Немецкий журналист, автор нескольких книг о России Борис Райтшустер – о решении властей стран Балтии возвести стену на границе с Россией, о своей новой книге, посвященной Борису Немцову, о том, как долго будет держаться режим Владимира Путина, и о причинах пророссийских настроений в среде немецких политиков и бизнесменов. Ведущая Елена Рыковцева.
Полная видеоверсия эфира
Елена Рыковцева: Я представляю вам нашего гостя – Борис Райтшустер. Объясните, пожалуйста, Борис, почему вам пришлось распрощаться с Россией? Вы столько лет были собственным корреспондентом журнала "Фокус" здесь, и вдруг вам пришлось уехать. Почему?
Борис Райтшустер: Уехать тогда пришлось, потому что были всякие угрозы. А теперь "Фокус" офис свой закрыл, я оказался политически неугодным. "Фокус" – один из крупнейших немецких журналов, как "Шпигель", издатель каждый год выдает премию за гражданское мужество, рекламирует свободу СМИ. А "Бурда" в России – самое большое издательство.
Елена Рыковцева: "Бурда" – издательский дом, в который входит "Фокус".
Борис Райтшустер: Да. И тут закон, что иностранцы могут иметь только 20%, и тут как бы совершенно случайно решают закрыть московский офис, совершенно случайно говорят, что вы Россией вообще заниматься уже не будете. Совершенно случайно, хотя они по договору обязаны продлить мне аккредитацию, они делают так, чтобы я аккредитацию не получил. Вот вам немецкая поддержка свободы СМИ. Одновременно они наезжают на своих сотрудников, которые пишут в "Фейсбуке" критические статьи, в критическом журнале "Нью таймс" Евгении Альбац. Это грустно. Я думаю, это не сильно даже требования Кремля, я думаю, это на всякий случай.
Елена Рыковцева: Они хотят любой ценой сохраниться в России, угодить, чтобы все-таки их оставили.
Борис Райтшустер: Да, такое впечатление создается. Это, конечно, очень грустно. Потому что я людям рассказываю, что у нас в Германии демократия.
Елена Рыковцева: А по сути вами пожертвовали, пожертвовали как пешкой в силу больших бизнес-интересов.
Борис Райтшустер: Абсолютно. Хотя я думаю, на тот момент это не нужно было, было даже смешно, потому что именно Кремль пошел на уступки, все равно дали аккредитацию. Ну Райтшустер, ну критикует, но нормальный человек. А вот немцы наоборот сделали, чтобы мне визу не дали. Это потрясающе, это абсурд просто.
Елена Рыковцева: С точки зрения бизнеса, наверное, не абсурд. Есть многие, наверное, немцы, которым гораздо важнее сохранить бизнес-контакты с Россией, чем какие-то политические интересы.
Борис Райтшустер: Я даже сейчас это чувствую, многие люди из системы даже здесь говорят: правильно, хоть кто-то это пишет, молодец, так держать. Многие понимают и с симпатией относятся. А в Германии наоборот: Райтшустер – это радикал, сильно критикует.
Елена Рыковцева: Получается, что в России вашу критику некоторые отдельные люди воспринимают с большей благодарностью, чем в Германии, где спрашивают: зачем вы так ругаете Россию?
Борис Райтшустер: В Германии меня фактически особо не печатают, только маленькие газеты. Они это не хотят слышать. У них на телевидении преимущественно работают люди, которые не знают русский язык, они не слушают русские новости, Russia Today смотрят, откуда они по-английски получают свою информацию и соответствующую дают картину.
Елена Рыковцева: Ваш журнал "Фокус" вас печатает?
Борис Райтшустер: Нет, все, развод и девичья фамилия. Когда крымский кризис был, меня практически не печатали, печатали Александра Рара в моем родном журнале. Александр Рар – это такой очень прокремлевский политолог.
Елена Рыковцева: Борис, что происходит с журналом "Форбс", вы бы нам объяснили? Потому что мы услышали сообщение, что русский собственник, купивший право издания "Форбс" на территории России, запретил, отменил политическую составляющую содержания, контента своего журнала. Что бы это значило? Это из той же серии?
Борис Райтшустер: Это из той же серии. Это новая путинская форма цензуры, когда ты уже не ставишь цензора, а покупаешь в собственность, изменяешь вывеску. Это будет псевдокритический журнал, критиков Путина там можно будет критиковать. Купили, и они наехали. Вот видите, издательский дом "Бурда" на уступки пошел Кремлю, остался в России, пожертвовав своими людьми, а "Шпигель" сказал: а мы тогда уходим и ничего не будем делать. Сейчас есть информация, что то же самое на РБК, наезды такие же, на "Ведомости". Я буквально пару дней назад встречался с высокопоставленными немецкими чиновниками, они говорят: почему Путин это делает, почему боится, так же все стабильно, 86%. Потому что прекрасно они понимают, что ничего не стабильно, король голый. На самом деле они сами знают, что нельзя положиться на эти "рейтинги", они настолько не уверены в том, что это на самом деле, что они даже самой маленькой критики боятся. В конечном итоге именно это приведет к разрушению системы. В ГДР так было, когда уже до маразма доходит, тогда системы сами себя разрушают. Вопрос только, как медленно этот процесс загнивания будет происходить.
Елена Рыковцева: Они подчищают, получается, российские власти критику и в иностранных изданиях? Такая кампания зачистки критики, которая выходит в России. Очень интересная тенденция.
Борис Райтшустер: Очень сильно это идет.
Елена Рыковцева: У нас сегодня такая счастливая возможность редкая, попросить вас, чтобы вы задали вопрос прохожим на улицах в центре Москвы. Мы попросим нашего корреспондента сделать такой опрос, и мы этот опрос в конце передачи сумеем показать. Задайте свою тему сегодня, о чем бы вы хотели услышать от прохожих на московских улицах, какой бы вопрос вы бы им задали?
Борис Райтшустер: Действительно ли вы любите Путина и за что?
Елена Рыковцева: Отличный вопрос. У нас корреспондент уже уходит на задание. Итак, Борис, насколько я понимаю, вы немножко работаете в России, потому что вы собираете материал для своей новой книги.
Борис Райтшустер: Я сейчас пишу даже две книги. Одну книгу я пишу вместе с Жанной Немцовой, заголовок будет "Я хочу разбудить Россию". Это будет книга и о ее отце, о Борисе Немцове, и про нее, она будет писать, как она видит Россию, как должна меняться Россия, в чем она критикует власть и много воспоминаний о Борисе. Там одна очень трогательная история, она меня абсолютно до слез всегда трогает, что он же был как Солнце, потому что он очень много людей притягивал. Когда он был в Сочи, его первые слова, которые он выучил как ребенок, – это было "солнце взошло". Потому что мама очень строгая, она его пускала на пляж только, когда солнце взошло. А теперь это солнце действительно взошло, его уже нет, сильно не хватает. Сейчас, когда мы пишем книгу, Жанна очень интересных моментов, очень много даже неизвестных историй рассказывает. Я не буду все рассказывать, потому что это читать интересно. Сейчас уже есть интерес у Украины печатать эту книгу. Она будет на русском, я уверен, но, увы, будет только на Украине издаваться.
Елена Рыковцева: Но не исключено, что и в России. Потому что, в конце концов, здесь много говорилось и это не запрещенная пока, слава богу, тема. Исчезла из поля медийного Анна Дурницкая, девушка Бориса Немцова. Мне кажется, вы с ней как-то общались?
Борис Райтшустер: Я и сейчас еще с ней общаюсь. Я не могу никакие подробности раскрывать. Потому что она не хочет общаться. Ей сейчас очень плохо, она в Киеве сидит, в принципе, одна. У меня ощущение, что у нее депрессия. Я стараюсь ее вытащить, даже нашел в Германии возможность, чтобы можно было ей помочь. К сожалению, она на это не решилась. Очень страшно, что человек буквально, как бы это помягче сказать, с ума сходит, она в депрессии. Она сильнейшим образом напугана, она боится всего. Она очень глубоко травмирована. Любому человеку после такого нужна профессиональная помощь, и мне нужно было бы, если бы я такое пережил. У нее нет этой профессиональной помощи, нет возможности ее получать. Чисто по-человечески мне ее действительно очень жаль. Может быть, какие-то друзья Бориса это сейчас услышат и помогут именно чисто по-человечески, чтобы общаться, чтобы хоть какой-то из этой изоляции выйти.
Елена Рыковцева: Исходя из того, что вы знаете из материалов дела, из разговоров с Анной, вы считаете, что ей действительно угрожает опасность и что не на пустом месте этот страх, из-за которого она заперлась?
Борис Райтшустер: Я надеюсь, что ей не сильно что-то грозит, потому что там очевидно, кто это сделал, заказчики на низшем уровне. Я надеюсь, что ей не грозит, но она очень этого боится. Там до сих пор неясно. Видела она убийцу или нет, она сейчас говорит, что нет, но может быть, она боится. Она мне говорила, что она много чего может рассказать, но не хочет. Действительно страшно за нее. Может быть, хорошо, что она сейчас нигде не появляется, может быть, это какая-то защита для нее. Если бы я был государственным украинским деятелем, отвечал бы за ее безопасность, я бы что-то предпринимал, но там всем глубоко все равно, что очень грустно.
Елена Рыковцева: Горькие очень вещи говорите.
Борис Райтшустер: Очень горькие. Мы с ней встречались, она фактически все время плакала. Потом мы вечером хотели увидеться, она очень хотела, но потом сказала: "Уже темно, я боюсь выходить из дома".
Елена Рыковцева: Конечно, когда на глазах у человека все это происходит, тем более она единственный свидетель, ей об этом говорят на каждом шагу: почему вас не убили?
Борис Райтшустер: Еще хуже, что постоянно в СМИ, что она то ли агент, то ли она сообщница. Она очень открытая, извините, с ней курицу не пойдешь воровать, ее в агенты – это смешно, потому что это совсем другой тип.
Елена Рыковцева: Ровно на этом основании ее и обвиняют, что раз вас оставили в живых, значит вы агент. Там схема простая работает.
Борис Райтшустер: Тот факт, что ее из России выпустили, уже свидетельствует о том, что она не агент, иначе бы ее не выпустили.
Елена Рыковцева: Я действительно рада, что мы об этом поговорили. Может быть, найдутся люди, друзья, которые обратят внимание на судьбу этой девушки, которая сидит в таком тяжелейшем положении.
Борис Райтшустер: Хотя бы работу найти, хоть что-то.
Елена Рыковцева: Так она на работу будет бояться ходить, если она в Германию к вам боится ехать.
Борис Райтшустер: В Германии я все наладил, ее готовы были принять на лечение. Боится. Чужая страна – это тяжелый шаг, конечно. Там мама, там родственники, я это тоже в чем-то понимаю.
Елена Рыковцева: Когда будет ваша книга?
Борис Райтшустер: Это первая книга с Жанной, у меня еще своя вторая. Первая книга должна выйти к первой годовщине убийства Бориса, 27 февраля. Мы с Борисом тоже дружили, до смерти виделись на встрече с оппозицией, например. Та знаменитая встреча у Коха в Германии, в Баварии, там было 12 человек.
Елена Рыковцева: Получается 12 русских оппозиционеров и один немец.
Борис Райтшустер: Я был единственный там иностранец. Про содержание ничего не имею право публично говорить, но там была очень смешная история. Она сейчас смешная, тогда мне было не смешно. Я вечером заказывал традиционное немецкое блюдо – макароны с сыром. Я вечером уже ухожу в номер, вдруг мне становится так плохо, не передать. Извините, я всю ночь провел в обнимку с унитазом. Я из последних сил вышел, думал, может быть, там уже 10 "скорых" на всех стоят у подъезда, может мигалки. Я два раза выходил, думал, может быть, врачи уже.
Елена Рыковцева: Вы там чай не пили, только макароны?
Борис Райтшустер: Я ждал утра, выходил и смотрел: все выходят или уже никого нет. Все выходили, я почувствовал облегчение. Потом шутили, говорили: наверное, эта моя порция баварского блюда была для кого-то из русских предназначена, а мой баварский желудок привык с детства к другому, для меня доза оказалась чрезмерной. Ощущение, я вам скажу. С Мариной Литвиненко мы дружим, я всю эту историю ей рассказал.
Елена Рыковцева: Борис, как же вы, с вашей немецкой рациональность и осторожностью, сели ужинать с 12 российскими оппозиционерами?
Борис Райтшустер: Если бы во мне не было этого фатализма, я и с Гарри Каспаровым летал на самолете маленьком.
Елена Рыковцева: Я, конечно, о подробностях этой встречи никак не могу расспрашивать, но, насколько я понимаю, сильно преувеличены слухи о раздрае, о расколе в оппозиции, как-то они стараются собираться вместе.
Борис Райтшустер: Я думаю, про эту встречу можно так сказать, что это не так было, как многие думают, как Ленин в Швейцарии. Это достаточно свободная встреча, общение, что делать, какая ситуация.
Елена Рыковцева: Это не было, как в Давосе собрались 8 олигархов и решили, что мы будем ставить Путина. Там никого не выбирали?
Борис Райтшустер: Могу честно сказать, они не решили, что они завтра Кремль возьмут, просто обсуждали, какая ситуация, какие тенденции. Там же многие в эмиграции, не могут в Россию приехать, другие приехали, им рассказывали. Ходорковский уже не может. Мы горько пошутили, потом Каха Бендукидзе три недели спустя умер, потом умер Борис Немцов. Кох реально говорит, что боится, что будет следующим. Я ему говорю: знаете, Альфред, я как иностранец, наверное, последний из списка. Это такой черный юмор.
Елена Рыковцева: Я как человек русский могу вам сказать: типун вам на язык, чтобы этого никогда не случилось.
Борис Райтшустер: Как ни странно, в Кремле ко мне с большим уважением относятся, чем многие в Германии.
Елена Рыковцева: Судя по той истории, которую вы рассказали, да. Есть такая штука в том же Кремле, они иногда, есть умные люди, которые понимают, что какие-то окна должны оставаться, какие-то форточки. То есть вы одна из форточек.
Борис Райтшустер: Они знают, что я честный. Те, кем они пользуются, это как с проститутками – любят пользоваться, но нет уважения, нет настоящей любви. Они мне более-менее открыто говорят: ты настоящий патриот, но не на той стороне. Это вызывает уважение. Я же не предатель, я не русский.
Елена Рыковцева: Интересные вещи вы сказали, что даже с точки зрения того же Путина вы не предатель.
Борис Райтшустер: Нет, это очень важно. Поэтому, я думаю, они ко мне с определенным уважением относятся.
Елена Рыковцева: Будем надеяться, что вы продолжите ужинать дальше без проблем для желудка.
Борис Райтшустер: Я уже больше немцев боюсь не в плане отравления, а чтобы: молчи и все!
Елена Рыковцева: Мы на этой позитивной ноте закончим разговор о российской оппозиции и перейдем к отношениям России и Запада. У нас последняя обсуждаемая тема двух дней – это стена, которую возводит Латвия с Россией. Настоящая стена, на которую Латвия якобы попросила 500 миллионов евро у Евросоюза, и ей эти деньги дали. Более того, уже рассказывается о том, что Эстония возвела колючую проволоку двухметровую на границе с Россией. И так же очень осуждается Польша, которая выстроила вышки в Калининградской области. Все это преподносится в том смысле, что мы не понимаем, какая от нас угроза? Это какая-то блажь, это всего лишь попытка раскрутить Евросоюз на какую-то новую сумму денег для какой-то дурацкой стройки. Вы как воспринимаете все эти попытки стран Балтии отгородиться?
Борис Райтшустер: Давайте я чуть-чуть назад уйду. Я сейчас был на многих встречах в Варшаве, в других странах, в Швеции в Финляндии, я в полном шоке, у них такой страх уже, что они обсуждают в Скандинавии: мы северную защитную линию – мы верили, что мир, – мы ее демонтировали, а теперь только в Стокгольме можем защищаться. Там страх огромный, действительно люди очень боятся. Абсолютно у них нет в мыслях какой-то агрессии. Они видели, что происходило в Донбассе, они прочитали новую военную доктрину Герасимова, где он пишет, что за кратчайший срок можно процветающие регионы превратить в зоны гражданской войны.
Елена Рыковцева: И что Россия снимает с себя обязанность ненанесения ядерного удара.
Борис Райтшустер: Тренирует постоянно вторжение в Прибалтику в своих маневрах, то есть игры! Но если дома мой сосед постоянно тренируется, как он ворвется в мою квартиру и скажет: ну это я только играю. Как-то не очень по себе.
Елена Рыковцева: То есть их очень эти маневры пугают?
Борис Райтшустер: Они там очень сильно напуганы. Даже в Германии это частично чувствуется. Надо действительно понимать, что после Крыма, после восточной Украины у них громадный страх. Я в Крыму встречался, в Украине, один пример рассказывали, как летает русский Ан-72 над Крымом в феврале или марте 2014 года, сигнал SOS, аэропорт Гвардеевский. Они, естественно, говорят: русский самолет терпит бедствие, пускаем. Он приземляется, оттуда десант и берут штурмом весь аэропорт.
Елена Рыковцева: Ничего себе моделирование, компьютерные игры.
Борис Райтшустер: Такое же известно в Прибалтике, в других странах, и когда они это видят, что – они должны с любовью сказать: хлеб и соль? Они в страхе. Естественно, русские каждый сам по себе рассуждает – мы не хотим войну. Я им верю, что простые люди не хотят войну. А то, что мы видим на Западе, что Прибалтика видит, что поляки видят, – это то, что такие вещи происходят. И они по принципу "береженого бог бережет", как в том же примере: ваш сосед постоянно тренируется во вторжении в вашу квартиру, честно, я бы себе новый замок поставил, я уплотнил бы дверь. Сколько бы он ни говорил, что я играю, береженого бог бережет, от греха подальше. Мне это очень понятно, даже я бы этим странам советовал – это защитная мера. Если никаких планов нет, ничего нет, но я замок меняю у себя в квартире после того, что сосед уже ограбил одного, ко второму ворвался под ложным предлогом, поменяете замок и усилите дверь. Это акт агрессии с вашей стороны после действий этого соседа, который в другие квартиры ворвался? Нет. Так что это, увы, логичная реакция. Если два раза ограбил других соседей, туда ворвался, до сих пор границу не закрывает с восточной Украиной, России стоило бы закрыть эту границу, она могла бы, безусловно, у так называемых сепаратистов за месяц кончились бы патроны. Так что, увы, это естественная реакция. Как раз это про мою вторую книгу, она называется "Тайная война Путина. Как Кремль подрывает Европу". Этот страх очень большой у тех, кто работает на стороне Кремля. Там два фронта, такие как Шредер, наш бывший канцлер, который работает на "Газпроме", который лоббирует интересы России, очень много других, которые сильно боятся.
Елена Рыковцева: Лоббистов интересов России в Германии много?
Борис Райтшустер: Очень много. Они все, в основном, бывшие политики. Мне рассказывал мой приятель, он летал на самолете, не буду называть имена, с высокопоставленными бывшими политиками, которые были на встрече, они называют это "диалог", потсдамские встречи были, одна прокремлевская свита с двух сторон. Он с ними говорил, было заметно, что им неудобно, они понимают, что душу продают. Они это в глубине понимают, более умные. Я хочу сказать, это не только кризис России – это во многом кризис Европы. Потому что 20 лет назад это было невозможно. Но Европа стала и становится, особенно Германия, очень продажная.
Елена Рыковцева: Было невозможно свои бизнес-интересы продавать в угоду политическим?
Борис Райтшустер: И себя продавать. Если мы раньше за что-то стояли, то сейчас мы как-то колеблемся. Даже путинская критика Европы, увы, справедлива. Американцы по-другому, но европейцы...
Елена Рыковцева: В чем справедлива путинская критика Европы, в чем именно он их обвиняет, и вы считаете, правильно?
Борис Райтшустер: В том, что, например, там все коррумпировано достаточно. Во многом элементы упадка, к сожалению. Но я должен быть осторожен, должен выбирать слова, все настолько табуировано, есть темы табу. Этого не было раньше.
Елена Рыковцева: Мне интересно понять одну вещь: те политики и те бизнесмены, которые призывают к сотрудничеству с Россией, которые призывают закрывать глаза на какие-то вещи, которые делает Россия, аннексию Крыма и так далее, они при этом понимают, что это вещи неверные, неправильные, невозможные, или они согласны с тем, что она делает?
Борис Райтшустер: Я недавно сидел с одним из бывших ведущих политиков ХСС, который сейчас большой сторонник Путина, он всерьез мне говорил: вы, Райтшустер, упрекаете Путина за Крым, что это против международного права, а то, что его Хрущев отдал Украине, – это тоже против международного права. Он не может понять разделения внутри Советского Союза внутренних границ государства.
Елена Рыковцева: То есть он живет каким-то вброшенным представлением.
Борис Райтшустер: И так почти все. Кто не жил в этой системе, кто не из ГДР, он не может себе это представить. Более того, я встречался с коллегами, которые работали в Москве, они говорили: когда мы в 2006 году читали твою книгу "Путинская демократура", мы решили, что ты перебарщиваешь, сгущаешь краски. Пока мы сами не приехали сюда, пока не увидели своими глазами, мы в это не верили. Мне кажется, очень интересный момент, который я только сейчас понял, что очень многие в элите во многом поддерживают курс Путина, патриотизм, но они понимают, что уровень маразма уже перезашкаливает. Когда район Парнас в Питере хотят переименовать, потому что название партии Немцова, – это уже, знаете. Этих примеров, инициативы Думы – это 356 дней в году 1 апреля, вплоть до того, какие трусы носить, извиняюсь. Я когда в Германии это людям рассказываю, они не верят. Наши политики себе представить это не могут. Я был на Кубе, там спрашивают: а что такое снег? Я объясняю – все белое. Знаете, как в морозилке видели? Да. Все белое. Он не верит, для него тяжело представить. Да, нарушаются права, но степень ты не можешь себе представить. И еще последнее, что меня потрясло, мне коллега посоветовал книгу про американского посла в 1934 году в Берлине. Там это все просто один к одному. Его упрекали, когда он критиковал, что нет на самом деле. Те же абсолютно механизмы. Я считаю, сравнивать систему позднегерманскую с этой абсолютно нельзя, но механизмы – вытеснять, говорить, что нужна стабильность, надо понимать, что страну поднимают с колен, так много хорошего, журналисты сгущают краски, нормальная жизнь у людей прекрасна.
Елена Рыковцева: Все было и тогда тоже один в один.
Борис Райтшустер: Мы как раз должны быть начеку, чтобы в это не скатилось. Я не хочу сравнивать эти системы, но именно начало очень похоже.
Елена Рыковцева: Значит, есть люди, которые прекрасно все видят и, тем не менее, цинично поддерживают, потому что есть бизнес-связи, они ставят бизнес-связи выше. Также есть люди, которые поддерживают Россию, потому что не знают, до какой степени маразма там доходит или до какой степени агрессия и так далее, они просто не представляют, поэтому поддерживают. И есть, соответственно, которые не поддерживают.
Борис Райтшустер: Среди тех, кто не поддерживает, есть те, которые 40 лет уже антикоммунисты и не поддерживают автоматически. Действительно, есть русофобы, увы. Очень мало, кто понимает, что на самом деле, даже в наших элитах.
Елена Рыковцева: Думаю, есть и такие, которые несмотря на то, что невыгодно не поддерживать, все равно не поддерживают.
Борис Райтшустер: Есть, конечно. Я думаю, наш канцлер как раз такой пример, она ведет очень взвешенную политику. Она прекрасно понимает, что это для экономики тяжело, и она прекрасно понимает Путина, потому что она выросла в советской гэдээровской системе.
Елена Рыковцева: Борис, мы с вами были на одном любопытнейшем мероприятии, на собрании, где были журналисты, эксперты, и услышали замечательную историю. Это история, связанная с импортозамещением, нам ее рассказывал эксперт, известный в своей области авиационной. Есть два аэропорта Домодедово и Шереметьево, если вы обратите внимание, кто летает, почему самолеты в плохую погоду садятся в Домодедово, а не садятся в Шереметьево? Может быть, вы не фиксируете, но если начать наблюдать, то окажется, что в плохую погоду Домодедово принимает самолет. Потому что, как выясняется, как нам объяснили, в Домодедово куплена американская система, которая позволяет сажать самолеты, а в Шереметьево, когда туда был переведен президентский авиаотряд в 2011 году в связи с ремонтом во Внуково-3, купили челябинскую систему посадки самолетов, которая не рассчитана на иностранные типы судов, а рассчитана только исключительно на ИЛ, которым летает президент России. В итоге ремонт закончился, этот отряд был переброшен обратно во Внуково, а система оказалась совершенно никому не нужной, не работающей, не приспособленной для другого. Новую покупать, видимо, пока нет денег. Вот что называется импортозамещение.
Борис Райтшустер: Это потрясающий пример, и приемники только для трех президентских самолетов купили. Даже нормальный ИЛ и Туполев принять уже не могут. Жизнеспособность этой системы прекрасно показывает.
Елена Рыковцева: Вы знаете, что Россия от много отказалась, в том числе от покупки в Германии каких-то продуктов. Наверняка страдают производители немецкие?
Борис Райтшустер: Я был потрясен, летел самолетом сюда и сосед мне говорит: вы нам продукты не поставляете. То есть люди не понимают, им внушают, что Запад не дает продукты. И что меня еще потрясает: почему вы тогда на "Жигулях" не ездите? Простому народу французский сыр, еду запрещают, а все на БМВ. Это лицемерие полное, издевательство над теми, кто не пользуется этими льготами. Номенклатура себя не ограничивает, на "Мерседеса", а бабуля "Камамбер" не может себе позволить раз в два месяца, и цены на российский сыр выросли, потому что конкуренции мало. Если бы была свободная пресса, об этом бы писали, рейтинг очень быстро получил бы другой крен, потому что людям это не нравится.
Елена Рыковцева: Когда отказывались от продуктов импортных, мне так и казалось, что пройдет время, уже забудут, он у тебя украл или ты у него украл.
Борис Райтшустер: Абсолютно. Европейский союз специально так сделал, чтобы санкции не были болезненными. Вы знаете, что ни одно здание не строится в Крыму? Это все из-за западных санкций, потому что они запретили страховым компаниям делать страховку, а в России нет рынка. Если бы они хотели этими санкциями сильно навредить России, они могли бы это распространить на всю территорию Российской Федерации. Эти санкции достаточно мягкие и так приняты, чтобы они простым людям не мешали. Кремль потом именно по живому резал, именно с продуктами. Это очень интересный момент, кстати говоря.
Елена Рыковцева: Борис, вы пишете книги политические, статьи, оцениваете ситуацию в России, наверное, немножко прогнозируете, пытаетесь заглянуть в будущее. Как вы видите живучесть этого режима сегодняшнего, сколько он продержится в том виде, в котором он существует, со всем тем, что вы о нем знаете, с Путиным во главе, с его командой?
Борис Райтшустер: Во-первых, я глубоко уверен, что изменения будут не с улицы, не от народа, потому что русская специфика – страх, "оранжевой революции" в России не будет. Я вижу очень большое недовольство внутри системы, там потери каждый день. Как мне говорил один из очень известных оппозиционеров: не для того же те наворовали миллиарды, чтобы потом тут сидеть и не иметь возможность потратить ворованное. Это недовольство растет. И потери, даже из органов мне говорили, что сердцем они за, а кошелек против. А с другой стороны их держит страх, потому что они знают. Убийство Немцова страх опять усилил. На данный момент Путин может все эти дыры засыпать деньгами, которые еще есть в фондах, но на это осталось два года. Я считаю, что эта система очень нестабильная, она может рухнуть хоть завтра – это как ГДР. Она снаружи выглядит стабильной, но она не стабильная. При благополучных обстоятельствах цена на нефть вырастет. Я, увы, не могу дать точный ответ. Не полностью разделяю взгляды моего друга Войновича, мы с ним в очень хороших отношениях, он говорит, что через пять лет это все кончится. Я очень надеюсь, что Войнович прав, но не уверен. Еще с Войновичем одну очень смешную историю, я ему сказал: "Владимир Николаевич, нам в Германии нужно больше показывать в переводе русское телевидение, чтобы люди видели, какой это ужас". Он говорит: "Что вы, Борис, вы недооцениваете это телевидение. Если в Германии показать русское телевидение в переводе, Путин победит на следующих выборах, и немцы побегут с паролем "Крым наш". Он сатирик, конечно, есть доля шутки, но он говорит, что вы его недооцениваете. На самом деле правда в его словах, он очень мудрый человек.
Елена Рыковцева: Считаете ли вы, что мозги немецкого обывателя не так уж защищены от тотальной пропаганды? Эти годы демократии не дали абсолютной защищенности.
Борис Райтшустер: Это то, что меня больше всего потрясло. Я был уверен, может быть я наивен, что в Германии денацификация была удачная, что мы этим переболели. Сейчас я бы это не подцветил. Можно было бы Путина за что-то другое любить, но они любят за то, что он именно такой лидер, железная рука. Они его любят за то, что он землю вернул. Именно немцы за возвращение земли до Калининградской области, глубочайшее понимание в Германии. Коренная земля половина Восточной Европы. И меня это пугает. Я думаю, политическая элита этим переболела, у нее этого нет, а в народе все симпатии – молодец. Меня это сильно пугает. Один из главных факторов для этого именно тоска по такому лидеру.
Елена Рыковцева: По сильной руке, как у нас говорят.
Борис Райтшустер: По сильной руке и понимание, что землю хочется захватывать. И меня это страшно напугало. Мы с друзьями шутим, мы теперь понимаем, почему американцы нас подслушивают, я на месте американцев тоже бы напрягся.
Елена Рыковцева: В заключение показываем вам опрос, который по заявке Бориса Райтшустера мы сделали на улицах Москвы. За что вы любите Владимира Путина?
(Опрос смотрите в видеоверсии программы)