Путин и преступный коллектив. О сходстве нравов российского режима и уголовной группировки

Согласно статистике сайта Радио Свобода, читателей в 2016 году больше всего заинтересовал цикл интервью с бывшим питерским, а ныне израильским бизнесменом Максимом Фрейдзоном "Я отказался играть в этой команде, "Володя из ресторана "Луна", "Он всю страну решил повязать кровью", "Путину нужны были деньги". В интервью, которые прочитали более миллиона человек, Максим Фрейдзон рассказывал о том, как в 90-е годы в Петербурге создавался союз криминалитета и власти, и о той роли, которую играл в этом союзе чиновник мэрии Владимир Путин. В частности, он говорил о том, как будущий президент России дважды получал от него взятки – по 10 тысяч долларов – за оформление бумаг. Рассказал Максим Фрейдзон и о сотрудничестве Путина с "авторитетными" бизнесменами Сергеем Васильевым и Владимиром Барсуковым-Кумариным (второй сейчас отбывает наказание за организацию покушения на первого). "Бандиты захватывали, Путин официально оформлял захваченное. Коллектив работал слаженно", – объяснял Максим Фрейдзон.

Вместе со своим партнером Дмитрием Скигиным, скончавшимся в 2003 году, Фрейдзон владел 29% акций компании "Сигма", которой принадлежали акции нефтяной компании "Совэкс", обслуживающей аэропорт Пулково. В конце 90-х годов у него отобрали бизнес, а затем на его жизнь было совершено покушение. В США Фрейдзон подал иск против "Газпрома", "Лукойла" и других российских компаний, а также их менеджеров. Он утверждает, что ответчики должны выплатить более 540 миллионов долларов за его долю в "Совэксе". Однако американские суды отказались рассматривать иск, сославшись на то, что тяжбы между российскими компаниями не входят в юрисдикцию США. 12 декабря 2015 года Верховный суд США закрыл дело. Теперь Максим Фрейдзон намерен искать помощи у британского правосудия.

В заключительном интервью из этой серии Максим Фрейдзон размышляет о реакции читателей на представленные им факты, свидетельствующие о сотрудничестве чиновника мэрии Санкт-Петербурга Владимира Путина с криминальными группировками.

Максим Фрейдзон

– Какое у вас впечатление о реакции публики на ваши разоблачения?

​– Мне трудно судить о реакции публики. Я продолжаю делать свою работу. Я отстаиваю свои гражданские права. То, что я рассказываю, понятно любому человеку, который жил в 90-е годы в России. По всей стране городская власть работала в жесткой связке с криминалитетом, имела доли с бизнесов, в большей или меньшей степени прикрывала уголовников. Как я помню, преступники получали от Путина городское прикрытие и всяческое содействие, включая разрешения, лицензии и т. д., и естественно, городские власти оказывали помощь в случае ареста кого-то из преступников. Был такой Сергей Федорович Сидоренко, первый руководитель РУБОПа, очень порядочный человек. У нашей американской компании было совместное предприятие с Росвооружением, и мы в рамках программы создания полицейского оружия делали пробные поставки американских помповых ружей в РУБОП, поэтому и общались. Он очень сильно ругался, что ему звонят из Смольного и приходится отпускать бандитов. Деваться некуда, а он бывший офицер-афганец, с понятиями о том, что бандит должен сидеть в тюрьме. А звонил, как я понимаю, тот же Путин, который тогда курировал правоохранительные органы. С точки зрения бизнеса, насколько я знаю, Путин работал в тандеме с Кумариным, с Васильевым, с Трабером, и они ему потом, когда он ушел из мэрии, сохранили доли. Он сохранял эти добрые рабочие отношения и будучи руководителем ФСБ.

В силу того информационного давления, которое оказывается на российское население, и в силу того, что запустили машину страха, которую мы знаем по Советскому Союзу, сейчас недоговаривают по сути. Дескать "есть мнение, что он был связан с бандитами". А надо признать как очевидный факт, что Путин работал в жесткой кооперации с городским преступным миром. Это была неразрывная связь.

– Об этом, несмотря на изрядное количество публикаций и документальный фильм "Хуизмистерпутин", мало кто решается говорить...

​– Надо называть вещи своими именами. Путин не только был членом преступного коллектива, но является им до сих пор, судя по тому, что он делает. Только теперь он его возглавляет. Я, описывая свое впечатление от Путина, говорил, что это в нашем понимании не человек. Многие люди, например, Ходорковский и Березовский, тогда ошиблись. И такое же недопонимание Путина существовало и на Западе. Судя по последним реакциям, связанным с хакерскими атаками, просветление, похоже, все-таки наступило. Если называть вещи своими именами, то надо признать, что Путин – это человек, еще с петербургских времен глубоко аффилированный и психологически, и чисто организационно, с преступным миром. Просто сейчас многие преступники легализовались. И бандиты, и кагэбэшники с точки зрения нормального человека являются преступниками, просто по разным статьям и параграфам Уголовного кодекса. Это их и роднит. Давно надо было признать КГБ террористической организацией за террор против своего народа. В Польше, кстати, так и сделали.

– Характерный пример: дела с допингом, подменой мочи спортсменов через дыру в стенке при участии офицеров КГБ.

​– Да. К сожалению, на Западе долго не понимали, что это просто уголовники. Представьте: вы пришли в блатную малину, пытаетесь проповедовать какие-то ценности, что нельзя подделывать мочу, нельзя захватывать чужие территории, нельзя развязывать войны, на вас посмотрят с интересом и удивлением: а почему нельзя? Что ты нам объясняешь, дорогой? У меня впечатление, что Путин считает, что он все время разводит лохов. Все, что Путин делает на международной арене, – поведение средней руки уголовничка. Причем, как я вижу, он это делает с удовольствием, потому что в такой ситуации хулиган имеет преимущества именно в том, что он ничем не связан. Модель для внутреннего положения в России тоже принята уголовная: трудящиеся должны добывать нефть и газ и вымирать. Как в лагере: "мужики" работают на уголовников, для этого "мужиков" запугивают и обманывают, что и делает нынешняя пропагандистская машина.

Максим Фрейдзон общался с Владимиром Путиным, когда тот был чиновником ленинградской мэрии

– В Израиле, где вы живете, есть понимание, кто такой Путин?

– В Израиле, конечно, есть понимание, кто такой Путин. Но Израиль привык ради собственного выживания работать со всеми, кто полезен. У нас на границах идет война.

– Война с участием Путина...

​– Да, война с участием Путина, то есть руководимые Путиным войска воюют непосредственно на наших границах – не с нами, но тем не менее. Поэтому при всем понимании Израиль вынужден поддерживать некоторые отношения. Но не нужно даже пытаться воспринимать этого человека как партнера по общению, не нужно садиться играть с шулером. Надо сразу понимать, что с ним нужно вести себя как можно более жестко: там не с кем договариваться, он все равно обманет. Президент Обама, который раньше пытался с ним договариваться, в последнее время высказывался достаточно однозначно. Приятно, что это понимание все-таки пришло. Что касается Трампа, то у него есть опыт работы в самых разных социальных средах. Я думаю, что он такой шпаны навидался за свою длинную жизнь в Нью-Йорке. Тут нельзя допускать слабости и попытки переговоров, нужно давать понять, что вы понимаете, с кем имеете дело.

– Ситуация, когда понимают только силу?

​– К вам подошли хулиганы в подворотне, хотят ограбить. Понятно, что разговор на любую тему будет поводом занять удобную позицию, чтобы потом оглушить ударом сзади. Соответственно, нужно сразу дать понять, что будет очень жесткий отпор.

– И тем не менее, несмотря на все санкции, и за границей у него сторонников прибавляется, и в России за него большинство. В чем загадка его политической долговечности и успеха?

– Это же стандартная уголовная тактика: смесь подобострастия и агрессии. Наверное, вы встречали таких людей. В западном обществе да и в нормальной части российского к подобному не привыкли. Был в Ленинграде человек, который приходил просить в долг денег у людей, принося с собой маленького котеночка. Брал котеночка за горло и говорил: дай пять рублей, а то задушу – жалко… Все эти демарши в Сирии, все эти попытки так или иначе проявить силу – это что-то похожее.

А успех в России, как мне кажется, связан с аморфностью общества, желанием иметь царя, имперскими амбициями. Думаю, что это пройдет.

– Поразительно, что самые дикие решения властей, например, лишить свой народ сыра в ответ на западные санкции против чиновников, воспринимаются как вполне естественные.

​– Конечно, это за гранью понимания. Тут расчет на люмпена, которому говорят, что ему должно быть хорошо и гордо просто потому, что он живет в великой стране. Люмпену не нужен сыр, люмпену нужно чувствовать себя крутым. А на внешнеполитическом плане это ситуация, когда шулер всегда выигрывает за карточным столом, но только пока его не побьют канделябрами. Хакерские атаки, подмененная моча – люди не готовы к тому, что у их соседа спрятан туз в рукаве. Пока не станет окончательно понятно, что это шулер, будут происходить неожиданные вещи. Первое, о чем думает Путин, – это как обмануть своего визави, а не о том, какой ход сделать ладьей или пешкой.

– Как продвигается ваша судебная тяжба?

– Верховный суд США отказал в рассмотрении моей апелляции. Я думаю обращаться в британский суд, поскольку часть событий происходила в Лондоне. Посмотрим. Конечно, хочется вернуть деньги, но и призвать их к ответу в той или иной форме тоже хочется. Должен же их кто-нибудь судить, в конце концов.

– А это не похоже на ту ситуацию, которую вы описали – игру с шулерами?

– Как у человека, занимающегося хайтеком, у меня есть исследовательский интерес. Мне бы очень хотелось начать рассмотрение дела в британском суде и посмотреть, как они себя поведут. Я думаю, что когда начнется подробный разбор обстоятельств этого дела, они просто постараются прийти к досудебному соглашению и уйдут. Тут вопрос, захочу ли я с ними договариваться.

– Стало быть, энергия и желание продолжать эту тяжбу у вас по-прежнему есть?

– Да. Это нетривиальный эксперимент: попробовать судить верхушку нынешнего, назовем его правильно, советского государства.