Жестяной барабанщик

В Германии в возрасте 87 лет скончался немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1999 года Гюнтер Грасс.

Один из самых известных и самых читаемых немецких писателей второй половины XX – начала XXI века, Грасс не скрывал своих левых политических взглядов. Широкую международную известность ему принес первый же роман – "Жестяной барабан", вышедший в Германии в 1959-м, а в России опубликованный только в середине 1990-х годов. Это первая часть "Данцигской трилогии", которую продолжили книги "Кошки-мышки" и "Собачьи годы". Другие важные произведения писателя: "Под местным наркозом", "Траектория краба", "Крик жерлянки". В 2006 году Грасс опубликовал автобиографическую книгу "Луковица памяти", в которой откровенно рассказал о своей ранней молодости: во время Второй мировой войны, 15-летним мальчиком, он был призван в гитлеровскую армию и до весны 1945 года честно сражался за Рейх, в том числе на Восточном фронте.

Так что жизнь одного из самых известных писателей послевоенной Германии была полна поворотов и противоречий. Грасс родился в Данциге, переняв от своей восточнославянского происхождения матери многие особенности католического мировоззрения. После войны Грасс учился живописи, скульптуре и графике, участвовал в выставках, жил в Париже, был несколько раз женат, у него шесть детей от трех женщин. В Париже 32-леьний Грасс и написал "Жестяной барабан", ставший первым художественным произведением в Германии, в котором описывались события Второй мировой войны. В центре повествования – история мальчика, который после прихода к власти в Германии нацистов отказывается расти, не соглашаясь с происходящим в стране. После экранизации романа в 1979 году режиссером Фолькером Шлёндорфом Грасса узнал весь мир. Фильм завоевал главный приз в Каннах, а затем и "Оскара" как лучший иностранный фильм.

В 1999 году Гюнтер Грасс в возрасте 72 лет удостоен Нобелевской премии по литературе. Вот цитата из его нобелевской речи: "Подобно тому, как Нобелевская премия, если отвлечься от всякой ее торжественности, покоится на открытии динамита, который, как и другие порождения человеческого мозга – будь то расщепление атома или также удостоенная премии расшифровка генов, – принес миру радости и горести, так и литература несет в себе взрывчатую силу, даже если вызванные ею взрывы становятся событием не сразу, а, так сказать, под лупой времени, и изменяют мир, воспринимаясь и как благодеяние, и как повод для причитаний, – и все во имя рода человеческого".

К концу 1970-х годов Грасс уже завоевал в Германии признание в качестве морального авторитета и борца за послевоенное примирение в Европе. Но когда в 2006 году писатель неожиданно признался в своей службе в "Ваффен-СС" в конце войны – и, стало быть, в сокрытии этого факта в течение десятилетий – его статус многими был подвергнут сомнению. Грасса мощно атаковали средства массовой информации. Интересно, что факт службы в "Ваффен-СС" Грасс не скрывал в американском плену, однако в дальнейшем в своих автобиографиях он о службе в СС не упоминал, то есть не писал правды.

Нобелевская церемония в Стокгольме. 1999 год

Кампания низвержения Грасса с пьедестала морального авторитета удалась только отчасти: многие немцы – поклонники писательского таланта, не отреклись от своего кумира. Ведь после войны в ФРГ свою деятельность при нацизме не было принято афишировать, и никто не знает, какой процент служивших в СС скрыл этот факт своей биографии.

Интересна история попытки отобрать у Грасса звание почетного гражданина нынешнего Гданьска, его родного города. Такую инициативу выдвигал Лех Валенса. Но после покаянного письма Грасса страсти утихли, и, когда в городе был проведен референдум по вопросу, лишать ли писателя звания почетного гражданина, две трети граждан высказались против. Бургомистр заявил, что признание Грассом своего членства в СС не делает хуже его книги и никак не умаляет его заслуг в деле польско-немецкого примирения. Лех Валенса также забрал назад свои обвинения. Ничем закончилась и попытка отобрать у Грасса Нобелевскую премию по литературе.

Многие книги Гюнтера Грасса на русский язык перевел Борис Хлебников:

– Гюнтера Грасса в советские времена у нас переводили и издавали с большим трудом. В мае 1968 года в майском номере журнале "Иностранная литература" была опубликована его повесть "Кошки-мышки". Еще бы неделя-другая, думаю – и эта повесть не вышла бы у нас, из-за чехословацких событий. Из этой повести в 1968 году была вырезана целая глава, и Грасс возмутился – вместо того чтобы, как ожидали советские литературные власти, выразить благодарность за публикацию. Он написал открытое письмо с протестом и убил желание советских издателей обращаться к новым произведениям Гюнтера Грасса.

Переводчик Борис Хлебников - о Гюнтере Грассе

Поэтому до 1983 года ничего написанного им в СССР не публиковалось. В преддверии перестройки журнал "Новый мир" опубликовал роман "Под местным наркозом", еще позже некоторые повести и стихи опубликовал журнал "Иностранная литература". Стихи переводил Андрей Вознесенский, я тоже участвовал с этом процессе. В 1989 году Грасс выступал на заседании Римского клуба, это было в разгар перестройки, там присутствовали и советские писатели вроде Чингиза Айтматова, и я там присутствовал. Так состоялось мое знакомство с Грассом. Начиная с 1992 года я переводил его прозу и поэзию: повесть "Крик жерлянки", автобиографические книги "Луковица памяти" и "Камера", бесцензурный вариант повести "Кошки-мышки", статьи и стихи.

Задолго до выхода каждой новой книги Грасс, по своей традиции, присылал мне рукопись. Так что к работе я мог подготовиться. Он всегда тщательно работал со своими текстами, встречался с переводчиками, без преувеличения от первой до последней строки все прочитывалось. Причем Грасс очень любил читать вслух. Это было всегда замечательно. Ну и, конечно, все обсуждалось.

– ​А как он проверял качество перевода?

– А никак не проверял, через знакомство с переводчиком. При личном контакте сразу видно, что за человек автор и что за человек переводчик.

– ​Вам легко было с ним работать?

– И да, и нет. Перевод вообще нелегкое дело, если всерьез к этому занятию относиться. А вот с человеком Грассом и с автором Грассом общаться было невероятно интересно – он острейший полемист и спорщик. Этот человек - наверное, самый известный немец в Германии и в мире, безусловный авторитет, но не бесспорный. Он известен как раз тем, что его суждения, иногда довольно экстравагантные, многократно оспаривались. Но он умел и спорить, и слушать. Как автор Грасс был, с одной стороны, очень убедителен в своей настойчивости, а с другой – шел навстречу собеседнику, когда видел какие-то контраргументы. Он был ужасно дотошен в мелочах, например, связанных с Россией, и никогда не чурался правки со стороны переводчика, если тот лучше знал мелкие детали темы. Тут же все исправлялось.

– ​Как он относился к России и к России последних лет – если это вдруг было предметом его интереса или ваших с ним бесед?

– Убежденный социал-демократ, человек с принципами, он очень остро переживал европейские события вообще и, соответственно, события в России в частности. Вот 2000 год – чеченская война, Путин – только что... В Москве состоялся съезд ПЕН-клуба, а Гюнтер Грасс был его почетным председателем. С российской стороны было настойчивое пожелание (очень настоятельное пожелание!): давайте говорить о литературе, не надо о политике, все-таки вы литераторы... Добро пожаловать, мы очень вам рады, только, пожалуйста, давайте политику в стороне оставим... Но ПЕН-клуб – правозащитная организация. Грасс, естественно, взял слово и сказал: не можем молчать, не будем молчать, нет чеченской войне и все такое. Конечно, начались споры и разногласия. Люди, которые в ту пору солидаризировались с Путиным, Грасса раскритиковали. Например, Василий Аксенов публично говорил: не позволим этому усатому немецкому фельдфебелю диктовать, что нам делать и как быть. Спорили, в общем... И до последнего времени, естественно, его весьма волновали события на Украине, события, связанные с Россией. В конце года выйдет новая, увы, посмертная книга Грасса, по заведенной традиции уже ходили в нашем кругу слухи, что мы опять встретимся, но теперь не суждено... Я думаю, что об Украине был бы разговор наверняка.

Даниил Гранин, Борис Хлебников и Гюнтер Грасс в Петербурге. 2007 год

Грассу, кстати, как-то захотелось приехать в Петербург с частным визитом, без интервьюеров, без обязательной программы, чтобы пообщаться с Даниилом Граниным. Благодаря одной близкой знакомой Гранина, которая и Грасса знает, мы устроили такую поездку. Грассу очень хотелось поговорить ну если не со сверстником (Гранин старше его на 10 лет), то с человеком, который пережил войну. В литературном смысле они очень следили друг за другом. Все книжки Грасса, которые я переводил, – буквально главу за главой – отправлял Гранину. Он все читал.

– Разговор сложился между ними?

– Безусловно.

– Как-то звучали в вашем общении с Грассом сложные моменты, связанные с его биографией – юностью, участием во время Второй мировой войны на стороне гитлеровской Германии, со скандалом, который разразился несколько лет назад в этой связи?

– В 2002 году у него вышла книжка, которая как раз в России получила очень широкий отклик, "Траектория краба". Один из персонажей – это Александр Маринеско, и в книге много довольно деликатных эпизодов. В ту пору мы как раз встречались с Грассом, я его расспрашивал о войне. Он же из Данцига, у него семья была принудительно депортирована.

– Он ведь наполовину кашуб, не чистокровный немец.

​– Да, но что такое чистокровный немец вообще, кто в Европе вообще на 100% чистокровный? Мне очень важно было послушать даже интонации Грасса, если угодно, как он говорил. Он очень откровенно рассказывал, в том числе обо всех своих военных эпизодах, которые потом вошли в его автобиографию "Луковица памяти". Про эту автобиографию, про членство Грасса в "Ваффен-СС" разговоров было ужасно много – и в Германии, и в России, и по всему миру. Но нельзя забывать, что Грасс родился в 1927 году, это совершенно поразительная возрастная когорта. Подростки этого года рождения подпали под все нацистские законы о детях и молодежи, это было поколение, которое подверглось тотальной идеологической обработке. Все немецкие мальчики в 10-летнем возрасте обязаны были вступать в Гитлерюгенд. В 15 лет – это тоже беспрецедентно даже для Второй мировой войны – все они стали солдатами. Они были во вспомогательных частях ПВО, то есть были юными зенитчиками. Потом для них же сделали исключение – призвали на серьезную службу. Грасс пошел на военную службу (такого не было нигде, в том числе в СССР) по призыву, по всеобщей мобилизации в 16 лет. Кстати говоря, именно потому, что он был кашубом, для него существовала тройная, четверная вероятность того, что он, фактически как фольксдойче, попадет в "Ваффен-СС".

Для его ровесников было сделано еще одно исключение – их в партию принимали в 17 лет, поэтому огромное количество его сверстников оказались в партии. К 2006 году, когда появилась автобиография Грасса, по Германии просто волной разлились скандалы: многие литературные классики, философы, литературоведы, сделавшие себе имя и приобретшие серьезный моральный авторитет в Германии, как оказалось, состояли кто в национал-социалистической партии (но не признавались), кто еще где-нибудь наподобие (тоже не признавались). Например, писатель Зигфрид Ленц, покойный, почти с такой же судьбой. Отказывались от своего прошлого, но ничего поделать не могли – соответствующие документы сохранились. Гюнтер Грасс – единственный, кто написал сам про себя, решил все-таки рассказать обо всем сам. Он практически за всех написал покаянную – или хотя бы объяснительную - книгу. Все остальные отказывались, так или иначе, от себя, потому что этому поколению был дан счастливый шанс: они выжили и стали убежденными демократами. Они построили новую Германию, но от юности, от детства своего отказались.

– Вы много работали с немецким языком в версии Гюнтера Грасса. Что он дал немецкому языку? Какой у него немецкий язык?

– Очень хороший вопрос, но на него не так просто ответить, потому что придется обсуждать, что такое язык. Язык – это ведь не только лексика. За то время, пока в нем активно действовал Гюнтер Грасс, немецкий язык совершенно изменился, один только лексический прирост составил почти 3 миллиона слов. Благодаря новым средствам коммуникации языки развиваются через употребление, но кто-то должен эти изменения содержательно сформулировать. Грасс – с его вниманием к слову, но главное, к живому, разговорному, употребляемому слову – сыграл роль кодификатора нового немецкого языка. Это не просто лексика, не просто стилистика – а бытование языка. Кроме того, Грасс был удивительной силы полемистом. Он дал языку немецкой риторики колоссальный импульс.

– У вас есть любимая книга Грасса?

– Я очень люблю его книгу "Из дневника улитки". Мне очень дорога – и, я думаю, ее следует перечитывать снова и снова немцам, а нам тем более – как раз "Луковица памяти". Это очень честная, очень глубокая, очень серьезная биография. Меня вообще интересуют посттоталитарные страны – Восточная Европа (прежде всего ГДР, поскольку я германист), естественно, бывшие страны СССР, Испания. Я много чего по этой теме прочитал, но такой глубокой интересной автобиографии, пожалуй, не знаю, – утверждает переводчик произведений Гюнтера Грасса на немецкий язык Борис Хлебников.

В последние годы Грасс довольно редко напоминал о себе, но, к сожалению, не особенно удачно. Так было с его антиизраильским стихотворением, после которого писателя неправомерно обвинили в антисемитизме. То же самое случилось и с его попыткой также в стихах встать на защиту Греции перед Евросоюзом – они встретили скорее недоумение, чем понимание. Одним из последних скромных, но заметных деяний Грасса было приглашение на конгресс ПЕН-клуба в Берлине молодой немецкой писательницы, в детстве переселившейся в ГДР, русской немки из Казахстана Элеоноры Хуммель, и восхищенное представление Грассом ее романа "Рыбы Берлина".

Ушел из жизни большой немецкий писатель, нобелевский лауреат, прекрасный стилист, противоречивый, ошибавшийся, но – по убеждению многих – честный и совестливый человек.

Гюнтер Грасс. Снимок ноября 2014 года

Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"