Николас Ригетти - известный фотограф из французской части Швейцарии, в последнее время обрел популярность и в англоязычном мире благодаря своей специализации в иллюстрации диктатур, в большей мере, коммунистических. Ригетти увлекся профессиональными путешествиями в 1989 году, когда, как сказал он в интервью газете „Le Temps”, оказался среди студентов, направлявшихся в Китай, на площадь Тяньаньмэнь. Он пробыл с ними три недели, спал в их палатках, вел
долгие беседы о политических протестах, и все обуревавшие его тогда чувства вылились в первый крупный репортаж о диктатуре. Впоследствии, через девять лет волокиты, ему удалось получить северокорейскую визу и сделать другой выдающийся фоторепортаж. Затем последовали Туркменистан, Афганистан, Сирия, Сомали и … Приднестровье.
Николас Ригетти побывал в Приднестровье пять раз с 2010-го по 2013 год, и результатом этих поездок стала книга под экспрессивным названием „Приднестровье – страна, которой нет”, опубликованная на днях Editions Favre в Женеве в англоязычном журнале издательства Large Network. Одновременно, до 3 ноября, подборка фотографий из Приднестровья представлена на выставке в Бэн-де-Паки, Женева.
„Transnistria, o țară care nu există”
В интервью франкоязычному швейцарскому радио RTS на вопрос о том, как бы он охарактеризовал политический режим в Приднестровье, Николас Ригетти ответил: „Первые мои два визита пришлись на режим Игоря Смирнова, и тогда я понял, что это был нетипичный диктатор; многие из тех, с кем мне приходилось встречаться во время этой поездки, говорили, что это «мягкая» диктатура, в том смысле, что все друг друга знают, что это одна большая дружная семья и что страх здесь чисто политического порядка и не идет ни в какое сравнение с тем страхом, которым пропитана Северная Корея”.
На просьбу сотрудницы „Le Temps” Каролина Стивен рассказать, чем его так привлекло Приднестровье, Николас Ригетти ответил: „Если бы я знал ответ на этот вопрос, я больше не поехал бы туда. […] Скажу просто: меня волнует и завораживает этот массовый спектакль, этот театр абсурда. У них своя валюта, свои паспорта, свой гимн, свои выборы… Молодое поколение, родившееся после 1991 года, называет себя приднестровцами, а те, кто постарше, все еще говорят о Молдове. Это одна из территорий, которая пошла дальше других в процессе создания настоящего государства, которого, тем не менее, не существует, так как оно никем не признано, даже Россией”.
„Каково жить в стране, которой нет?”, спросила фоторепортера сотрудница „Le Temps”. „Официальный паспорт не дает жителям региона право покинуть эту территорию, они вынуждены использовать молдавский паспорт. Диплом о высшем образовании за рубежом не признают. Производители ставят [на товаре] молдавскую печать, иначе экспорт невозможен. Россия, которая берет на себя около 70% национальных расходов, держит там внушительную военную базу официальной численностью в 1500 военнослужащих, но, бесспорно, эта цифра [в действительности] раза в три выше”.
На вопрос о том, как объясняет он российские инвестиции такого масштаба в отсутствии и намека на официальное признание государства, Николас Ригетти ответил: „Трудно угадать, что у Путина на уме. Но, несомненно, Приднестровье не более чем песчинка русской империи, заброшенная далеко от ее границ и содержание которой обходится дорого. Сложившаяся ситуация – как заноза в пятке Европы, не говоря уже о Молдове, которой сложно будет интегрироваться в Европейский союз с пятью тысячами российских солдат на своей территории. Население, готовое воевать, под боком у НАТО – это бомба замедленного действия, которую не в интересах Путина выпускать из рук”.
Говоря о том, как воспринимают и оценивают в Тирасполе события на Украине, Николас Ригетти отмечает в интервью швейцарской газете „Le Temps”: „Правительство не желает ни под каким видом быть вовлеченным в эту волну насилия. Именно этим объясняется царящее там молчание: средства массовой информации словно воды в рот набрали, ни слова о том, что на самом деле происходит у соседей! Зато рассказывают, что от пяти до семи тысяч казаков отправились воевать на стороне пророссийских сепаратистов”.
В фотокниге швейцарского корреспондента много панорамных изображений, и все, кто брал у него интервью в последние два месяца в Швейцарии, интересовались, чем это вызвано. Ригетти отвечает, что работал с маленьким аппаратом Kodak, потому что хотел максимальной близости с приднестровцами, и что „необходимость в панорамной съемке возникла тогда, когда я увидел, если можно так выразиться, их интерьер, столь наполненный историей, памятными безделушками и книгами, тогда как экстерьер пуст, выхолощен …”
