Принести ужас и страдания в украинские семьи. Посеять страх и растерянность в российских семьях. Это подарки от Владимира Путина обоим народам. "Братскому" украинскому. И собственному российскому. Никого не жаль. Люди – пешки. Смести с доски, всего делов. Кровь, разруха, изоляция, обвал рынков – все пустое. Это далеко. Это за стенами бункера. О войне, развязанной президентом РФ. О бомбежке Киева. И "бомбежке Воронежа". Об ударах по чужим и своим. Экономист Евгений Гонтмахер (Москва) и генерал-лейтенант в отставке Игорь Романенко (Киев).
Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Совершенно не дело ведущей говорить то, что я сейчас скажу, но я скажу: вы должны понять, уважаемые украинские граждане, которые нас сейчас смотрят, что в России очень много людей, переживающих сегодня шок, гнев, ненависть, и вовсе не по отношению к "бандеровскому" режиму, который пошел сносить Владимир Путин. Вы просто должны это понимать: есть масса людей, которые с вами сегодня сердцем и душой. С нами Евгений Гонтмахер. Что случилось, посмотрим в сюжете.
Your browser doesn’t support HTML5
Путин начла войну с Украиной
Елена Рыковцева: С нами на связи Игорь Александрович Романенко, генерал-лейтенант в отставке. Опишите нам, пожалуйста, что происходит, с военной точки зрения, ведь мы сидим на территории Российской Федерации, и нам показывают одну и ту же строчку – что города не бомбят, уничтожается только военная инфраструктура этого самого "нацистского" режима. Один за другим выходят сенаторы и говорят: молодец Путин Владимир Владимирович, мы поддерживаем его решение прекратить наконец-то истребление и геноцид населения Донбасса.
Игорь Романенко: Нанесены удары с севера, со стороны Беларуси, идут бои вокруг Харькова. Начиналось плюс-минус в пять часов нанесением ракетных ударов по аэродромам и объектам противовоздушной обороны, локационным комплексам, а также по объектам инфраструктуры, то есть мостам, были попытки захватить гидроэлектростанции. Есть карта в интернете. Фактически удары нанесены в так называемые стационарные цели: аэродром, например. Часть нашей авиации взлетала, передислоцировалась. Ведутся бои, сбиты российские вертолеты и самолеты. Есть видео свидетелей.
Они пытаются для принципиального решения вопроса направить силы на Киев, захватить для этого Гостомель, там идут бои, поскольку взлетная полоса во многих аэродромах разбита, а надо где-то сажать вертолетами десанты, диверсионные группы. На юге есть факты переодевания в форму военнослужащих украинских вооруженных сил. Вокруг Харькова идут бои: на окружной и так далее. Это полномасштабная война. Наши вооруженные силы ведут боевые действия по отражению ударов противника. Мы организуем территориальную оборону селений и городов. Часть населения (пожилые люди, дети) вывозятся из городов в сельские районы, где более безопасно. Там, где наносят удары, есть погибшие и раненые гражданские.
Елена Рыковцева: Роскомнадзор запретил российским СМИ руководствоваться любой другой информацией, кроме официальной. Они ни в коем случае не должны говорить, что наносятся бомбовые удары по городам. А сам Владимир Путин говорит, что его целью не является оккупация Украины.
Игорь Романенко: Смотрите, какая иезуитская тактика использовалась: наносили семь-десять ракетных ударов по аэродрому. Затем, когда, пытаясь его восстановить, люди собирались и выходили на взлетную полосу, на объекты на аэродроме, наносились следующие удары. Таким образом использовали воздушно-космические силы России на Ближнем Востоке. Рядом с аэродромами в домах выбиты стекла: точность попадания оружия разная, поэтому происходили разрушения гражданских объектов, погибали гражданские люди.
Елена Рыковцева: Все это совершенно невозможно холодно оценивать и анализировать!
Я обращу Евгению Гонтмахеру одну фразу из выступления Владимира Путина, по которому мы будем пытаться делать выводы о том, чем он займется дальше, что в его голове еще куда повернется, в каком направлении.
Your browser doesn’t support HTML5
Владимир Путин о начале военной операции
Елена Рыковцева: Демилитаризация, денацификация всей Украины. Мы не хотим оккупировать Украину, говорит Владимир Путин, но мы хотим ее денацифицировать, мы хотим освободить ее от этого режима. Как все это собрать в одну кучку, если это возможно?
Евгений Гонтмахер: Вообще, мне кажется, физически невозможно по простой причине. Можно в Киеве поменять власть, наши танки, я так понимаю, идут в ту сторону, можно взять Харьков, еще пару-тройку крупных городов. Но это вообще афганская ситуация. Мы же с вами помним, как это было во время советского вторжения, как это было сейчас, когда там были американские, натовские войска в Афганистане. В каких-то отдельных точках сидели какие-то отдельные люди, которые называли себя президентами, руководителями и так далее, вся остальная страна жила по-своему, более того, она сопротивлялась. Поэтому я бы сказал так, что я не понимаю, какой расчет на что делается. Потому что настроения в Украине вообще достаточно сильно изменились. Мне кажется, Путин живет реалиями Крыма 2014 года, там они приветствовали приход России – это факт. Но с той поры очень много поменялось. Даже, я думаю, на юго-востоке Украины, я не говорю про запад, я не говорю про центр, даже на юго-востоке Украины настроения и все поменялось довольно серьезно. Посадив каких-то людей, которых ты назовешь сейчас президентами, еще кем-то, ты ничего не поменяешь. Вариант будет либо взять Украину на свой кошт просто реально, как это было с тем же самым Афганистаном.
Елена Рыковцева: Что значит Украину на свой кошт? Она не пойдет. Сначала надо взять Украину.
Евгений Гонтмахер: Взять, потом содержать ее. При том, что люди будут саботировать, я практически в этом уверен, что подавляющая часть украинского общества не будет сотрудничать. Допустим, прекратятся выстрелы, не будет идти это кровопролитие, но это будет схема, когда будет просто бойкот новой власти, которая придет таким образом. Это просто долгоиграющий кризис уже внутри России. А кто еще может эту ситуацию поддерживать? Только Россия. Как собирается Путин выйти из этой ситуации? Военным способом можно предположить, я не специалист по войне, но я понимаю, что российская армия многократ сильнее украинской армии, это можно, допустим, решить, но что делать дальше с этой огромной территорией, 40 миллионов человек, которые давно выбрали свой путь, для которых понятия суверенитета, государства вошли в кровь и плоть. Второй этап мне видится намного более тяжелым для России прежде всего, и для Украины, естественно.
Елена Рыковцева: Это действительно самое страшное в этой истории, что невозможно человеку объяснить, что это другая страна, которая действительно выбрала другой путь, они выбрали Запад. У них Янукович вылетел со свистом ровно по той причине, что он их кинул с этим европейским соглашением.
Евгений Гонтмахер: В Украине люди выбрали европейскую жизнь. Даже не в каких-то общих словах – НАТО, Евросоюз и прочее, они выбрали то, как люди живут даже в Польше соседней. Сколько раз я с украинскими коллегами общался и общаюсь, они говорят: когда Советский Союз развалился, по уровню жизни Украина была примерно на уровне Польши. Вот для людей, что важно. Почему много украинцев уезжают туда, потому что сами они, к сожалению, свои реформы не смогли сделать, очень много проблем.
Елена Рыковцева: Включая проблему 2014 года, которую им устроили.
Евгений Гонтмахер: Они, я считаю, очень много чего упустили. При этом они хотят жить, как там, хотя бы как в Польше, Словакии, Чехии, близких странах. Им же сейчас будет предлагаться совершенно другой вариант. Если Украина будет протекторат России – это будет в лучшем случае как у нас с точки зрения всех параметров социальных, экономических, я думаю, даже намного хуже. Поэтому в этом лежит какое-то противоречие. Неужели это непонятно тем, кто это все начинал?
Елена Рыковцева: Действительно, сидит человек в какой-то пробирке уже буквально, он уже два года сидит в безвоздушном пространстве, думает, что он идет освобождать Украину от нацистов. Учитывая ту информацию, которую ему подбирают, его даже понять можно: человек сидит в безвоздушном пространстве, ему показывают вашего Киву. Сегодня по всем каналам российским показывают депутата украинского парламента Киву, который говорит со своим немножко безумным видом: во всем виноват Зеленский, во всем виноват наш Киев, наши власти, в этой войне, только Зеленский, он должен немедленно уйти. А у нас есть здоровые силы, которые прекрасно обо всем договорятся с Путиным, сядут за стол переговоров. Вполне возможно, что Путину кажется, что в Украине это большинство, просто его преследуют, угнетают, сажают по тюрьмам, репрессируют, а вообще Украина так и думает. Есть человек на Земле, который может это объяснить и довести до него, что это не так, что это другая страна, что она не хочет никакого российского режима или такой возможности нет, тогда все это пойдет таким путем, о котором говорит Евгений? Опытным путем, он приходит и убеждается, что это другая страна, но он приходит через кровь и через трупы.
Игорь Романенко: К сожалению, это именно второй вариант. Конечно, достаточно много нашлось бы людей, которые бы могли объяснить или могли бы передать объективную обстановку, которая в нашей стране, но он этого не желает, он живет в прошлом веке. Такой подход привел к очень серьезным трагическим ошибкам. Теперь много людей у нас и ваших сограждан, которые нападают, ваших военнослужащих погибнут во всем этом, эти последствия будут тяжелыми и трагичными для нашего государства, для нашего народа и для российского народа и государства.
Елена Рыковцева: Вот такой ценой он поймет. Давайте послушаем, что это не то, о чем он думал и говорил в своем обращении.
Your browser doesn’t support HTML5
Владимир Путин о мотивации России
Елена Рыковцева: Говорится о геноциде, который 8 лет творится на территории Донбасса. Но уже, начиная с "минских соглашений", они живут своей жизнью, не очень ими интересовалась Российская Федерации, не очень мы видели оттуда сюжеты, где эти люди. Наши украинские коллеги говорили, что их не выпускают в телевизор, потому что тогда они расскажут, что представляют из себя их власти, не слишком они в восторге от этих властей. Какой геноцид, когда уже 7 лет тишины? Кто производит этот геноцид, совершенно непонятно. Это концепция самозащиты: мы защищаемся от Украины, которая на нас нападет. Это концепция захвата Украины некоей группой, захватом в заложники граждан Украины называется голосование 72% за президента Украины. Тут по каждому слову можно что-то сказать и объяснить.
Евгений Гонтмахер: Эти все мысли, которые мы слышали, объяснения, они рассчитаны на какой-то слой российского общества, такой слой есть, он довольно большой, конечно, который не владеет информацией, которому это неинтересно. Я этих людей нисколько не осуждаю, потому что у людей наших очень много проблем своих. Наше общество довольно бедное, сейчас тем более с ковидом ситуация, которая никуда не ушла. Люди никогда не задумывались – вот Украина, вот Россия. Здесь президент, когда им начинает это все рассказывать, никто же критически к этому не подходит. Это у нас с вами вызывает очень много, мягко говоря, вопросов, а для них – нет. Ему что-то надо было сказать. Мы понимаем, что действительно, правильно, кстати, сказал Николай Патрушев на знаменитом заседании Совбеза, что это российско-американская граница на самом деле. Украина – это Украина, но в данном случае Путин, конечно, держит в голове потенциального противника немножко другого, более крупного.
Елена Рыковцева: Я никак не могу отделаться от этого воспоминания тех лет афганских, о которых вы уже говорили, когда советским людям говорили: если мы туда не войдем, туда войдут американцы. Это была логика ввода войск. Ужас был развеян повсюду, в воздухе летал.
Евгений Гонтмахер: Путин, мне кажется, в данном случае использует ситуацию с Украиной, как способ самоутвердиться вообще глобально. Здесь как раз, к сожалению, мы посмотрим, как будет в Украине сейчас развиваться, с военной точки зрения, с точки зрения смены режима, никто это предсказать абсолютно не может, но это не конец – это только начало какого-то очень большого процесса. Обратного хода нет. Мы же после 1945 года, когда закончилась Вторая мировая война, сколько десятилетий жили в ситуации, когда была какая-то предсказуемость. Была "холодная война", но, тем не менее, как-то экономика, как-то люди жили, люди рожали детей, воспитывали. Сейчас мы находимся в ситуации, когда непонятно, что будет через неделю. Путин же сказал в своем заявлении насчет того, что если вы попробуете Украине помочь, то ответ может быть невиданной силы. Это что – намек на ядерное оружие?
Елена Рыковцева: Для него мир – это компьютер, человечки на экране. А то, что человечки сегодня в холодном поту в его стране проснулись, что с ними будет? Давайте посмотрим сначала уличное мнение: вы поддерживаете военную операцию или нет?
Your browser doesn’t support HTML5
Вы одобряете начатую Путиным военную операцию в Украине?
Елена Рыковцева: Наши опросы абсолютно случайные, рандомные, как любят подростки говорить, это случайные люди, иногда они говорят такое, что нашу аудиторию поражает, как они могут поддерживать это, поддерживать то. Вы обратите внимание, что это случайные люди не одобряют, не поддерживают, в ужасе. Нет таких, кто бы обрадовался, сказал "наконец-то", кроме тех, которые живут в телевизоре. Опросов общественного мнения пока нет "Поддерживаете ли вы военную операцию?", но, думаю, подтянут цифры, как подтянули их по поводу одобрения и неодобрения признания этих республик. Левада дает пополам, а какой-то фонд для государственных каналов дает 70% одобрения. Но даже специально найденный фонд дает 70%, а не 99%, даже специальный фонд не может само одобрение этих республик подтянуть до такого всенародного ликования, которого вообще не наблюдается. Что же говорить про цифры по поводу этой операции. Вы, наверное, догадываетесь, какими они будут, если провести честный опрос?
Евгений Гонтмахер: Конечно. Когда у человека спрашивают на улице: одобряете или нет признание ДНР, ЛНР? Многие даже не понимают, о чем идет речь. Есть водораздел: одобряете ли вы кровь, одобряете ли вы войну, когда люди убивают друг друга? Очень важно, что украинцы, русские, всегда говорили, что это братские народы, тот же Путин об этом говорил. Вообще он говорил, что это один народ. И тут, получается, братские народы стреляют друг в друга. Я думаю, что здесь подавляющее большинство людей просто чисто эмоционально скажут: мы против войны. Вы, политики, делайте, что хотите, но остановите эти стрельбу. Этих людей уже не интересует ЛНР, ДНР, Зеленский, Путин в Кремле, вы не убивайте друг друга. Потому что XXI век, мне кажется, - это век какого-то гуманизма. Я думаю, что какой-то здравый смысл у наших людей есть.
Елена Рыковцева: У людей есть, а ими руководят другие люди, без здравого смысла.
Евгений Гонтмахер: Людей можно провоцировать на какие-то ответы по мирным вопросам, они могут отвечать так, чтобы потом сказать: видите, какой у нас индекс поддержки. Но когда речь идет о жизни и смерти, о войне, которая может затронуть многие наши семьи, не дай бог, затянется. Вы же слышали информацию, что черных мешков было заготовлено 45 тысяч. Вы представляете, что это такое? В Афганистане погибло по официальным данным 14 тысяч наших солдат и офицеров, и то это была колоссальная травма. А чеченские войны, сколько погибло людей и в Чечне, и наших солдат. Но здесь получается, что травма может быть просто несопоставима. Я со Львова сам, я там родился, вырос, окончил школу, потом поступил в Москве в университет, я немножко знаю украинцев, которые там живут, у меня там многие друзья были. Я бы сказал так, это люди, которые просто так не скажут, что мы под эту власть идем и прочее. И не только там, это и центральная Украина, это и во многих регионах. Я общаюсь и понимаю, что эти люди просто оскорблены таким отношением к себе. Тем более, если будут жертвы. Это не XXI век – это какое-то представление у Путина о мире конце XIX века в лучшем случае, а может быть даже еще дальше, когда воевали за территории, лишнюю тысяч солдат положить, ну и ладно, главное завоевать, объявить, что у тебя безопасно и прочее. Сейчас поменялось единственное, что есть такое оружие, которого тогда не было, которое несет смерти очень большому количеству людей.
Елена Рыковцева: Что будет сейчас? Тем не менее, нам нужно более-менее трезво пытаться надеяться на выруливание какое-то из этой ситуации. Каким вы его видите?
Игорь Романенко: Если нам удастся, я на это очень надеюсь, и много людей в нашем государстве принимают решительные меры, участвуют в боевых действиях по защите нашего государства, военные в первую очередь и гражданские, которые решают вопросы в территориальной обороне, что если мы устоим двое-трое суток, сорвем в течение недели блицкриг, то дальше война перейдет в затяжной характер. Это трагические обстоятельства и серьезные потери для Украины, но они тогда перерастут в не менее трагические обстоятельства для Российской Федерации и для народа России. Мы организуем, даем отпор, в первую очередь наши военнослужащие. Можно в интернете посмотреть, где и как это происходит, хотя он переполнен фактами, когда дается информация без подтверждения о сдачах, в духе заявлений президента Российской Федерации по этой операции. А это как раз и есть геноцид, о котором он так много говорил в последнее время, по отношению к украинцам.
Елена Рыковцева: Сегодня один из руководителей так называемых республик сказал, что эвакуация уже закончилась, все хорошо. Хотя, казалось бы, только все начинается, они пошли уже за границы. Но уже не нужно, все устаканилось, эвакуация свое дело сделала, как мы понимаем, для мотивации.
Игорь Романенко: Это был элемент гибридной войны, информационной ее части, который был реализован спецслужбами Российской Федерации.
Елена Рыковцева: Я бы хотела поговорить об этой знаменитой бомбежке Воронежа, как это аукнется для российских граждан, чтобы они понимали, что это будет не та война, которая где-то далеко и нас не касается. Сирия, российское государство тратит деньги, но это коснется только тех, кто летчиком служит, контрактник. Давайте посмотрим сюжет о тех санкциях, которые наобещали накануне, они будут ужесточаться и ужесточаться с каждым днем.
Your browser doesn’t support HTML5
Санкции Евросоюза за войну с Украиной
Елена Рыковцева: Это не считая "мелких" неприятностей для россиян. Мы не говорим про 371 депутата, которых теперь не пустят в Европу, про Владимира Соловьева с его виллой, которой он лишился на озере Комо, потому что попал под санкции, про Маргариту Симоньян – это уже никого сегодня не волнует. Волноваться должны россияне только за себя, те, по крайней мере, которые когда-то куда-то ездили. Зазвучали предложения о том, чтобы прекратить действия виз для всех граждан Российской Федерации, чтобы самолеты не летали и так далее. Изоляция Российской Федерации политическая и географическая тоже вполне возможна. И на этом фоне выступает сенатор, который говорит: страна большая, поля, реки, горы, картошка растет, огороды, и люди у нас хорошие. Мы проживем как-то между собой. Ваш комментарий для россиян по всему тому, что они могут огрести в результате того, что мы только что услышали?
Евгений Гонтмахер: На самом деле пунктов несколько. Я говорю с точки зрения простого человека, даже не с точки зрения тех банков, которые попали под санкции – это отдельный вопрос, я говорю про тех, кто живет будничной жизнью. Первое – это гарантированный рост цен в этом году. Причем, боюсь, он будет больше, чем это было в 2021 году, может быть даже намного. Резко подорожает импорт из-за того, что он будет ограничен, из-за того, что рубль ослабел, я не думаю, что он будет укрепляться. ЦБ пытается всякими интервенциями валютными сбить ситуацию, но все равно это не меньше, чем 90 рублей за доллар, а еще недавно это было 75. Второе: мы, конечно, увидим много разных дефицитов. Конечно, не элементарных продуктов питания, хлеб, картофель, макароны, какие-то овощи, они по-прежнему будут в магазине, хотя по другим ценам – это важно. Более-менее продвинутые товары, сказано было про смартфоны – это сейчас уже предмет первой необходимости, по крайней мере, для среднего и молодого поколения. Бытовая техника многая, современная бытовая техника, которая обязательно используется, чипы, которые используются. Кстати, Южная Корея тоже объявила, что они вводят санкции в отношении России. Причем это, видимо, будет в течение года этого, мы это будем видеть, это будет нарастать. Третье – это более глобально, но это тоже бьет по уровню жизни – это нефть и газ. Сейчас, я думаю, Европа лишилась всяких иллюзий насчет использования российского газа и российской нефти. Я думаю, эмбарго не будет, как это было в свое время в отношении Ирана, когда раз и прекратили. Все-таки пока еще Россия имеет довольно большую долю, мы с вами знаем, на европейских рынках, особенно в Южной Европе. Но, я думаю, это дело очень короткого времени, одного-двух лет, когда от наших минеральных ресурсов Европа просто откажется. Кстати говоря, откажутся Соединенные Штаты, которые потребляют довольно много нашей нефти, в этом я тоже практически не сомневаюсь. В результате у нас резко просядет бюджет, потому что доля доходов нашего бюджета от нефтегаза где-то 30-40%, она колеблется, но она критически большая. В результате, конечно, под нож попадут те программы, которые у нас и так не очень финансируются, то же самое здравоохранение, то же самое образование. Мы же всегда говорили, что это у нас и так все слабенько. А тут сейчас тем более это пойдет на поддержание вооруженных сил, это пойдет, если, не дай бог, случится ситуация протектората Украины, значит надо будет как-то там поддерживать эту стабильность, я уже не говорю про ДНР и ЛНР, там небольшие анклавы, а Украина все-таки большая страна. В этом смысле это тоже проблема буквально одного-трех лет, это нанесет очень большой ущерб.
Елена Рыковцева: Внешний долг – это что означает? Все эти блокировки "сбербанковских" дочек?
Евгений Гонтмахер: Демпфер определенный есть. Да, мы не сможем теперь брать в долг на внешних рынках. Это абсолютно ничего не значит, я считаю, это символическая вещь. Во-первых, у России очень небольшой внешний долг. Во-вторых, у нас очень большие ресурсы, резервы, Фонд национального благосостояния, профицит бюджета и так далее. Но в каких-то технических целях наше государство, Минфин постоянно выпускают ценные бумаги, которые продаются там, мы берем в долг какие-то небольшие деньги на внешних рынках. Сейчас этого не будет, но это не радикально для нашей финансовой системы. Есть мера, на которую, не знаю, решатся или нет Соединенные Штаты – это мы узнаем сегодня-завтра – это отключение России от доллара. Это пожестче, чем отключение от SWIFT. Я так понимаю, что уже есть какие-то альтернативные платежные системы, которые, конечно, усложняют ситуацию.
Елена Рыковцева: Как говорят сами банковские работники, просто дольше будут идти платежи.
Евгений Гонтмахер: Отключение от доллара – это важно, и это важно для людей, даже у которых нет долларов. Потому что у любого нашего банка есть разрешение на валютные операции, прежде всего с долларом, у него есть корреспондентский счет в каком-то из американских банков. Любое движение доллара должно идти даже внутри страны через корреспондентский счет. Как только эти счета будут блокированы, то просядет вся торговля внешняя. Кстати, то, что ввели санкции против ВЭБа – это тоже один из спонсоров, один из институтов нашей внешней торговли, экспорта прежде всего. У нас, кстати, даже со странами Евразийского экономического союза торговля в основном в долларах происходит, с Китаем в долларах пока тоже. Нарушатся технологические цепочки – поставщики, комплектующие и прочие дела. Например, сегодня слышал про автомобили "Рено", которые у нас собираются, он собирается весь из импортированных из-за границы запчастей. То есть это потеря работы, многие люди просто просядут. Помните, как было во время ковида в 2020 году, просто часть экономики просела, потому что были локдауны и прочее. Здесь это будет в какой-то степени искусственный локдаун, когда многим производствам просто не на что будет работать, не будет ни комплектующих, ни сырья, ничего, это просто остановится. Мы просто не очень понимаем нашу зависимость от импорта, от экспорта тоже. Потому что Россия тоже производит какие-то комплектующие, какие-то запчасти, которые поставляются по цепочкам за границу – это все может быть остановлено. Это, пожалуй, самое худшее, что может быть во всех этих экономических санкциях, о которых мы с вами говорим, даже не санкции против "Сбербанка" и ВТБ, я думаю, там снова какие-то схемы, какие-то варианты найдутся, это просто будет сложнее, длиннее, не радикально, а вот отключение от доллара – это, пожалуй, самое тяжелое, что может быть. Посмотрим, это будет известно сегодня-завтра.
Елена Рыковцева: Российские граждане должны понимать всю картину того, что их ждет с военной точки зрения, с политической, с изоляционной, с экономической.
Евгений Гонтмахер: Вообще это другая жизнь не только с точки зрения того, какие будут у вас доходы, но это будет и другое устройство жизни. Потому что если Россия вошла в фактически военное положение, то это совершенно другие требования к людям. Сейчас попробуй с одиночным пикетом выйди на улицу, прояви какое-то несогласие, мало не покажется, то тем более сейчас под предлогом того, что над нами нависает блок НАТО, я боюсь, будет ситуация намного более жестче. Тем более, если у людей начнутся какие-то проблемы с выживанием, с уровнем жизни, надо будет сделать так, чтобы они об этом не могли публично сказать.
Елена Рыковцева: Роскомнадзор уже просит средства массовой информации не пользоваться альтернативными источниками – это блоги, это живые свидетельства, это очевидцы. Игорь Александрович, в украинском правительстве, у вас вызывает доверие то, как они сейчас разруливают ситуацию с точки зрения экономики, очереди, паники, магазины, банки?
Игорь Романенко: Это тяжелый период переходного процесса. Приняты решения правительства, они доводятся. Сейчас идет информирование, выступила Верховная Рада, выступает президент, представители правительства, говорится о том, как мы последовательно будем преодолевать те трудности, которые возникли сейчас в государстве. Для нас принципиально в этих сложных военных условиях, у нас введено военное положение, устоять первые дни, неделю. Дальше, я думаю, мы будем способны решать вопросы, которые возникают.
Елена Рыковцева: Это все понимают сейчас, но как это взять утром рано и устроить такую жизнь с бомбоубежищами, с паникой, с банками просто всем. Проснуться однажды по щелчку, высказаться так, как мы услышали, наблюдать теперь перед телевизором, наблюдать в папочке эти донесения. Как это может быть?
Евгений Гонтмахер: Впереди нас ждут, я думаю, тяжелые события. Какую-то цену мы все в России, Украина само собой, к сожалению, Украина жертвует жизнями и много другим чем, но мы в России тоже будет тяжелую цену за это нести, не только жизнями наших солдат, которые уже погибают, к сожалению. Как сказал коллега Романенко, если Украина в военном отношении продержится два-три дня – это означает, что гробы будут идти в Россию постоянно. Это очень тяжелый груз. Мы до сих пор не смогли оправдаться, я считаю, перед Чехословакией после 1968 года, хотя сколько лет уже прошло. Мы сами не смогли оправиться от 1956 года, то, что мы сделали тогда в Венгрии. А тут действительно соседняя страна, родственники. У меня родственники в Украине, довольно большое количество людей, у многих украинцев родственники в России. Это даже не Чехословакия и не Венгрия. Как мы с этой исторической памятью будем дальше жить, как мы будем решать, я не очень понимаю. Это кризис не только военный, он не только политический, он ментальный, мне кажется. Для нашего общества он точно ментальный кризис, как мы будем сами перед собой оправдывать то, что это произошло, корить себя, почему это произошло. Я утром говорил со многими, все говорят: что мы могли сделать? Взрослые мужчины, с которыми я сегодня говорил, утром плакали, когда узнали про это, причем люди в возрасте, которые прошли в том числе войны в горячих точках, плакали, когда об этом узнали. Как будет с нашими детьми, как будет с нашими внуками? Это какой-то экзистенциальный вызов России самой себе. Мы сами себе такой вызов сегодня сделали.
Елена Рыковцева: Самое страшное, действительно, как можно не подумать о людях? Есть очень много людей в России, которые в шоке, в ужасе и в абсолютном неприятии того, что произошло. Мы дадим вам сейчас подборку мнений тех людей, которых вы знаете.
Your browser doesn’t support HTML5
Антивоенное движение России