Режим двойного отрицания

Рассказы вернувшихся из Грузии туристов, пораженных новыми отелями и выправкой полицейских, ложились на хорошо унавоженную российскую почву

Антигрузинский пропагандистский ресурс неожиданно обнаружил признаки своего исчерпания. Прошло всего четыре года после войны – обычные российские стереотипы живут дольше.

МОСКВА---Освобождение Ираклия Окруашвили для российско-грузинских отношений – маленький шедевр закона двойного отрицания. С одной стороны, успех врага своего врага Кремлю должен нравиться. С другой – этот враг совершенно не отказывался ни от намерения встречать новый год в Цхинвали, ни торговать России дурно пахнущее вино. Как быть?

Окруашвили – символ.

Меняются не только грузинские судебные пристрастия. Меняются российские стереотипы. Скажем, по данным грузинского МВД количество россиян, посетивших Грузию в первой половине прошлого года, превысило соответствующий показатель 2011-го на 75%. Есть и социология: к четвертой годовщине войны количество россиян, негативно относящихся к Грузии по данным Левада-центра, снизилось с 50% до 43. После победы Иванишвили социологи снова опросили сограждан. Но крах Саакашвили никак не изменил эту арифметику. Значит, Иванишвили вовсе не воспринимается символом спасения вековой дружбы.

Your browser doesn’t support HTML5

Режим двойного отрицания


Дело в чем-то другом.

Социологи не фиксируют еще одно: крепость мифов. Как про людоедский режим Саакашвили, так и про его реформаторские успехи. Антигрузинский пропагандистский ресурс неожиданно обнаружил признаки своего исчерпания. Прошло всего четыре года после войны – обычные российские стереотипы живут дольше. И дело, возможно, не только в отмене грузинских виз. Просто рассказы вернувшихся туристов, пораженных новыми отелями и выправкой полицейских, ложились на хорошо унавоженную российскую почву.

Конечно, туристы в Грузии не живут. Они не обязаны вникать в то, что отвращает от Саакашвили людей, которые ничего не имеет против вежливых постовых. Но туристы приехали из страны, в которой трудно удивить причудами вертикали власти, лживыми выборами, нечестным судом или разгоном митинга. А рассказы принимающей грузинской стороны, даже оппозиционно настроенной, обязательно включают в себя фразу "очень многое, действительно, сделано".

Российской власти, конечно, надолго хватит и тех 43%, которые продолжают считать грузин хуже американцев. Но то, что рассказы о зверином нраве Саакашвили так гарантированно, как прежде, не достигают цели, новость для власти наверняка настораживающая.

В этом плане поражение Саакашвили выглядит для Кремля несколько двусмысленно. С одной стороны, он повергнут, историческая справедливость по-кремлевски восторжествовала. Иванишвили оказывает Москве один политический знак внимания за другим. Но, кажется, и в Кремле уже начинают подозревать, что внимание слишком нарочито. И похоже на операцию прикрытия того факта, что Тбилиси готов к серьезным уступкам Москве не больше, чем Москва – Тбилиси.

Москве, конечно, не очень нужно примирение с Грузией вообще, чего она не скрывает. Но по этой логике еще меньше нужна ей, скажем, Киргизия, но на этом направлении политическая активность такова, будто речь идет чуть ли не о туркменских газовых недрах.

Непонимание гораздо шире, и Окруашвили на самом деле великий символ. Москва уже давно немного путается в выгодах приобщения Абхазии и Южной Осетии. Теперь она, похоже, не знает, кем в новой системе координат назначить Грузию – как прежде, врагом, или, как еще более прежде, примером вековой дружбы?

С одной стороны, конечно, повержен тот, о свержении которого так долго говорили. С другой – и тут уж не слукавить, – вместе с ним рухнул режим, генетически родственный, и об этом граждане тоже догадываются. В общем, Окруашвили на свободе. С одной стороны, приятно. Так сказать, злорадостно. С другой стороны – все равно ведь враг.