Ричард Холбрук, один из самых влиятельных американских дипломатов последнего времени, скончался вечером 13 декабря в одной из клиник Вашингтона. Он был отцом знаменитого Дейтонского мирного соглашения. И получил в своей среде прозвище политического бульдозера американской дипломатии.
Обозреватель Радио Свобода Андрей Шарый имел возможность наблюдать за работой Ричарда Холбрука на Балканах лично.
– Андрей, каким Холбрук был человеком: жестким, суровым или, наоборот, дипломатом, который умел находить общий язык со всеми конфликтующими сторонами? К какому типу дипломатов он относился?
– Он был бульдозером. Его и в журналистских кругах звали бульдозером. Ричард Холбрук был дважды связан в своей профессиональной карьере с балканским урегулированием. Сначала с 1994 по 1996 годы он был представителем президента Клинтона. Тогда представители нескольких великих держав присылали на Балканы своих специальных дипломатов, которые осуществляли посреднические миссии. А потом в самом конце 90-х-начале 2000-х годов он в той же примерно ипостаси участвовал в разрешении косовского кризиса.
Мне неоднократно доводилось бывать на пресс-конференциях Холбрука. И могу сказать, что он был жестким политиком. Кроме того, он был таким дипломатом, который делал в своей сфере просеки, как в Химкинском лесу. Большие просеки, огромное количество срубленных сучьев, но к цели он шел по самой кратчайшей дороге. Балканский конфликт был невероятно запутанный, осложнен огромным количеством мелких проблем, которые часто мешали видеть и достигать главную цель. Для Холбрука было характерно то, что он не заморачивался решением этих небольших проблем. Грубо говоря, судьба какой-нибудь маленькой деревушки на границе между сербскими и хорватскими вооруженными формированиями его интересовала меньше, чем общая проблема достижения мира любой ценой, поскольку именно это достижение позволило бы решить косвенные проблемы и той самой маленькой деревушки. Этим он отличался от многих дипломатов, которые работали тогда на Балканах.
Он довольно часто использовал неформальные способы общения. Скажем, я помню, как в конце 90-х годов он поехал в лагерь албанских, косовских партизан, с которыми тогда американская дипломатия не имела официальных контактов. И к ярости и негодованию сербов тогда появилась фотография, как он сидит босиком в партизанской палатке и ведет там переговоры с руководителями повстанческого движения. Холбрук считал это необходимым – установить прямой контакт с людьми, которые представляли воюющую сторону. Без этого, он считал, невозможно добиться перемирия. Сейчас с временной дистанции в 10-15 лет понятно, что этот стиль дипломатии принес региону больше плюсов, чем минусов. Это не безупречная работа, это не кружевное вышивание, но это метод, который позволяет добиться результата, несмотря ни на что и очень быстро.
– Ричард Холбрук в последние годы был спецпредставителем американского президента в Пакистане, совсем в другом регионе. Вы упомянули, что он в палатке у мусульман, у албанцев сидел без обуви. Он относился к тому типу дипломатов, которые в разных регионах мира, где работают, стараются вникнуть в историко-культурные особенности этих мест? Или он считал, что универсальные, главные законы дипломатии одинаковы для всех народов и всех конфликтных ситуаций?
– Уверен, что правильнее будет говорить о втором подходе. Он руководствовался, прежде всего, широко понимаемыми интересами американской внешней политики. Он был американским дипломатом, никогда этого не скрывая. Он проводил точку зрения США вне зависимости от культурных, религиозных или других обстоятельств. Я уже говорил о тех самых мелких проблемах, на которых очень многие заморачивались, в результате чего процессы урегулирования превращались в долгую и бесконечную дорогу от пункта к пунктам. Такой подход характерен для тех дипломатов, вне зависимости от их национальности, которые хорошо знают регион. Холбрук, по моим наблюдениям, на особенности того или иного региона не обращал большого внимания. Именно поэтому он добивался успеха вопреки сложившимся представлениям о том, какой должна быть дипломатия. Это принесло ему самую разную славу.
Скажем, если бы ему не удалось подписать Дейтонского соглашения, а он был одним из двух главных творцов документа вместе с Карлом Бильтом, шведским международным посредником (тогда он представлял ЕС), то тогда его методы скорее всего бы осудили. Но победителя не судят. Лес рубят - щепки летят. Вот так работал Холбрук.
Может быть, это такая традиционная американская манера, большой дипломатический стиль. Приезжает крупный, здоровый почти двухметровый мужик, говорит очень жестко, напористо, перебивает, когда хочет донести свою точку зрения. И если это приносит большой результат, победителя не судят. Если результата нет, то тогда, конечно, говорить об этом приходится в других тонах. Но в том, что касается балканского урегулирования, то на взгляд очень многих журналистов и экспертов, которые работали тогда в балканском регионе, без Холбрука не было бы столь быстрого и относительно мало кровопролитного мира на Балканах. Хотя, конечно, все проблемы этого региона не способны решить и сто Ричардов Холбруков.
Обозреватель Радио Свобода Андрей Шарый имел возможность наблюдать за работой Ричарда Холбрука на Балканах лично.
– Андрей, каким Холбрук был человеком: жестким, суровым или, наоборот, дипломатом, который умел находить общий язык со всеми конфликтующими сторонами? К какому типу дипломатов он относился?
– Он был бульдозером. Его и в журналистских кругах звали бульдозером. Ричард Холбрук был дважды связан в своей профессиональной карьере с балканским урегулированием. Сначала с 1994 по 1996 годы он был представителем президента Клинтона. Тогда представители нескольких великих держав присылали на Балканы своих специальных дипломатов, которые осуществляли посреднические миссии. А потом в самом конце 90-х-начале 2000-х годов он в той же примерно ипостаси участвовал в разрешении косовского кризиса.
Мне неоднократно доводилось бывать на пресс-конференциях Холбрука. И могу сказать, что он был жестким политиком. Кроме того, он был таким дипломатом, который делал в своей сфере просеки, как в Химкинском лесу. Большие просеки, огромное количество срубленных сучьев, но к цели он шел по самой кратчайшей дороге. Балканский конфликт был невероятно запутанный, осложнен огромным количеством мелких проблем, которые часто мешали видеть и достигать главную цель. Для Холбрука было характерно то, что он не заморачивался решением этих небольших проблем. Грубо говоря, судьба какой-нибудь маленькой деревушки на границе между сербскими и хорватскими вооруженными формированиями его интересовала меньше, чем общая проблема достижения мира любой ценой, поскольку именно это достижение позволило бы решить косвенные проблемы и той самой маленькой деревушки. Этим он отличался от многих дипломатов, которые работали тогда на Балканах.
Он довольно часто использовал неформальные способы общения. Скажем, я помню, как в конце 90-х годов он поехал в лагерь албанских, косовских партизан, с которыми тогда американская дипломатия не имела официальных контактов. И к ярости и негодованию сербов тогда появилась фотография, как он сидит босиком в партизанской палатке и ведет там переговоры с руководителями повстанческого движения. Холбрук считал это необходимым – установить прямой контакт с людьми, которые представляли воюющую сторону. Без этого, он считал, невозможно добиться перемирия. Сейчас с временной дистанции в 10-15 лет понятно, что этот стиль дипломатии принес региону больше плюсов, чем минусов. Это не безупречная работа, это не кружевное вышивание, но это метод, который позволяет добиться результата, несмотря ни на что и очень быстро.
– Ричард Холбрук в последние годы был спецпредставителем американского президента в Пакистане, совсем в другом регионе. Вы упомянули, что он в палатке у мусульман, у албанцев сидел без обуви. Он относился к тому типу дипломатов, которые в разных регионах мира, где работают, стараются вникнуть в историко-культурные особенности этих мест? Или он считал, что универсальные, главные законы дипломатии одинаковы для всех народов и всех конфликтных ситуаций?
– Уверен, что правильнее будет говорить о втором подходе. Он руководствовался, прежде всего, широко понимаемыми интересами американской внешней политики. Он был американским дипломатом, никогда этого не скрывая. Он проводил точку зрения США вне зависимости от культурных, религиозных или других обстоятельств. Я уже говорил о тех самых мелких проблемах, на которых очень многие заморачивались, в результате чего процессы урегулирования превращались в долгую и бесконечную дорогу от пункта к пунктам. Такой подход характерен для тех дипломатов, вне зависимости от их национальности, которые хорошо знают регион. Холбрук, по моим наблюдениям, на особенности того или иного региона не обращал большого внимания. Именно поэтому он добивался успеха вопреки сложившимся представлениям о том, какой должна быть дипломатия. Это принесло ему самую разную славу.
Скажем, если бы ему не удалось подписать Дейтонского соглашения, а он был одним из двух главных творцов документа вместе с Карлом Бильтом, шведским международным посредником (тогда он представлял ЕС), то тогда его методы скорее всего бы осудили. Но победителя не судят. Лес рубят - щепки летят. Вот так работал Холбрук.
Может быть, это такая традиционная американская манера, большой дипломатический стиль. Приезжает крупный, здоровый почти двухметровый мужик, говорит очень жестко, напористо, перебивает, когда хочет донести свою точку зрения. И если это приносит большой результат, победителя не судят. Если результата нет, то тогда, конечно, говорить об этом приходится в других тонах. Но в том, что касается балканского урегулирования, то на взгляд очень многих журналистов и экспертов, которые работали тогда в балканском регионе, без Холбрука не было бы столь быстрого и относительно мало кровопролитного мира на Балканах. Хотя, конечно, все проблемы этого региона не способны решить и сто Ричардов Холбруков.