до бесконечности предъявлять коммерческие права на этот бренд. Но дело не в том, что они от этого получат, а в том, что от этого портится сама формула, теряет свою внутреннюю убедительность. Предотвратить злоупотребления чрезвычайно важно именно для того, чтобы этот образ жизни, образ мысли, действий, который сейчас, может быть, неактуален и не нужен, был сохранен во всей своей экзистенциальной точности. Потому что наступит вдруг опять тоталитаризм, а вот наготове она – технология экзистенциального сопротивления "под ключ". Ее снова можно будет запускать.
Юбилей "Митьки" встретили в состоянии внутренних противоречий. Книга Шинкарева "Конец Митьков" не продается на выставке в Манеже. Автор анализирует причины, по которым он сам вышел из состава группы – в знак несогласия с деятельностью лидера "Митьков", Дмитрия Шагина, который с определенного момента стал принимать участие в мероприятиях, организованных властью – вплоть до предвыборной кампании Дмитрия Медведева. Внутренние противоречия арт-группы анализирует кинокритик и культуролог Михаил Трофименков:
– Первое – это жанр книги, который скользящий, меняющийся, и автор то говорит от первого лица, то оказывается лирическим героем, то превращается в еще одного лирического героя. Второе – это, как писали в сочинениях моего школьного детства, собственно говоря, "образ лирического героя". Здесь тоже очень много непонятного. Потому что если предположить, что персонаж книги, названный Дмитрием Шагиным, это своего рода тамагочи, то кто вообще его создал? Если Владимир Шинкарев – Флобер (а по-моему, он лучше, чем Флобер, я не люблю Флобера, как писателя), то, значит, Митя Шагин – это мадам Бовари, и это прекрасный ему комплимент. Но, может быть, здесь есть какая-то скрытая перекличка с темой профессора Преображенского, и Шарикова. Но тогда возникает вопрос: а кто, собственно говоря, в этой булгаковской паре хорош, а кто плох? То есть, образ одного лирического героя и второго, порожденного воображением и сознанием первого лирического героя, их отношения, думаю, заслуживают очень вдумчивого чтения. Надо понять, кто с кем спорит или ссорится – Флобер с мадам Бовари, доктор Франкенштейн со своим созданием или кто-то с кем-то еще?
Во всяком случае, понятно, что здесь не может быть однозначного ответа, поскольку если отрешиться от всех бытовых подробностей, конечно, эта книга посвящена ключевой проблеме не только искусства, но и мироздания. Это проблема творения.