Вера отдельно, церковь отдельно

Большинство граждан Молдовы считают себя православными, многие из них невероятно набожны. Церковь – неизменно лидирует в рейтингах доверия граждан. Чем отличаются понятия церкви и религии – попробуем разобраться в конце уходящей недели.

Жители Молдовы нечасто ходят в церковь, но продолжают верить в Бога. По мнению многих из них, роль церковных институтов в обществе зависит от действий, образа жизни священнослужителей. Что же смущает прихожан в деятельности церквей и священников – рассказывают жители села Рэдений Векь Унгенского района.

– По утрам и крещусь на рассвете. Благодарю Господа, что дожила до этого дня, что и сегодня увидела свет. Я почти не хожу в церковь. Она пустует, людей там почти не бывает.

Свободная Европа: Прихожане верят в Бога, но в храм не ходят?

– Люди верят во Всевышнего, но слишком много священников себя скомпрометировали. Может, те, кто не ходят в церковь, верят даже сильнее.

– Я ни за что на свете не откажусь от Бога и никогда не перестану верить. Можно молиться и дома. Встать на колени и помолиться, Господь всегда тебя видит. Я не крещусь без того, чтобы не помолиться Господу обо всех людях и о себе. Бог помогает тому, кто в него верит.

Свободная Европа: Люди ходят в церковь, верят в Бога или отдалились от веры?

– Люди в отчаянии. Если в кармане нет хотя бы 50-60 леев для поминальной молитвы или чтобы купить свечки, нет смысла приходить в церковь. Там дорого.

– Я была в Греции. Приходишь в храм, никто ничего у тебя не просит. Поставишь свечку, крестишься и выходишь.

– Христиане ходили раньше в церковь с интересом, с трепетом. А сегодня в церкви, прости Господи, нужно платить за всё. Поэтому и ходишь туда реже. Люди разочарованы.

– Ходить в церковь, следовать заповедям Господним, обрядам. Так поступали мои родители. И мы не должны забывать о тех, кого с нами уже нет. Но чтобы все это исполнять, нужно платить. Иногда я, прости Господи, подаю тем, кто просит, во имя Господа, потому что сама грешна.

– В церкви высокие цены. Это отдаляет людей, тем более молодежь.

– Вера сильна, но многие против нашей веры. Родились с одним Богом, а сегодня вот и баптисты, и евангелисты. Пусть люди верят, во что хотят, Господи, прости меня, только были бы они добрыми и мирными. Чтобы не были из тех, что приходили к нам, высматривали хозяйственных людей с хорошим домом, у которых не было детей, и зазывали в их секту.

– Есть множество сект, которые благодаря правильному менеджменту привлекают молодежь в церковь. У свидетелей Иеговы, баптистов больше времени на общение с молодежью, на то, чтобы завлечь ее к себе. А у нас, чтобы поговорить со священником как с духовником, нужно платить. У людей, особенно у молодежи, денег мало. Поэтому они все больше и отдаляются от церкви.

Свободная Европа: И, тем не менее, долгое время священники обладали авторитетом. Люди шли к церковнослужителю как к Богу – исповедаться, рассказать о своих несчастьях. Сегодня священники утратили доверие людей. Почему?

– Во-первых, потому что церковь расколота: Московская патриархия и Бухарестская патриархия. Во-вторых, пришло другое поколение священников: это уже не священники-духовники, а священники-бизнесмены. Сегодня священник наживается на грехах.

– Бог им судья, но не мы.

– Грех судить священника. Его есть, кому судить, не нам.

Свободная Европа: Есть ли разница в том, как проходила служба в церкви раньше, и как она проходит сейчас?

– Большая разница.

– Я не считаю себя особо верующей, но, пока живешь, нужно во что-то верить, во что-то хорошее. Я никогда не считала, что религия учит чему-то плохому. Если у человека есть страх Божий, и он думает: „Не стану делать того-то, потому что это плохо кончится и Бог меня накажет”, все зависит и от домашнего воспитания, и от семьи.

Свободная Европа: Пожилые считают, что молодежь слишком редко переступают порог церкви. У вас, молодого поколения, есть этому объяснение?

– Я хотел бы найти такую церковь, куда можно было бы прийти, пообщаться со священником и другими прихожанами. И такой священник должен быть примером для всех.

Свободная Европа: Каким должен быть священник в молдавском обществе, погрязшем в бедности и неопределенности?

– Он должен быть примером для прихожан, для других священников хотя бы в своей церкви. И хорошо бы, чтобы он отказался от всех церковных поборов и жил бы только на пожертвования. Да, может, это рискованно. Может, денег не будет. Может, он столкнется с финансовыми трудностями, но потом люди к нему потянутся, он обретет и доверие людей, и преодолеет финансовые проблемы.

Свободная Европа: Занимают ли молдаван мысли об аде и рае?

– Я, например, каждый день думаю о том, куда я попаду – в рай или в ад. Когда я совершаю плохие поступки, и меня мучит совесть, я просто уверена, что попаду в ад. Но когда я поступаю хорошо и горжусь тем, что я так поступила, не огрызнулась маме или не поссорилась с соседом, или не распускала сплетни, тогда я уверена, что попаду в рай.

​Свободная Европа: Вы часто вспоминаете десять заповедей?

– Постоянно.

– Когда я на грани, и то, что я делаю, не совсем правильно, но я вынуждена это сделать, так как нет другого выхода, тогда сложно.

Свободная Европа: Православная церковь помогает бедным?

– Иногда помогает. Может похоронить кого-то без денег. Ходят в детские сады и приюты, и дают милостыню.

– Иисус Христос учил людей делиться друг с другом. Например, история о пяти хлебах и двух рыбах говорит нам о том, что нельзя накормить множество людей чем-то малым. Идея тут в том, что у каждого есть понемногу и из того малого каждый может накормить и себя, и своего соседа. И если мы будем делиться, то в итоге получат все.

​Свободная Европа: Боятся ли Бога простые люди, политики?

– Простые люди больше. В политике много лицемерия. Я смотрела, как начинал господин Воронин, который был, и сегодня еще остается ярым коммунистом. Он помог восстановить Кэприянский монастырь, кое-что сделал, может, чтобы замолить свои грехи, Бог его знает. Но когда видишь, как он входит в церковь и крестится, молится и обращается к Богу… Почему же он тогда коммунист? Откажись от этого коммунизма, если веришь в Бога. И люди ему поверят, в то, что он действительно верит. Может, и было что-то хорошее в коммунизме, но хуже всего разрушение церквей. Сегодня церкви открываются, но мало прихожан.

– Разве возведение стольких церквей вселило в нас веру? Если в душе человека пустота и мрак, если священник, к примеру, не стремится помочь избавиться от этого, можно строить церкви на миллионы, но ничего не добиться.

Свободная Европа: Как проявляется возвращение к вере?

– Через хорошее поведение и благопристойность священников. Ведь есть хорошие священники, которые притягивают, которые живут этим, священники-духовники, которые идут в ногу со временем. У нас среди священников много реакционеров. Не знаю, откуда, они каждый раз придумывают новые традиции и правила, похожие на зороастризм обычаи, примитивные, не имеющие ничего общего с православием.

***

Если воспринимать церковь как театр, это может быстро наскучить. Если приходишь в храм, чтобы расслабиться, то понимаешь, что там довольно утомительно. Если приходишь в надежде на чудесное разрешение всех проблем, то открываются другие, более сложные. Если хочешь приумножить любовь, то понимаешь, что ее в тебе вовсе нет. И коль ищешь телесного здоровья, осознаешь, что болен душой, говорит протоиерей Октавиан Мошин, священник и настоятель церкви Сретения Господня при Молдавском госуниверситете.

Октавиан Мошин: Если в тебе нет веры, надежды, любви, то ты не можешь обрести ни добра, ни нежности, ни дружбы, ни терпения, ни, в конечном итоге, мудрости. Быть христианином не так-то просто. Вера в Бога – приятное, но тяжелое бремя. И не каждый готов принять этот образ жизни во имя и вместе с Богом.

Свободная Европа: И тогда, многие пытаются оправдаться тем, что не слишком часто ходят в церковь, потому что не видят в священнике образца для подражания, потому что в церкви все очень дорого и им не по карману пожертвования. Так говорят многие прихожане. Можно ли принимать во внимание эти оправдания?

Октавиан Мошин: Церковь – это не театр, который вызывает восхищение, где хорошо, красиво, и куда изредка приходишь, чтобы обрести покой. В церковь не нужно ходить ради священника, хотя хорошо, когда поддерживаешь духовную связь с батюшкой, который, как доктор, может тебя направить. В то же время, церковь – это не подиум, это не место, куда приходят избранные или самые праведные. Церковь должна ассоциироваться с лечебницей и со школой, где мы лечим души, и где мы чему-то учимся. Церковь открыта для всех. В то же время, мы должны понимать, что идем в церковь, чтобы стать ближе к Христу. Это сближение возможно через Святые таинства, поскольку благодаря литургии происходит возвышенная встреча человека с Богом. К этому нужно вести людей, которые должны приходить в церковь не ради пения, не ради комфорта или чтобы избавиться от стресса. Мы идем в церковь, чтобы молиться о грехах, чтобы очистить тело через пост и наполниться божественным. Мы встречаемся лицом к лицу и принимаем в себя Христа. Но сколько из тех, кто идет в церковь, это осознают? И проблема заключается, в том числе, в нас, служителях церкви, так как мы еще духовно незрелы, эта связь оборвалась в советский период. Поэтому в нас больше нет духовной составляющей. За эту четверть века мы сделали многое, но и слишком мало, потому что за годы потерь у церкви осталось лишь 10% от того, что было. Сегодня остался лишь бренд – православная церковь Молдовы. И все. Мы погрузились в чамур, увлеклись стройкой, ремонтом. И упустили суть, упустили душу человека.

Свободная Европа: Многие прихожане говорят, что хотели бы видеть большее участие служителей церкви в жизни нуждающихся – пожилых людей, детей, инвалидов. И это способствовало бы укреплению их убеждений, веры. Множество людей, которым нужна помощь, могли бы не стоять с протянутой рукой…

Октавиан Мошин: В этом смысле духовенство немного обновилось, потому что в церковь приходят молодые священнослужители, которые разделяют эти ценности и принципы, следуют этой стратегии. В обществе все еще есть стереотипы, которые мы должны преодолеть. В то же время, у нас уже есть энергичные священники, которые работают во всех направлениях.

Но и управление митрополии оживило в последние годы свою деятельность, так что у нас уже есть служители среди заключенных, в воинских частях, в больницах, в учебных заведениях. Так что эта открытость есть. Мы прошли тот период, когда массово строили и восстанавливали. И обратились к душам. Десять лет назад в Дрокии, откуда я родом, построили очень красивый храм. И когда он освящался, я поздравил святого отца и сказал ему: „Батюшка, радуйся, потому что церковь стоит, она расписана и устроена”. А он говорит: „Думаю, я не сделал даже 10%, потому что теперь предстоит самое сложное – наполнить ее душами”. Сложнее всего работать с людьми, с душами людей.

Свободная Европа: Некоторые политики, интеллигенция пытаются помогать церкви, многие из них становятся ктиторами храмов и монастырей. Но существуют мнения, что политики, видные деятели помогают церкви под давлением традиций и общества. Может, даже из страха. Это так?

Октавиан Мошин: Сделать что-то для церкви означает сделать что-то из любви к Богу. То есть, мы думаем о том, чтобы самим стать приятной Богу жертвой, а человек помогает, чем может. И тогда, то, что у кого-то есть финансовые возможности, еще не означает, что он великий ктитор и благодетель, а другой – нет.

​Свободная Европа: Ему прощаются грехи?

Октавиан Мошин: Грехи прощаются только через слезы раскаяния. Церковь у нас ассоциируется с тем, что нужно прийти и поставить свечку. Но ведь свечка не молится за тебя. Мы сами должны быть свечками. И тогда культ – всего лишь проявления того, во что мы верим, то есть учение или догма церкви и то, что в нашей душе, наша мораль. Любая религия должна включать эти три компонента: догму, мораль и культ. Но культ здоровый, источник которого что-то искреннее и чистое, то, во что человек верит и чем живет, на что полагается. Очень сложно отказаться от того, к чему ты привык, что помогает тебе не расти, а регрессировать. Сегодня человек обучен справляться в жизни только по горизонтали, а вера и церковь всегда придавали жизни вертикаль. Убить в себе старого человека значит не быть во власти зла. И тогда пост можно определить как отказ от всего плохого. Это не означает, что до начала поста все разрешено, а в пост – запрещено. Жизнь должна быть сплошным постом, который помогает нам разгрузить, очистить тело, чтобы наполнить его духовно. И тогда, если у человека что-то забрать, то следует дать ему что-то взамен, потому что он может стать еще хуже, чем был до поста. Поэтому хотелось бы, чтобы в день воскресения Господня мы были обновлены, просветленны, лучше, чем прежде.

Свободная Европа: Как вы считаете, церковь проникла в политику или политика в церковь?

Октавиан Мошин: Политика использует церковь.

​Свободная Европа: Почему церковь позволяет себя использовать?

Октавиан Мошин: Потому что церковь пользуется доверием, потому что у людей нет больше ничего святого. И чтобы достичь определенной цели они используют все возможные способы, так как люди бедны, в том числе духовно, и позволяют оказывать на себя влияние, и потому мы такие, какие есть. Но нам это не нравится, и мы пытаемся с этим бороться, объяснять нашим собратьям, которые подвержены подобному влиянию. Пусть политика идет своим курсом, а мы должны идти вместе с Богом и собирать всех вместе.

Свободная Европа: Молдаване бедны духом?

Октавиан Мошин: Есть такой принцип: чем богаче становится человек в материальном плане, тем выше опасность его духовного обнищания.

Свободная Европа: И что означает это духовное обнищание?

Октавиан Мошин: Если поискать это выражение среди девяти блаженств, „блаженны нищие духом”, то там в него вложен иной смысл. Речь не о том, что блаженны глупые, потому что Господь желает, чтобы мы были не глупыми, а счастливыми и смиренными. И тогда смирение – мать всех достоинств, и этого зачастую недостает молдаванам.

***

С самого своего появления христианство предопределяло новое мышление: терпимость, взаимопонимание, ненасилие, любовь к ближнему. Доктор православной теологии Ромео Чемыртан рассказывает о том, какова, на его взгляд, роль церкви в обществе.

Ромео Чемыртан: Если говорить о гражданской ответственности, то, конечно же, хочется, чтобы церковь принимала больше участия в воспитании гражданственности, человечности, в утверждении не только нравственных ценностей, поскольку они некоторым образом остаются предметом теории. Думаю, было бы лучше вернуться к идеям и ценностям, связанным с любовью к прекрасному, к идеям отцов церкви. Сегодня мы находимся в ситуации, когда материализм и идеи чисто человеческой демократии, лишенной сакраментальной основы, осложняют борьбу с бытовыми проблемами. Зачастую они преувеличивают человеческие слабости и преуменьшают успехи человека. СМИ также меньше рассказывает о внутренних успехах и победах человека и больше акцентирует внимание на его пороках, поскольку они заметны.

Свободная Европа: Учит ли церковь своих прихожан быть толерантными, ценить свободу, уважать окружающих?

Ромео Чемыртан: Все это начинается, в первую очередь, с семьи. Если в семье мы находим эти примеры, то у нас хорошая почва для того, чтобы это семя взошло и плодоносило. Церковь может смоделировать, придать этому некоторую структуру, основанную на христианских принципах. Сегодняшнее общество предрасполагает к толерантности, потому что мы открыты к миру. Мы больше не закрыты, как раньше. Мы больше не варимся в собственном соку.

​Свободная Европа: Но от многих священнослужителей мы слышим, что многое из того, что идет с Запада, вредно.

Ромео Чемыртан: Это радикальные взгляды, которые заостряют противостояние между Востоком и Западом, между христианством и другими религиями. Можно привести пример Византийской империи, где прекрасно и гармонично сосуществовали различные религии. Они сумели выстроить прекрасные отношения с исламом, что сегодня, как мы видим, сделать довольно сложно. До сих пор у Европы был хороший опыт, однако радикальные элементы, которые представляют минимальный процент общества, своими силами создают представление о том, что ситуация намного сложнее и опаснее.

Свободная Европа: Служители церкви считают, что на Западе много гомосексуалов, с ними нужно бороться.

Ромео Чемыртан: В 2000-е годы я прочитал статистику, которая показывала, что на Западе около только 7-8% населения нетрадиционной сексуальной ориентации. Интереснее всего то, что похожее исследование показывает, что в России около 2010 года был примерно тот же процент. Всегда существовал некий процент населения, который не соответствует общим человеческим, религиозным взглядам и т.д. С этим боролись, но было доказано, что это невозможно изжить. Сегодня Запад пошел по другому пути, по пути свободы – человек решает сам. И один из евангельских принципов – отделять пшеницу от плевел. Конечно, в западной системе многое можно критиковать, однако динамика там позитивна. Они ищут. Там нет чего-то, что застыло и не меняет своей формы. Они пытаются найти адекватные формулы. И человек, разделяющий фундаментальные христианские ценности, может обрести там свой круг, друзей и создать православный, восточный и т.д. микроклимат.

Свободная Европа: Вы часто бываете в храмах. Их число растет, но прихожан становится меньше. Как это объяснить?

Ромео Чемыртан: Есть те, кто уехали из страны, и кто больше не принимает участия в этих службах. Люди поостыли. Первая волна прошла до 2000 годов, когда вера была сильнее, люди надеялись, что в стране что-то изменится, что изменятся отношения между людьми, верили в лучшее будущее. Сегодня, с нынешними социальными, экономическими, политическими, проблемами, люди охладевают в своей вере. Накапливается опыт разочарований. Однако это не обязательно отрицательный опыт. Перефразируя Святого Апостола Павла, мы становимся сильнее в боли и страдании. То есть, все, что нас не убивает, идет нам на пользу. Сегодняшняя ситуация – это результат наших поступков в прошлом.

Свободная Европа: Поступков или грехов?

​Ромео Чемыртан: Не важно, как их называть. Поступок можно рассматривать и как добродетель, и как грех. В данном случае что-то должно измениться, но не в обществе. Мы выжидаем. Но это неверно – ждать когда изменится общество, и будто потом мы заживем хорошо. Нет, перемены идут изнутри.

Свободная Европа: Как добиться этого изменения изнутри, если все время говорят о том, что мышление человека ущербно, что человек не верит в собственные силы, не говоря уже о доверии, которое он должен испытывать к государственным институтам?

Ромео Чемыртан: Я бы провел параллель со здоровьем. Когда ты ни болен, ни здоров, ты терпишь ситуацию, и тебе кажется, что все нормально. Болезнь должна усилиться, и тогда человек осознает, что не все так хорошо, и он меняет и образ жизни, и питание, и мышление. Мы находимся в состоянии обострения болезни. Важно осознать, что мы больны, и найти лекарство. А лекарство, в первую очередь, в вере, в святых таинствах и в постоянном диалоге между людьми. Не во взаимных упреках, а в диалоге, в котором люди должны найти общий путь. Потому что невозможно самому решить проблемы в стране.

Свободная Европа: И, в завершение, если Молдова – светское государство, то почему церковь участвует в политике, а политика обращается к церкви?

Ромео Чемыртан: Это пережитки царских времен, времен советской империи, когда государство пыталось доминировать над человеком и управлять им всеми возможными и невозможными способами. Человек сегодня настолько информирован, что даже церковь не может им легко манипулировать.

Те, кто ищут истину, справедливость, порядочность, находят их в церкви, в СМИ, которые дают много разных точек зрения. Через благословение духа свыше они приходят к некоторым выводам. И тогда, если церковь попытается манипулировать в одном или в другом направлении – в пользу Запада или Востока, человек поймет, каковы плюсы и минусы всего этого.

Свободная Европа: Почему в свободном обществе, на звание которого претендует Молдова, люди ощущают себя заблудшими, растерянными?

Ромео Чемыртан: Оно не так свободно, как мы думаем. Нам бы хотелось, чтобы это было так, но до настоящей свободы нам еще далеко. Потому что выздоровление возможно только тогда, когда ставится диагноз, когда знаешь болезнь, и в чем она состоит. И у нас, также, люди еще не покаялись, еще не поняли, какое зло было совершено в прошлом, сколько церквей было разрушено не Москвой, а людьми, которые жили здесь, которые подчинялись приказам из Москвы, сколько могил было осквернено. В любой религии, а тем более в христианстве, память о предках, могилы – не зря у нас есть Пасха усопших, Родительский день – это нечто священное, и осквернение их подобно смертному греху. Соответственно, мы должны преодолеть и искупить этот грех. После того как произойдет это высвобождение, это очищение, люди, будучи свободными, смогли бы понять, каков их путь к будущему, к другим поколениям, которые могли бы что-то создать, а не оставаться в стороне. В нас очень сильна связь с местом, где мы живем. Мы пытаемся построить на этом и нацию, и культуру, и идеологию, что в любом случае ошибочно.

***

Социолог Ион Жигэу, исполнительный директор центра СBS-AXA, считает, что доверие прихожан к церкви осталось прежним. Изменился уровень доверия или недоверия к другим государственным институтам.

​Ион Жигэу: Наши граждане больше не доверяют ни одному государственному институту, то есть, ни правительству, ни парламенту, ни президенту. Они не верят в правосудие, не доверяют профсоюзам и политическим партиям. Но мы, тем не менее, должны чему-то доверять. Помимо этого, доверие к церкви проявляется не столько к институту церкви, сколько к божественной силе. Это одно из объяснений. Молдаване, все-таки, не самые примерные прихожане. Я верю в результаты наших исследований: 95% нашего населения – это православные христиане, 5% - представители других конфессий. Абсолютное, подавляющее большинство – это православные христиане, но только 5% из них – это практикующие верующие. Это очень мало. Остальные, кто называет себя православными христианами, на самом деле ходят в церковь из-за определенных обрядов – похорон, крестин, венчания. Может, хотя я в этом сомневаюсь, они приходят туда по большим праздникам: на Пасху или Рождество. Людей, которые ходят в церковь раз в год, трудно назвать практикующими верующими.

Свободная Европа: Чем вы объясняете то, что люди так редко ходят в церковь?

Ион Жигэу: Это очень-очень сложная тема.

Свободная Европа: Политика проникла в церковь или церковь в политику, и люди от этого дистанцируются?

Ион Жигэу: Нужно смотреть глубже в историю. Еще советская власть разучила людей ходить в церковь. Церкви закрывались. Было очень сложно получить образование, потому что было мало вузов, где священник мог получить нужные знания. И все-таки прошло 50 лет научного атеизма, в результате чего мало кто из наших молдаван остались активными прихожанами. Это одно из объяснений. Но есть и другое: в том, что касается священников, мы должны принять во внимание явление, которое называется „втайне, у всех на виду”.

Свободная Европа: Что это за явление?

Ион Жигэу: Есть прекрасные священники, но если какой-нибудь сельский батюшка сделает что-то предосудительное, то люди его прощают, не замечают этого. Если на его месте будет простой гражданин, который поступает так же, его осудят, а священника – нет. Это и называется „втайне, у всех на виду”. Можно говорить о многих факторах, разумеется, и о том, что некоторые священники занимаются бизнесом.

Свободная Европа: Да, храмы стали успешным бизнесом, православные церкви Молдовы стали стабильным источниками дохода…

Ион Жигэу: Мы не можем так говорить обо всех. Если какой-нибудь священник устанавливает цены повыше, то да, люди, может, и возмущаются между собой.

Свободная Европа: Но люди видят, что у священника – роскошная машина и дом за миллионы.

Ион Жигэу: Видят, и одновременно не видят. Здесь все связано с тем, что у молдаван слова священника не ставятся под сомнение. Мы не протестанты, не католики, вера которых содержит и рациональное зерно. Наша вера, в большей степени, иррациональна. То есть, мы верим, потому что должны верить, а не потому, что мой разум говорит мне, что я должен верить.

Свободная Европа: Политика проникла в церковь или церковь в политику?

Ион Жигэу: В том числе политика. Потому что некоторые священники и церковные иерархи все-таки участвуют в политической жизни. И делают это не на пользу церкви, отдаляя, таким образом, часть людей от церкви. Потому что у людей разные взгляды, которые они могут не разделять.

Свободная Европа: Многие люди говорят, что отказались переступать порог церкви, потому что не согласны с тем, чтобы митрополия зависела от русской патриархии, хотя таков церковный канон…

​Ион Жигэу: И здесь все довольно сложно. Во-первых, Кирилл – патриарх, и наши верующие не могут этого отрицать. Но если сравнить Кирилла с покойным Иоанном Павлом Вторым - папой римским, польским патриотом, который в первую очередь бы Папой, и только потом польским патриотом, то Кирилл – в первую очередь, патриот России, и уже потом патриарх. И, таким образом, если продолжить, он не наш патриарх, потому что у нас другая родина. Так рассуждают люди, о которых вы говорите. Они признают его как патриарха, и хотят видеть его прежде всего в этом качестве, а не как патриота России. Он должен быть выше этого.

Свободная Европа: Существует две митрополии – одна подчиняется Московской патриархии, а другая, Бессарабская митрополия, подчиняется Бухарестской патриархии. Если бы в Молдове была автокефальная церковь, все было бы иначе?

Ион Жигэу: Не совсем. Существует не очень здоровая конкуренция между этими митрополиями. В любом случае, русская церковь может сохранить здесь свое влияние, поскольку не все приходы согласны перейти в другую митрополию, к другой церкви.

Свободная Европа: В случае автокефальной церкви никуда не надо было бы переходить…

Ион Жигэу: Нет, тогда она раскололась бы еще раз. Потому что русские сохранили бы свои церкви и приходы – у них есть на это право – и тогда они остались бы в подчинении Русской православной церкви. Примером является Украина, где около трех патриархий. Румыны в Буковине находятся в ведении русской патриархии, в то время как украинцы относят себя к автокефальной украинской церкви, что и привело к расколу.

Свободная Европа: Если Бог – един, то потому столько разделений?

Ион Жигэу: У людей разные интересы. Интерес первостепенен. Мы, молдаване, в действительности, не знаем, в чем состоит наш интерес. Мы не знаем его ни в вопросе о церкви и митрополиях, ни в политической, социальной, повседневной жизни, ни в бизнесе. То есть, мы не совсем рационально осознаем наш интерес. У нас есть свои интересы. Мы – народ, благодаря Господу мы здесь, и мы должны знать, в чем заключается наш интерес, мы должны его осознать, защищать, продвигать.

Свободная Европа: Если бы церкви делали больше для нуждающихся, для тех, кто находится в безвыходном положении, она бы вернула к себе доверие?

Ион Жигэу: Безусловно. Проблема в том, что многие наши граждане действительно нуждаются в поддержке, в том числе со стороны государства, которое не выполняет своих обязательств, налогоплательщики вносят свой вклад, в том числе, в поддержку нуждающихся, через госбюджет. Наше государство почти не заботится о тех, кто нуждается в этом. Да, есть некоторые программы по сокращению уровня бедности, но вы сами видите, что бедность никуда не исчезла. Напротив, бедность превращается в нищету.

Свободная Европа: Что церковь может сделать?

Ион Жигэу: Социальная роль церкви должна быть существенней. Она должна оглядываться на другие церкви, на другие конфессии. Даже в Молдове есть неопротестантские конфессии, где сообщество имеет очень большое значение. Я уже не говорю о других странах, где церковные общины очень сильны и принимают активное участие в социальной жизни. В комбинации с заботой о душе, это могло бы дать очень многое. Иногда нам нужна и моральная поддержка. Да, некоторые умирают с голода, и, помогая людям не умереть с голода, поддерживая их, в том числе, морально, показывать путь, по которому они могут пойти, чтобы избавиться от бедности.

Свободная Европа: Молдаване бедны духом?

Ион Жигэу: Да, в большей степени. Они растеряли то, что у них было. Когда-то молдаване сами строили церкви, мосты, помогали друг другу, если что-то случалось. Они жили сообща.

Свободная Европа: В завершение: Молдова – светское государство, где церковь отделена от государства, или нет?

Ион Жигэу: Формально, да. Но неформально, из-за вмешательства некоторых священников в социальные и политические процессы, Молдова все-таки не светское государство. И наши высокопоставленные политики стоят с зажженными свечами рядом с митрополитом, кто-то другой торопится, бежит, чтобы первым получить святой огонь.

Свободная Европа: В надежде на прощение грехов…

Ион Жигэу: Трудно сказать, простятся они им или нет. Недовольство в нашем обществе растет, уже достигло максимума. Я сомневаюсь, что хотя бы 10% граждан довольны своей жизнью. Это катастрофическая ситуация с точки зрения нравственных ценностей, о которых мы говорили.