- В последнее время в российской политической элите все чаще раздаются заявления о том, что без практического, конкретного упоминания американской системы ПРО в Европе договор не будет ратифицирован в Государственной Думе. Это, конечно, отговорка, поскольку всем хорошо известно, что в Госдуме будут голосовать так, как им скажут из Кремля и из Белого дома. Тем не менее, это некие сигналы, которые на протяжении последнего времени посылались Соединенным Штатам. В свою очередь в США, особенно в Конгрессе, были четкие заявления о том, что если такая взаимосвязь будет как-то отражена в договоре, то договор не пройдет через Сенат. Между тем, пока нет ясности, каким именно образом будет зафиксирована взаимосвязь наступательных и оборонительных вооружений в новом договоре.
- Никаких оптимистических заявлений о дате подписания возможного документа не прозвучало. Значит ли это, что ключевым пунктом противоречия остается вопрос о размещении американских противоракет на юго-востоке Европы?
- Думаю, что да. Дипломатическая практика такова: до тех пор, пока принципиальные разногласия не сняты, а эти разногласия являются и для России, и для Соединенных Штатов принципиальными, дипломаты предпочитают не называть конкретных дат. Отсутствие договоренности о дате и о месте подписания свидетельствует о том, что пока разногласия сохраняются.
- И Лавров и Клинтон говорили сегодня о пользе перезагрузке в отношениях между Соединенными Штатами и Россией. Она действительно принесла какие-то плоды?
- Перезагрузка вызвала большие дискуссии и в России, и в Соединенных Штатах, но пока говорить о конкретных результатах не приходится. Потому что с американской стороны основная задача перезагрузки заключается в том, чтобы получить согласие России на жесткие санкции против Ирана. С российской стороны было недавно четко сказано, что никаких травмирующих санкций Москва не поддержит. Для России более важным является заключение этого договора по стратегическим наступательным вооружениям, но не с военной точки зрения, а с политической. Он будет интерпретирован как свидетельство того, что в стратегическом отношении Россия и Соединенные Штаты находятся на одном уровне. А в военном отношении договор не меняет тех тенденций, которые уже давно обозначились.
- Тон, которым министры публично общались друг с другом, можно определить как прохладное ожидание друг от друга. Это констатация такого уровня отношений между Россией и США или что-то более тревожное?
- Для России и для США перезагрузка означает разные вещи. Для России она означает, что Соединенные Штаты должны согласиться с российскими требованиями по ПРО и с российскими требованиями по так называемой "новой архитектуре европейской безопасности" - признать новые независимые государства бывшего Союза зоной так называемых привилегированных интересов России. А для Соединенных Штатов ключевое значение имеют две проблемы - Иран и Афганистан. По Афганистану немножко легче. Москва согласилась разрешить пролеты американских транспортных самолетов для снабжения группировок американских войск в Афганистане. Но это, как мне кажется, является результатом того, что для России исключительно выгодна вовлеченность американцев в Афганистане. Потому что это отвлекает политические, военные и экономические ресурсы Соединенных Штатов от других направлений внешней политики. В том числе от тех, которые для Москвы очень важны: Черное море, Южный Кавказ, Балтийский регион, отношения с Европой.
- Никаких оптимистических заявлений о дате подписания возможного документа не прозвучало. Значит ли это, что ключевым пунктом противоречия остается вопрос о размещении американских противоракет на юго-востоке Европы?
- Думаю, что да. Дипломатическая практика такова: до тех пор, пока принципиальные разногласия не сняты, а эти разногласия являются и для России, и для Соединенных Штатов принципиальными, дипломаты предпочитают не называть конкретных дат. Отсутствие договоренности о дате и о месте подписания свидетельствует о том, что пока разногласия сохраняются.
- И Лавров и Клинтон говорили сегодня о пользе перезагрузке в отношениях между Соединенными Штатами и Россией. Она действительно принесла какие-то плоды?
- Перезагрузка вызвала большие дискуссии и в России, и в Соединенных Штатах, но пока говорить о конкретных результатах не приходится. Потому что с американской стороны основная задача перезагрузки заключается в том, чтобы получить согласие России на жесткие санкции против Ирана. С российской стороны было недавно четко сказано, что никаких травмирующих санкций Москва не поддержит. Для России более важным является заключение этого договора по стратегическим наступательным вооружениям, но не с военной точки зрения, а с политической. Он будет интерпретирован как свидетельство того, что в стратегическом отношении Россия и Соединенные Штаты находятся на одном уровне. А в военном отношении договор не меняет тех тенденций, которые уже давно обозначились.
- Тон, которым министры публично общались друг с другом, можно определить как прохладное ожидание друг от друга. Это констатация такого уровня отношений между Россией и США или что-то более тревожное?
- Для России и для США перезагрузка означает разные вещи. Для России она означает, что Соединенные Штаты должны согласиться с российскими требованиями по ПРО и с российскими требованиями по так называемой "новой архитектуре европейской безопасности" - признать новые независимые государства бывшего Союза зоной так называемых привилегированных интересов России. А для Соединенных Штатов ключевое значение имеют две проблемы - Иран и Афганистан. По Афганистану немножко легче. Москва согласилась разрешить пролеты американских транспортных самолетов для снабжения группировок американских войск в Афганистане. Но это, как мне кажется, является результатом того, что для России исключительно выгодна вовлеченность американцев в Афганистане. Потому что это отвлекает политические, военные и экономические ресурсы Соединенных Штатов от других направлений внешней политики. В том числе от тех, которые для Москвы очень важны: Черное море, Южный Кавказ, Балтийский регион, отношения с Европой.
