Успех сторонников «традиционных ценностей» обнажил новые тенденции во французской политике
«Улица победила». Заголовок в газете «Либерасьон» весьма точно отражает настроение во французском обществе после того, как 3 февраля правительство Жан-Марка Эро объявило, что отложит до будущего года внесение в Национального собрание проекта нового закона о семье.
Официально причиной этого шага стали вовсе не массовые демонстрации, организованные днем ранее движением Manif pour tous в Париже и Лионе, а технические вопросы — загруженность парламента текущей работой, необходимость сперва рассмотреть пакет экономических законов, и, наконец, стремление доработать текст законопроекта путем консультаций со специалистами. Однако и сторонники, и противники проекта увидели в решении кабинета Эро прежде всего политический подтекст. В конце концов, о своей «победе» говорит сама «улица». Глава Manif pour tous Людовин Ля Рошер высказалась ясно: «Это победа. Законопроект не соответствует наилучшим интересам семей и детей. Это результат воскресной мобилизации. Очень важным было то, что протест был исключительно мирным».
Не менее ясными были и эмоции наиболее последовательных сторонников изменения семейного законодательства – представителей французских «зеленых», обвинивших социалистов – партнеров по правящей левой коалиции – в трусости. Особенно возмутило «зеленых» то, что о решении отложить законопроект было объявлено почти сразу же после массовых протестов – как будто в ответ на них. Не стеснялась в выражениях и часть депутатов-социалистов. И уж конечно не преминули позлорадствовать главные соперники социалистов – правоцентристы из Союза за народное движение, один из представителей которых назвал случившееся «метаниями между бардаком и паникой».
Почему именно семейное законодательство, а не экономические или внешнеполитические вопросы, вызвало во Франции споры и массовые протесты, и действительно ли можно говорить о триумфе «улицы»? Для ответов на эти вопросы необходимо вернуться примерно на год назад, когда в парламенте обсуждалась возможность легализации однополых браков. Довольно неожиданно для наблюдателей и политиков двух ведущих партий движение Manif pour tous, во многом организовавшееся «снизу», сумело собрать на свои крупнейшие митинги в защиту «традиционной семьи» и против однополых браков сотни тысяч людей. Сами по себе «традиционные ценности» для многих участников манифестаций были лишь поводом. Коалиция сформировалась очень широкая, от крайне правых, откровенно гомофобных организаций, католиков-традиционалистов или сторонников Национального фронта Марин Ле Пен – до простых обывателей, недовольных экономической политикой левого правительства, скептически настроенных по отношению к Евросоюзу или опасающихся избыточного вмешательства государства в их частную жизнь. Кампания была организована на весьма высоком уровне – начиная с запоминающегося, яркого символа (розовых и синих флагов с фигурками отца, матери и двух детей) и до использования социальных сетей для массовых мобилизаций. Важную роль в движении играла и играет молодежь, что особенно интересно, учитывая традиции молодежного левого, а отнюдь не традиционалистского, движения во Франции.
Заслуживает внимания тот факт, что они вовсе не так радикальны, как легализация однополых браков. Поддержанные ЛГБТ-сообществом, феминистскими и левыми организациями предложения легализовать суррогатное материнство, а также доступ к искусственному оплодотворению для лесбийских пар, не были в декабре при обсуждении во фракции одобрены частью самих социалистов, поэтому министр внутренних дел Мануэль Вальс заверил, что они не будут включены в финальный правительственный вариант законопроекта: «Правительство ясно выразило свою точку зрения – в новом законе не будет права ни на вспомогательные репродуктивные технологии, ни на услуги суррогатных матерей для однополых пар».
Остальные положения законопроекта были довольно умеренными – речь шла прежде всего об упрощении процедуры усыновления, об изменении процедуры развода, о регламентации положения так называемых «новосоединенных» семей, в том числе наделении новыми правами вступающих в повторный брак родителей, уже имеющих детей, а также о расширении прав несовершеннолетних, достигших 16-летнего возраста.
Однако даже такой вариант законопроекта не устроил как парламентскую оппозицию, так и «улицу». В Manif pour tous опасаются, что суррогатное материнство и искусственное оплодотворение для однополых пар все же попадет в текст закона – через депутатские поправки. Критике подверглась и идея расширения прав отчимов и мачех. По мнению традиционалистов, речь тут идет фактически о легализации того, что дети с юридической точки зрения будут иметь более двух родителей.
Подлило масла в огонь протеста и то обстоятельство, что с дискуссиями о законопроекте совпало внедрение в ряде школ новой разработанной министерством образования программы «Алфавит равенства», по замыслу ее авторов, призванной способствовать борьбе с дискриминацией по признаку пола, предоставлять мальчикам и девочкам равные «стартовые возможности». В этой программе сторонники традиционных ценностей усмотрели стремление властей «размыть» гендерную идентичность детей, разрушить традиционные социальные нормы. Появились обвинения в том, что власти намерены преподавать в школах так называемую «гендерную теорию», объясняющую различия между полами исключительно культурными стереотипами и потому, по мнению консерваторов, «пропагандирующую» сомнения детей в их гендерной идентичности.
Успеху парижской манифестации 2 февраля (по данным организаторов, она собрала до 500 тысяч человек, полиция говорит о 80 тысячах) способствовало и то, что она проводилась в совсем ином общественно-политическом климате, чем демонстрации в защиту «традиционной семьи» в прошлом году. Легализация однополых браков была поддержана явным большинством французского общества – чего нельзя пока сказать об изменениях семейного законодательства. Популярность президента-социалиста Франсуа Олланда и правительства за это время резко упала, напротив, в преддверии выборов в Европарламент вырос рейтинг Национального фронта. Общественную жизнь Франции потряс ряд скандалов, связанных опять-таки не с экономикой, а со спором о ценностях. 24 января начался хорошо скоординированный посредством соцсетей бойкот школ, в которых была введена программа «Алфавит равенства» - родители или написали заявления об уходе их детей из этих школ, или просто запретили детям посещать уроки . В бойкоте, масштабы которого явно удивили власти, участвуют не только представители католических и крайне правых групп, но и часть французских мусульман, которые также заявили о неприемлемости «гендерной теории» и «стирания различий между полами».
В отличие от «Дня гнева», демонстрация Manif pour tous прошла мирно. Но и она стала новым свидетельством укрепления во французской политике «третьей силы», не связанной прямо ни с одной из политических сил, даже с Национальным фронтом, и представляющей не только маргиналов, а довольно широкие слои населения. В результате протест, по крайней мере на данный момент, оказался более успешным, чем выступления против однополых браков.
Некоторые наблюдатели отмечают, что решение правительства отказаться от форсированного принятия семейного законодательства в этом году может быть связано с предстоящими в апреле-мае местными выборами и выборами в Европарламент. В случае неудачи на них позиция кабинета Эро будет серьезно ослаблена, поэтому сейчас эскалация конфликта совсем не в интересах правительства. В результате, как отмечает «Либерасьон», решение «притормозить» законопроект приняли «самые циничные» в руководстве социалистов. С другой стороны, о решении было объявлено в крайне неподходящий момент – непосредственно после манифестации, что и позволило говорить о «победе улицы» и еще больше усилило боевой дух Manif pour tous, которое во вторник выдвинуло новый ультиматум – немедленно отменить программу «Алфавит равенства», а также пересмотреть уже принятый парламентом в первом чтении закон о равенстве мужчин и женщин.
Кроме того, в самом правительственном лагере нет единства даже по ключевым вопросам. С одной стороны, министр внутрених дел Вальс занял жесткую позицию, обвинив участников манифестации 2 февраля в «антиреспубликанстве»: «Речь идет о бунте тех сил, которые выступают против: против элит, против государства, против налогов... Но самое главное – это силы антисемитские, расистские, гомофобные, короче говоря – антиреспубликанские». Видные депутаты-социалисты Патрик Блоше и Ив Дюран выступили в защиту «Алфавита равенства», назвав бойкот школ неприемлемой мерой, а саму секулярную модель образования – «цементом нации и фундаментом гражданственности». С другой стороны, представители властей постянно оправдываются, заверяя оппонентов, что не намерены поддерживать суррогатное материнство, как-либо ущемлять в правах «традиционные семьи», а также отрицают умысел преподавать в школах «гендерную теорию», настаивая, что «Алфавит равенства» – всего лишь инструмент «воспитания республиканских ценностей».
Так что, возможно, в ближайшее время будут организованы и массовые уличные выступления левых сил – но уже не в поддержку президента Олланда и правительства, а в защиту разделяемых левыми ценностей. Таким образом, «ценностный» разрыв между двумя частями французского общества, несмотря на попытки властей найти компромисс, пока расширяется.
Официально причиной этого шага стали вовсе не массовые демонстрации, организованные днем ранее движением Manif pour tous в Париже и Лионе, а технические вопросы — загруженность парламента текущей работой, необходимость сперва рассмотреть пакет экономических законов, и, наконец, стремление доработать текст законопроекта путем консультаций со специалистами. Однако и сторонники, и противники проекта увидели в решении кабинета Эро прежде всего политический подтекст. В конце концов, о своей «победе» говорит сама «улица». Глава Manif pour tous Людовин Ля Рошер высказалась ясно: «Это победа. Законопроект не соответствует наилучшим интересам семей и детей. Это результат воскресной мобилизации. Очень важным было то, что протест был исключительно мирным».
Не менее ясными были и эмоции наиболее последовательных сторонников изменения семейного законодательства – представителей французских «зеленых», обвинивших социалистов – партнеров по правящей левой коалиции – в трусости. Особенно возмутило «зеленых» то, что о решении отложить законопроект было объявлено почти сразу же после массовых протестов – как будто в ответ на них. Не стеснялась в выражениях и часть депутатов-социалистов. И уж конечно не преминули позлорадствовать главные соперники социалистов – правоцентристы из Союза за народное движение, один из представителей которых назвал случившееся «метаниями между бардаком и паникой».
Почему именно семейное законодательство, а не экономические или внешнеполитические вопросы, вызвало во Франции споры и массовые протесты, и действительно ли можно говорить о триумфе «улицы»? Для ответов на эти вопросы необходимо вернуться примерно на год назад, когда в парламенте обсуждалась возможность легализации однополых браков. Довольно неожиданно для наблюдателей и политиков двух ведущих партий движение Manif pour tous, во многом организовавшееся «снизу», сумело собрать на свои крупнейшие митинги в защиту «традиционной семьи» и против однополых браков сотни тысяч людей. Сами по себе «традиционные ценности» для многих участников манифестаций были лишь поводом. Коалиция сформировалась очень широкая, от крайне правых, откровенно гомофобных организаций, католиков-традиционалистов или сторонников Национального фронта Марин Ле Пен – до простых обывателей, недовольных экономической политикой левого правительства, скептически настроенных по отношению к Евросоюзу или опасающихся избыточного вмешательства государства в их частную жизнь. Кампания была организована на весьма высоком уровне – начиная с запоминающегося, яркого символа (розовых и синих флагов с фигурками отца, матери и двух детей) и до использования социальных сетей для массовых мобилизаций. Важную роль в движении играла и играет молодежь, что особенно интересно, учитывая традиции молодежного левого, а отнюдь не традиционалистского, движения во Франции.
Молодые сторонники Manif pour Tous на парижских улицах
Предотвратить легализацию однополых браков движению не удалось – закон был принят, хотя и после горячих парламентских дебатов, в ходе которых министрам пришлось заверять оппонентов, что он не направлен против «традиционной семьи», а лишь расширяет ее выгоды на всех французов. Движение противников перемен, однако, не распалось, и новой его мишенью стали грядущие изменения в законодательстве о семье.Заслуживает внимания тот факт, что они вовсе не так радикальны, как легализация однополых браков. Поддержанные ЛГБТ-сообществом, феминистскими и левыми организациями предложения легализовать суррогатное материнство, а также доступ к искусственному оплодотворению для лесбийских пар, не были в декабре при обсуждении во фракции одобрены частью самих социалистов, поэтому министр внутренних дел Мануэль Вальс заверил, что они не будут включены в финальный правительственный вариант законопроекта: «Правительство ясно выразило свою точку зрения – в новом законе не будет права ни на вспомогательные репродуктивные технологии, ни на услуги суррогатных матерей для однополых пар».
Остальные положения законопроекта были довольно умеренными – речь шла прежде всего об упрощении процедуры усыновления, об изменении процедуры развода, о регламентации положения так называемых «новосоединенных» семей, в том числе наделении новыми правами вступающих в повторный брак родителей, уже имеющих детей, а также о расширении прав несовершеннолетних, достигших 16-летнего возраста.
Однако даже такой вариант законопроекта не устроил как парламентскую оппозицию, так и «улицу». В Manif pour tous опасаются, что суррогатное материнство и искусственное оплодотворение для однополых пар все же попадет в текст закона – через депутатские поправки. Критике подверглась и идея расширения прав отчимов и мачех. По мнению традиционалистов, речь тут идет фактически о легализации того, что дети с юридической точки зрения будут иметь более двух родителей.
Подлило масла в огонь протеста и то обстоятельство, что с дискуссиями о законопроекте совпало внедрение в ряде школ новой разработанной министерством образования программы «Алфавит равенства», по замыслу ее авторов, призванной способствовать борьбе с дискриминацией по признаку пола, предоставлять мальчикам и девочкам равные «стартовые возможности». В этой программе сторонники традиционных ценностей усмотрели стремление властей «размыть» гендерную идентичность детей, разрушить традиционные социальные нормы. Появились обвинения в том, что власти намерены преподавать в школах так называемую «гендерную теорию», объясняющую различия между полами исключительно культурными стереотипами и потому, по мнению консерваторов, «пропагандирующую» сомнения детей в их гендерной идентичности.
Успеху парижской манифестации 2 февраля (по данным организаторов, она собрала до 500 тысяч человек, полиция говорит о 80 тысячах) способствовало и то, что она проводилась в совсем ином общественно-политическом климате, чем демонстрации в защиту «традиционной семьи» в прошлом году. Легализация однополых браков была поддержана явным большинством французского общества – чего нельзя пока сказать об изменениях семейного законодательства. Популярность президента-социалиста Франсуа Олланда и правительства за это время резко упала, напротив, в преддверии выборов в Европарламент вырос рейтинг Национального фронта. Общественную жизнь Франции потряс ряд скандалов, связанных опять-таки не с экономикой, а со спором о ценностях. 24 января начался хорошо скоординированный посредством соцсетей бойкот школ, в которых была введена программа «Алфавит равенства» - родители или написали заявления об уходе их детей из этих школ, или просто запретили детям посещать уроки . В бойкоте, масштабы которого явно удивили власти, участвуют не только представители католических и крайне правых групп, но и часть французских мусульман, которые также заявили о неприемлемости «гендерной теории» и «стирания различий между полами».
Комик Дьедонне - любимец французских антисемитов
Наконец, запрет на выступления комика Дьедонне Мбала Мбала, риторику которого власти сочли антисемитской, породил как дискуссии о свободе слова, так и резкую реакцию ультраправого сегмента французской политики – в частности, сторонников публициста Алена Сореля, призывающего к «общенародному восстанию» и национальному объединению в борьбе против буржуазных элит, сторонников социального прогресса и «сионистов» (при этом он строго воздерживается от расизма и призывает французских мусульман к общей борьбе) . Десятки тысяч сторонников Дьедонне, Сореля и правых националистов вышли 26 января на улицы Парижа на так называемый «День гнева» под лозунгами недоверия президенту Олланду. Часть демонстрантов – как отмечает пресса, впервые с 1930-х годов – скандировала антисемитские лозунги. Марш завершился задержанием около 250 человек.В отличие от «Дня гнева», демонстрация Manif pour tous прошла мирно. Но и она стала новым свидетельством укрепления во французской политике «третьей силы», не связанной прямо ни с одной из политических сил, даже с Национальным фронтом, и представляющей не только маргиналов, а довольно широкие слои населения. В результате протест, по крайней мере на данный момент, оказался более успешным, чем выступления против однополых браков.
Некоторые наблюдатели отмечают, что решение правительства отказаться от форсированного принятия семейного законодательства в этом году может быть связано с предстоящими в апреле-мае местными выборами и выборами в Европарламент. В случае неудачи на них позиция кабинета Эро будет серьезно ослаблена, поэтому сейчас эскалация конфликта совсем не в интересах правительства. В результате, как отмечает «Либерасьон», решение «притормозить» законопроект приняли «самые циничные» в руководстве социалистов. С другой стороны, о решении было объявлено в крайне неподходящий момент – непосредственно после манифестации, что и позволило говорить о «победе улицы» и еще больше усилило боевой дух Manif pour tous, которое во вторник выдвинуло новый ультиматум – немедленно отменить программу «Алфавит равенства», а также пересмотреть уже принятый парламентом в первом чтении закон о равенстве мужчин и женщин.
Кроме того, в самом правительственном лагере нет единства даже по ключевым вопросам. С одной стороны, министр внутрених дел Вальс занял жесткую позицию, обвинив участников манифестации 2 февраля в «антиреспубликанстве»: «Речь идет о бунте тех сил, которые выступают против: против элит, против государства, против налогов... Но самое главное – это силы антисемитские, расистские, гомофобные, короче говоря – антиреспубликанские». Видные депутаты-социалисты Патрик Блоше и Ив Дюран выступили в защиту «Алфавита равенства», назвав бойкот школ неприемлемой мерой, а саму секулярную модель образования – «цементом нации и фундаментом гражданственности». С другой стороны, представители властей постянно оправдываются, заверяя оппонентов, что не намерены поддерживать суррогатное материнство, как-либо ущемлять в правах «традиционные семьи», а также отрицают умысел преподавать в школах «гендерную теорию», настаивая, что «Алфавит равенства» – всего лишь инструмент «воспитания республиканских ценностей».
Первый официальный однополый брак во Франции был заключен в мае 2013 года
В результате зреет недовольство среди самих левых, часть которых предлагает не оглядываться на правительство и вносить в парламент законопроекты о семье в том виде, в котором они существуют. Это, однако, вряд ли возможно до выборов. А после них (в случае неудачи левых) закон вряд ли можно будет принять без еще более массовых протестов. Страсти бушуют на самом левом фланге французской политики – уже упомянутые «зеленые», а также политики Левого фронта и ЛГБТ-организации прямо обвиняют Олланда и его кабинет в «трусости» и предательстве левых идеалов. Газета «Гардиан» приводит слова руководителя одной из феминистских организаций: «Правительство испугалось реакционеров и по сути поступило так, что теперь они чувствуют себя победителями. Но ведь люди голосовали за левых ради социального прогресса».Так что, возможно, в ближайшее время будут организованы и массовые уличные выступления левых сил – но уже не в поддержку президента Олланда и правительства, а в защиту разделяемых левыми ценностей. Таким образом, «ценностный» разрыв между двумя частями французского общества, несмотря на попытки властей найти компромисс, пока расширяется.