Мы встретимся в раю

Вот уже несколько месяцев в списке американских бестселлеров держится книга Эбена Александера "Доказательство Рая". Теперь она переведена и на русский язык. Это очень необычное сочинение. Автор – видный американский нейрохирург, работавший в медицинском центре при Гарвардском университете. Его постигла тяжелая болезнь – бактериальный менингит, у него была поражена и вышла из строя кора головного мозга, он впал в кому, по существу уже умер, и его жизнь поддерживали соответствующей аппаратурой. В таком состоянии он провел семь суток, после чего пришел в себя. И вот в этой книге он рассказывает о своем опыте пребывания по ту сторону жизни. Он, оказывается, все это время жил – но уже в другом бытии, в лучшем мире, который он называет Раем.

В сущности, это не ново. Имеются уже многочисленные свидетельства людей, побывавших в состоянии клинической смерти, этот феномен изучается много лет – насколько его можно изучать, то есть записывать рассказы этих людей. Самые известные сочинения об этом опыте написали доктор Муди и доктор Элизабет Кюблер-Росс. Кстати, отзыв доктора Муди о книге Александера помещен на ее обложке, он называет книгу Эбана Александера самым ярким свидетельством феномена NDE (Near Death Expirience – околосмертный опыт).

Опишем вкратце посмертные переживания доктора Александера. Он говорит, что сохранял сознание на всем протяжении этого опыта. Но поначалу это было очень суженное сознание, он сравнивает его с состоянием земляного червя. У него не было сознания своего "я", только сохранялось ощущение пребывания, нахождения в некоем "здесь" (there). Потом послышались ритмичные и очень неприятные звуки, похожие на барабанный бой, производимый некими железками, потом стали появляться неприятные, чудовищные как бы лица, он испытывал нарастающий страх. Сколь долго это продолжалось, он не может сказать, потому что чувства времени не было. Это была самая неприятная часть его переживаний. Но вот произошла перемена. Он погрузился во тьму, но она не была страшной и, оставаясь тьмой, каким-то образом пронизывалась светом. Свет нарастал, и он оказался в пространстве, полном всех цветов радуги, как бы заполненном мириадами бабочкиных крыльев. Появилась картина детей, играющих в благоуханных полях. И в то же время (повторяем, о времени мы говорим условно, ибо времени не было) ощущалось во всех этих орбитах некая закраина зла. И наконец рядом с ним явился образ женщины, которая стала с ним разговаривать. Это был разговор без слов, на невербальном уровне, пишет Александер, но все было понятно. Она сообщила: не бойся, с тобой не будет ничего плохого, и ты не сможешь сделать ничего плохого, тебя здесь все любят, но ты должен будешь вернуться назад. И если свести ее месседж к одному слову, то это было слово "любовь". А что касается того зла, которое ты ощущаешь, сказала женщина, это для того, чтобы люди свободно выбирали добро, чтобы у них был выбор. И вот он снова очутился в положении как бы земляного червя, но уже было не страшно. Потом он пришел в сознание, вернулся к жизни на этом свете.

Как доктор Александер оценивает этот свой опыт? Он неоднократно повторяет, что, будучи врачом, да еще хирургом, да еще нейрохирургом, он никогда не сомневался в телесной детерминированности человеческой жизни, был, что называется, стихийным материалистом, сводил сознание к жизни мозга. Но теперь он понял, испытал, так сказать, в реальности – причем в высшей реальности, – что бытие человека, бытие сознания, того, что называется душой, нельзя свести к тому, что мы переживаем на земле, нельзя прикрепить ни к чему земному. Как добросовестный исследователь, он дает альтернативные объяснение происшедшему с ним, и в специальном приложении к книге перечисляет все чисто научные, чисто материальные аргументы, приводимые для понимания этого неоднократно описанного феномена. Главный аргумент: в умирающем человеке выделяется фермент под названием кетамин (это доказано, и фермент был даже синтезирован и опробован в лабораторных условиях), производящий гипнотическое действие. Это как бы для смягчения первоначального ужаса смерти, говорят ученые-позитивисты.

Добросовестно приведя этот и многие другие аргументы, Эбен Александер в то же время уверен в реальности и значимости своего опыта – в экзистенциальной его значимости. И тут он, помимо описания этого опыта, высказывает несколько соображений, удивительно точно совпадающих с некоторыми очень известными философемами, на протяжении многих веков выдвигавшимися и осаждавшимися разнообразными мыслителями. При этом сам Александер отнюдь не философ. Он – врач-хирург, и вряд ли перед тем, как описать свой потусторонний опыт, знакомился с соответствующими философскими построениями. Я перечислю эти совпадающие пункты.

Первое. Вспомним его описание земляного червя, его ощущений как пребывание в некотором "здесь". Это самый настоящий Da-Sein Хейдеггера – наличное бытие. Голая фактичность бытия.

Второе. Александер говорит, что испытал существование неких краев, закраин зла и понял это как предусловие человеческой свободы, свободы выбора между добром и злом. Это главный аргумент в понимании зла как предусловия свободы, выдвинутый Шеллингом в его "Исследовании сущности человеческой свободы".

Третье. Очень важно испытанное им ощущение некоей первоначальной бытийственной тьмы, в которой появляется свет. Это переживание, полнее всего описанное и растолкованное старым немецким мистиком Якобом Бёме, говорившим, что изначальная бездна предшествует возникновению Бога, что Бог появляется из этой несотворенной бездны, Ur-grund, как он это называл. Это построение Бёме очень ценил Николай Бердяев, сам его всячески развивавший.

Бердяев же растолковал и четвертое переживание, испытанное Александером. Сам Александер говорит, что его опыт возможен стал постольку, поскольку он вышел из границ своего "я", то есть приобщился к общему, универсальному сознанию. У Бердяева есть мысль о ступенях познания: наиболее полное познание возможно при условии полного соединения индивидуальных сознаний, единства их в любви. Любовь не требует доказательств, и ей открывается тайна мира, тайна бытия. Рацио, рассудок действен там, где нужно что-то доказывать, например положения математики. То есть рассудок, а если угодно, и разум – это инструмент познания в условиях чуждости людей друг другу, истины математики неоспоримы даже для врагов. Но высшая истина открывается или способна открыться лишь единству людей в любви, их сращенному, соборному, как любили говорить в России, сознанию.

Повторяю: Александер не философ, и специально не искал философских объяснений своему опыту. Но то, что этот опыт совпадает с глубокими философскими умозрениями, говорит за его реальность в духовном плане. Человек по ту сторону бытия приобщается к неким последним и самым глубоким истинам.

Как говорил апостол Павел, не все мы умрем, но все мы изменимся. Или как писал поэт:

Но не горюй, земное минет горе,
Пожди еще, разлука недолга.
В одну любовь мы все сольемся вскоре,
В одну любовь, широкую, как море,
что не вместят земные берега.