Свое и чужое

В схеме новосибирского метро невозможно запутаться. Всего две линии. Всего одна пересадочная станция. Так что поездки в этой подземке долгими не бывают. И все же время пребывания в вагоне скрашивается всякой полезной информацией. Она размещена на маленьких мониторах, подвешенных над поручнями: о погоде, курсе валют, культурных событиях и исторических датах. Помимо расклеенных в вагонах рекламных постеров встречаешь плакат со столбцом слов, где проставлены ударения – новосибирцев и гостей города призывают говорить правильно. Метрополитену нет и 30 лет, и ему пока удается сохранять единый стиль. Хай-тек приправлен лаконичными мраморными панно с сибирскими пейзажами. Из контекста всей этой сдержанности и неназойливого просветительства выламывается плакат, построенный, в традициях холодной войны, на оппозиции "свой" – "чужой". Заокеанскую курицу не потому не стоит покупать, что она дороже или хуже по вкусовым качествам родной, отечественной, а лишь на том основании, что "ведь в России есть своя".

Квасной патриотизм докатился до столицы Западной Сибири. Курица из новосибирского метро перекликается со связкой баранок на московской футболке: "У нас свои приколы / без вашей кока-колы".

Первый звонок прозвучал в июне, когда Жириновский призвал искоренить из русского языка все иноязычные заимствования. В обществе, вспомнив о мокроступах, посмеялись и забыли. Но кто даст гарантию, что к этому лингвистическому выверту законодатели не вернутся? Ведь не кажется уже большой части населения вздорной идея отказа от импорта. Картина мира стремительно сужается до опушки с родными березами, осинами и развесистой клюквой.

Точно не подсчитано, но по оценкам одних лингвистов 90 процентов новых слов русского языка составляют термины. Другие ученые говорят о 75 процентах, что тоже немало. Хотя новые термины нередко быстро перекочевывают из узкоспециальной сферы в обыденную речь, многие из них остаются неудобными и непонятными. Велико искушение от них избавиться, заменить чужое слово на свое. Чтобы, к примеру, банковский документ или инструкция к техническому устройству не вызывали тихую тоску. Ничего не получится, говорит замдиректора Института русского языка имени Виноградова Леонид Крысин:

– Согласен, насыщенный терминами текст у неспециалиста вызывает определенные трудности. Возьмем аннотации к лекарствам – там даже словари не помогут, потому что там названия каких-то фармацевтических соединений, средств, снадобий и, кроме того, иногда специфические названия болезней. Через это надо продираться, ничего не поделаешь. Перевести на бытовой язык такого рода терминологию и терминологический стиль нельзя. И есть закономерности, которые определяют, почему в банковской терминологии, в медицине и в прочих специальных областях преобладает иноязычная терминология. Дело в том, что в этих сферах очень активно действует процесс интернационализации, то есть образования некого единого терминологического интернационального словаря, который понятен живущим в разных странах представителям данной специальности. В некоторых странах есть своя терминология, но если бы она существовала у каждого национального языка, то процесс общения между людьми, которые, допустим, в компьютерной сфере работают или в той же медицине, был бы в известной мере затруднен, потому что надо было бы не просто переводить, а находить точные терминологические соответствия. Могу привести пример. В русской банковской терминологии традиционно использовались слова "заимодавец" и "заемщик". Заимодавец – тот, кто дает взаймы, а заемщик – тот, кто берет взаймы. Но давно уже эти слова вытеснены интернациональными, по существу, терминами "кредитор" и "дебитор".

– Хотя, в общем, куда понятнее – заимодавец и заемщик.

– Конечно! А я и хочу как раз подчеркнуть, что эта тенденция к интернационализации характерна совсем не для всего языка, только для специальных сфер, связанных с определенными профессиями. А в обыденном языке, конечно, этого нет, никакой интернационализации и быть не может, иначе тогда национальный язык теряет свою специфику.

– То есть для русского языка в таком широком смысле этого слова такие термины, как "кредитор" и особенно "дебитор", все равно остаются немного чужими?

– Конечно! Правда, обычный человек, может быть, "заемщик" еще употребит, а "заимодавец" – уже устаревшее слово. И все-таки у него прозрачная структура. Оно более "свое".

– Каков механизм, когда эти чужие слова начинают казаться своими, если это происходит, конечно?

– Когда они покидают узкую специальную сферу, начинают употребляться в повседневном языке. Допустим, слова из морской терминологии: "крейсер" или "парус". Кажется, что тут такого иностранного, иноязычного? Иноязычность исчезает, человек не ощущает ее.

– Но это уже очень старые заимствования, они очень хорошо прижились. А я имею в виду то, что на наших глазах происходит. Вот мы столкнулись с новым словом, проходит год, два, три...

– Нет, для языка сроки год, два, три очень маленькие. Все-таки процесс полного освоения слова или каких-то других языковых элементов измеряется десятилетиями. Допустим, слова "гаджет" и "дивайс". Хотя они употребляются и в газетах, и в интервью всяких, то есть не обязательно специалистами, они все-таки ощущаются как иноязычные и чужие. Может быть, они вообще исчезнут, а может быть, укрепятся в бытовом языке и перестанут восприниматься как чужие. Тут еще многое значит структура слова. Вот, например, по своему виду и по звучанию слово "ипотека" совершенно не похоже на иностранное. Ипотека – ну, мало ли там... Картотека, библиотека – несколько таких слов в русском языке со второй частью "-тека". Но главное, сама структура слова, слоговая даже, очень простая. А с другой стороны, какой-нибудь "кронштейн", хоть он и вышел за пределы технической терминологии, все равно воспринимается как чужой. "Кронштейн" – что-то совсем нерусское.

– Еще дело в том, что "ипотека" ближе к русской орфоэпии.

– Да, повторю, структура слова такова, что иноязычность незаметна.

Леонид Крысин о заимствованиях и терминах

– Особая сфера бытования иноязычных по происхождению терминов – это законодательные документы. У вас не очень давно была встреча с депутатами Государственной Думы, то есть с теми людьми, которые работают над законами, и эти документы потом начинают действовать по всей страны, с ними потом знакомятся очень многие люди, не владеющие этой терминологией. Какие рекомендации вы дали парламентариям?

– Я говорил как раз о том, что надо различать, в какой функции и в какой среде употребляется тот или иной банковский или финансовый, экономический термин. Если это общение специалистов, принадлежащих к этой сфере, то тут может быть любая насыщенность специальной терминологией, в том числе и иноязычной, без каких-то пояснений. Другое дело, если пишется учебник для студентов, которые хотят стать специалистами в банковском деле, в экономике и так далее. Еще другое дело, если это популярная статья в газете, которая описывает, допустим, какие-то события, действия и так далее наших банков, каких-то учреждений, относящихся к экономике, там нужны пояснения обязательно. Если будет употреблено слово "эмиссия" без пояснений ("рост эмиссии кредитных билетов" – что-то в таком духе), это непонятно. Потому что "эмиссия" не только в банковском деле употребляется, но и в технике тоже есть эмиссия.

– Но все три случая, о которых вы сейчас говорили, касаются локальных, узких сфер. Вот это вот популярная статья, это вот для общения специалистов и так далее. Но как быть, повторю, с законами, которые, с одной стороны, должны быть юридически выверенными, а с другой стороны, предназначены населению.

– Конечно, термины должны поясняться. Это такая техническая даже вещь – в скобках после какого-то термина, который по представлению составляющего документ не знаком неспециалисту, нужно обязательно писать, что это такое. Обязательно нужно пояснение, потому что закон касается всех, и если его писать с использованием только специальной терминологии, то его действие будет очень ограниченным.

– Депутаты согласились с вашей рекомендацией?

– В целом соглашались, и как раз говорили о том, что специалисты против того, чтобы заменять устоявшиеся термины какими-то переводами на русский язык.

– То есть устоявшиеся в других языках и в других терминологических системах?

– Да-да. По существу, это такая интернациональная система. В Государственной Думе мы говорили только о банковской терминологии, но это относится и к любой другой сфере. Компьютеры, допустим. Компьютерная терминология основана на английском языке, но она, по существу, сейчас интернациональна, – говорит Леонид Крысин.