«Улица корчится безъязыкая! – эти слова Маяковского совсем не о Тирасполe.
«Улица корчится безъязыкая! – эти слова Маяковского совсем не о Тирасполе. Здесь улицы ведут неспешный и поучительный разговор друг с другом, используя мертвый (что-то вроде латыни), но очень высокий по смыслам язык. Мне помнится, что я когда-то его и не знал, и умудрился забыть.
Карл Либкнехт выкликает расположившуюся несколько на отшибе Клару Цеткин, Свердлов переговаривается с Орджоникилдзе, Маркс небрежно приветствует словно слепленную из воска Надежду Константиновну. А эти чудесные Восстания, Победы, 1-го мая, Профсоюзов, Правды – вот она вроде бы лимоновская «великая эпоха», можно дотронуться рукой.
Но советский миф – это еще с начала 90-х годов прошлого века – лишь инструмент огораживания, маркирования своей инаковости и сопротивления румынскому национализму или тому, что здесь таковым считали и считают. Коммунистическая идея из монументальных имен и названий выветрилась. Поднимаюсь по Ленина до пересечения с 25 Октября. На стене табличка с именем вождя мирового пролетариата, датами рождения и смерти. По соседству, в нескольких метрах - большой билборд, на котором барышня в бикини раскинулась в фривольной позе. Мог ли Владимир Ильич мечтать о лучшей кампании!? Вообще, сочетание советского и современного иногда приобретает причудливые формы. Пытаюсь узнать у милиционера, охраняющего вход в отраслевое ведомство, как получить необходимую информацию. «Отправьте письмо по почте, - говорит он и почему-то мрачнеет, - никак иначе». Захожу на сайт министерства, нахожу телефон приемной, звоню. Мне все вежливо и спокойно разъясняют.
Из советских идеологем Приднестровье оставило для внутреннего пользования всего несколько. В первую очередь интернационализм, который здесь перетолкован в полном согласии с новомодными тенденциями, как теория гражданской нации, опирающейся не на национального возрождение, а на представление об уникальной геополитической роли региона со всем его многонациональным составом и укладом. Это все настолько общее местом, что даже неловко повторять.
Тирасполь служит хорошей иллюстрацией идеи гражданской идентичности. Его жители в массе своей – типичное городское население. Отсутствие фольклорных элементов в одежде, европейский стиль, опрятность и подтянутость, никаких следов влияния сельской культуры, которая привычно хаотизирует любой дресс-код.
Удивительно, оформленность в одежде и пластике присутствует, несмотря на совсем невысокий, если не сказать больше, уровень доходов. 200 долларов – средняя зарплата, а если 350 – имеешь полное право чувствовать себя Крезом и поглядывать на окружающих свысока. Бедность – постоянный контекст всех разговоров и размышлений об особенностях национальной охоты. Захожу в крошечную будочку часовщика. «Это будет дорогой ремонт, - говорит он, определив причину поломки моих часов, - 150 рублей (около 15 долларов)». Через несколько дней я с ним расплачиваюсь, он небрежно кидает рубли в далекий ящик: «От этого не разбогатеешь». То есть, выложить махом такие деньги для тираспольчанина – задача не из легких, но и обладание этой суммой едва ли способно сделать человека счастливым.
Этнический сепаратизм, которым мне приходилось заниматься до сих пор, дает куда более простую картину общественных отношений, нежели, условно говоря, гражданский. Идентичность, формируемая представлениями об исторической роли Пограничья в конфликте Запада и Востока – это сложный комплекс прежде всего культурных, политических, но и этнических тоже, критериев, которые уводят общество от привычной и слегка устаревшей формулы «нация-государство». Вместе с тем, смысл куда более современной теории «гражданская нация» в Приднестровье, похоже, слегка прихрамывает. Случайный знакомый по имени Виктор, яростный критик местных порядков (таких в Тирасполе, он сам это признает, почти совсем нет) называет Приднестровье «мусорским недоразумением» или как-то очень похоже. Я с ним не спорю, поскольку пока плохо понимаю особенности приднестровского уклада, но по оценкам материй мне знакомых, понимаю, что стихийный тираспольский диссидент как-то уж чересчур категоричен.