Социальные сети снова пишут большой общий некролог, и на этот раз его герой - Евгений Евтушенко.
Тот самый момент, когда его хрестоматийные и даже затёртые строчки "Поэт в России больше, чем поэт" кажутся очень точными и правдивыми.
Спи... Еще один титан, не дождавшийся своей Нобелевки...
Всё, два блестящих века гениальной русской поэзии завершились физически - умер Евгений Евтушенко
В 60-е годы Евгений Евтушенко писал великолепные, почти гениальные стихи. Позже, слишком увлекшись поэтической политпублицистикой и сам поверив в то, что он - как поэт - больше, чем поэт, для России, несколько помельчал поэтически, но зато "сочинил себе такую большую и насыщенную жизнь, что ему завидовали и гении, и бездари, и великие, и популярные.
Бесспорно, он заслуживал Нобелевской премии (не только он из тех поэтов-шестидесятников, но он - определённо). Однако тут политика, которой он слишком увлёкся, обхитрила его.
С уходом Евгения Александровича физически завершились два блестящих века гениальной русской поэзии. За ним из гигантов не осталось ни-ко-го.
Поэт, собиравший стадионы. Кем его только в разные времена ни называли - романтиком перемен, голосом оттепели, гением, конъюнктурщиком, снова гением и опять конъюнктурщиком. Он обижался, возмущался, ругался. Он был, наверное, очень разным. Но для меня он был и останется прежде всего Поэтом, написавшим сотни талантливых, десятки сильных и несколько гениальных стихотворений.
Евтушенко умер. Вот ведь судьба - скончаться 1 апреля...
Большой гений и мелкий нрав. Такое бывает. Не все гении рождаются еще и героями. И не все понимают, что будь ты хоть трижды гениален, но, коли написал поэму о Сталине, и на твоей могиле знатоки будут вспоминать не десятки томов твоих гениальных стихов, а поэму о Сталине.
Он остаётся с нами, и какой он был на самом деле, нам ещё предстоит узнать, когда схлынут и печаль, и изумление, и флюоресцентный след.
Ожидаемо, но непредставимо.
Так и не постаревший юноша, очень разный и когда-то очень насущный, азартно игравший с жизнью в свою любимую, наивную и смешную игру под названием Поэзия.
Он не проиграл.
Несколько его стихотворений будут жить очень-очень долго.
Как поэт, который больше чем поэт, Евгений Александрович выбрал день неверия для свой смерти.
Чем-то он напоминал мозаику послевоенного московского метро - в пестрых, часто с люрексом, пиджаках, в разноцветных кепках. Много золотого, красного, синего, ничего серого и черного. Теперь панно осыпалось, отскочила последняя смальта. 60-е закончились.
Было у меня с ним несколько разговоров, но пусть останутся при мне.
Царствия Небесного. Земля пухом.
В 2011 году я позвонила Евтушенко в США и час разговаривала с ним по телефону. От этого разговора, очень доброжелательного, как ни странно -- домашнего, и, мнилось мне, откровенного, остались записи, и помню, что тогда мне было очень и очень... но вот сейчас смотрю на записи, и ничего там такого нет, что не было бы сказано десятки раз и не только Евтушенко, а много кем.
Так что я запомню получше, как примерно тогда же слушала в Гнесинке песню "Идут белые снеги", исполняемую превосходным басом (а вот имени исполнителя, увы, не помню -- студент), так что по коже бежали мурашки, и на глаза наворачивались слёзы... в общем, катарсис как он есть. По-моему, этого достаточно.
"Коррида" Евтушенко - первый сыгранный спектакль и первое осознанное знакомство с театром и с поэзией... Первая роль (лошади пикадора) которая вела себя как настоящая строптивая лошадка и первая роль (поэта), которую так хотелось сыграть... Коррида была созвучна тому, что мы думали и чем хотели делиться со сцены... и зрители приходили разделить эти мысли и эмоции снова и снова! Как будто это было вчера...
Сегодня не стало великого человека - Евгения Евтушенко.Такого значимого в моей душе поэта, чьи стихи во многом сделали меня тем, кто я есть сейчас.
А тогда мы были обычными подростками-бунтарями, которым очень повезло встретить великих педагогов на своем пути.
Севилья серьгами сорит, сорит сиренью...
Где-то у меня лежит значок "40 лет Евгению Евтушенко"... В Коктебеле всем дарил каких-то 45 лет назад... Пусть земля ему будет пухом...
Я познакомился с Евгением Александровичем Евтушенко давно, в 1959 году, когда жил на Камчатке. Я любил и люблю многие его стихотворения, он несомненно был одним из наиболее почитаемых поэтов моего поколения. Мне всегда было больно слышать или читать грубые, наглые, замешанные на зависти и злобе, обвинения в его адрес.
Сегодня умер подлинно народный поэт, гражданин, сложный, противоречивый, но безусловно честный, добрый, отзывчивый человек.
Пусть земля ему будет пухом.
Для меня это личная потеря. Когда-то, в конце застоя, я, волгоградский подросток, не читал никакого самиздата, знал только имена (и те не все), но не тексты. Но если был кто-то из современников, кто учил вольнодумству молодежь, не имевшую доступа к запрещенной литературе, то это был Евгений Евтушенко.
Не знаю почему, его уход затронул больше, чем смерть Вознесенского и даже особенно любимой Беллы Ахмадулиной. Все-таки эпоха для своего самовыражения выбрала его – Е.Е. Нравится он вам или нет.
Конечно, он был для нас легендой с самого детства. И – «противоречивой личностью», всегда у всех на устах, чего только о нем не говорили и не писали. Да и сам он вторил этим толкам: “Я разный – я натруженный и праздный. Я целе- и нецелесообразный. Я весь несовместимый, неудобный, застенчивый и наглый, злой и добрый. Я так люблю, чтобы все перемежалось!”
Его статья начиналась словами «Я стоял на могиле Пазолини». Народ возмущался: пиши про Пазолини, а не про себя любимого. Но он предпочитал писать про «моего Пазолини», у которого чуть не сыграл Иисуса Христа.
Вероятно, он (благодаря усилиям пропаганды, но не только) был последним "современным поэтом", которого массово знал советский народ. Собственно, потому папа меня туда и привёл. Далее шли только авторы стихов к песням, от Высоцкого до каких-нибудь прости господи Круга или Татьяны Снежиной.
Несколько лет назад мне попался в руки новейший том БВЛ, составленный, несомненно, им самим, во всяком случае он точно мог бы включить все свои новейшие художества. Тем не менее там были почти только стихи 1960-х, и я его зауважал.
Антология "Строфы века", над которой он работал, была крупным его вкладом в русскую национальную культуру.
При том, что и отбор авторов был очень субъективным, как и комментарии самого Евтушенко.
<...>
Тем не менее многих многих хороших забытых и полузабытых поэтов, писавших на русском языке, Евтушенко таким образом воскресил.
Евтушенко, конечно, был такой "хитрован": и в то же время наивный, было в нем что-то детское.
И поразительный вкус на чужие стихи - он их и читал великолепно, и в поэзии понимал - а это редкое качество, даже и у поэтов.
Что бы о нем ни говорили, он сыграл выдающуюся роль в нашей культуре, будучи одним из столпов шестидесятничества. Кроме того, он очень многих защищал от самодурства разных «партайгеноссе», знаю это
не понаслышке
Последний раз я его видел в прошлом году, на прощании с Фазилем Искандером.
Они, действительно, уходят… Царствие небесное.
Не так часто общались, но у Евгения Александровича было, конечно, свойство произносить врезающиеся в память фразы. Не только «Поэт в России больше, чем поэт» или "Хотят ли русские войны".
В ушах звучит его голос:
«Не пейте водку! Вы не представляете, сколько талантливых людей я похоронил из-за водки. Пейте только красное вино!»
«Вы читали мою последнюю поэму? Ну как же так? Ей во всем мире восхищаются – везде, кроме России».
«Все говорят мне: что ты живешь в Америке? Но никто не сделал больше для России, чем я!»
«Вот вы работаете в сфере образования – что вы сделали для того, чтобы мои стихи вошли в школьную программу?»
"Вы знаете, кто самая великая актриса? Это Инна Чурикова! Упущение России, что она не сделала ее знаменитой по всему миру".
«А Бродский будет гореть в аду за все, что он сделал».
«Выкладывайте уже все начистоту! Я же вижу, что у вас лисёнок за пазухой!»
«Запомните на всю жизнь, что я вам говорил!»
Запомнил.
При жизни доводилось и спорить, и подтрунивать над ним. Но сейчас призываю: други, поэтов дόлжно судить по их наивысшим достижениям. По стихам, которые будут жить, когда нас самих на свете уже не останется. Их у Евгения Александровича немало. Думаю, почти у каждого найдётся в душе уголок с его строками, что особенно дороги.
Не могу сказать, что Евгений Евтушенко - мой любимый поэт, хотя когда-то его ранние стихи мне нравились, но нужно сказать спасибо этому человеку, что он не подписывал никаких расстрельных писем, не требовал "раздавить гадину" и не писал, что Россия недостойная Ельцина. Ну а то что боролся против колхозов, а кто не боролся?
Последний из больших шестидесятников. Прекрасный поэт, что бы ни говорили недруги. Для меня одного "Бабьего Яра" достаточно. А сколько еще тонких, проникновенных, честных строк, глубоких, незатертых мыслей. Сложный человек - а вы знаете несложных творцов? Никогда не забуду, как он меня резко отхлестал в прямом эфире русско-американского радио, когда я сказал, предваряя интервью, что он теперь живет в Америке. "Нет, - ответил с металлом в голосе Евтушенко, - вы из меня не делайте перебежчика, я русский человек и живу я в России, а в Америке я работаю (цитирую по памяти)".
Прощайте, дорогой Евгений Александрович.
Конечно, он был разный, как и сам о себе писал) он был сложный, и жизнь его была непростой, грехи свои он унес с собой, как и все они - красивые, страстные, большие люди, тонкие и глубоко страдающие художники трагические таланты эпохи, которая их убивала, мучила, подминала под себя, крутила, драла в клочья. А они вот жили и рвали сердце ради нас. Прощайте.
Вчера и сегодня русский Фейсбук и Твиттер были заполнены цитатами из Евтушенко.
Подумал, что лента в стихах много лучше памятника на самой центральной улице.
Среди популярных стихов - "Бабий Яр", "Идут белые снеги", "Весенней ночью думай обо мне", но самым цитируемым стихотворением Евтушенко в эти дни оказалось "Танки идут по Праге".
Можно сколько угодно ругать Евтушенко, его местами пошлость ("постель была расстелена") и местами многословие ("Братская ГЭС"), его нарциссизм и петушиные наряды, можно ругать шестидесятников, их половинчатость и их неспетую песню, можно ругать советскую "прогрессивную" культуру с ее двуличием, между любовью к отеческим гробам и страстью к западным командировкам, партийностью и протестом, письмами Брежневу и кухонной фрондой (под экспортную "Столичную" из "Березки") -- но у Евтушенко нельзя отнять этого стихотворения, которым, как и "Бабьим яром", он навечно вошел в историю русской поэзии, поддержав ее некрасовский (и если угодно -- мандельштамовский) гражданский накал. Пусть переделкинская земля ему будет пухом -- она там сосновая, мягкая.
Дадим слово и злопыхателям.
С творчеством Евтушенко при жизни покойного не был знаком (но масштаб в советской культуре более-менее представляю - полные стадионы, все дела). Пошел ознакомиться, прочел длинное путанное стихотворение про то, как пропахшие водкой и луком (буквально!) великорусские шовинисты-погромщики (опять буквально) громят каких-то евреев и автор очень бы хотел быть евреем, чтобы громили его вместо евреев и евреям было бы не так обидно (написано лет через 40 после последнего настоящего погрома).
Вспомнил великое стихотворение поэта Орлуши, что он очень хотел бы быть русским, чтобы от имени русских извиниться перед голландцами и украинцами за сбитый "Боинг" (написано чуть ли не на следующий день, когда еще даже украинцы не назначили виноватых).<...>
Ну то есть до Орлуши это все еще было смешно, а после - уже нет. Полагаю, что у людей старшего поколения есть свое мнение на этот счет, но люди старшего поколения верят в Бога, Сталина и дружбу народов, кого вообще может волновать их мнение.
Сейчас я сижу и думаю – а что об этом человеке можно сказать хорошего?
Пожалуй, вот что. Евтушенко был и остаётся интересен как персонаж. В этом качестве он просто великолепен. Ну то есть: если кому придёт в голову писать что-то о советской культуре, то Евтуха надо пользовать как образец и эталон. Потому что Евтух – химически чистый пример «советского культработника».
У всех остальных советских монстров было хоть что-то человеческое. <...> Евтушенко был платиновым образцом чистого советизма. Системы – «а чего такой-то на меня обижается-то, я для него столько хорошего сделал, даже характеристику в органы на него хорошую написал». При этом вопрос «а что тут такого» для него даже не стоял: он искренне считал, что быть кумиром молодёжи, плотнейше сотрудничать с КГБ и всю жизнь воспевать Запад и Америку и возить оттуда шмотки пудами – это не просто нормально, а «так и надо жить».
Про Евтушенко еще раз повторю - поэт он плохой и конъюнктурный.
Одно написал хорошее стихотворение - "Идут белые снеги". С двумя ошибками в ударении. То есть без ошибок хорошее не смог. Без ошибок мог только плохие.
Вся советская карьера Евтушенко - это игра в разрешенную партией и КГБ фронду. А вся его поэзия этого периода - перечисление мест, где обычному советскому человеку было не побывать, а он - побывал. От Голливуда до Гонконга.
Подавляющее большинство его текстов - политическая и человеческая проституция. <Вихляние задом>.
Впрочем когда он был искренен, то получалось еще хуже, так как искренний Евтушенко это неумная умеренная демшиза.
Узнав что он при смерти, решил проверить, не написал ли он в последние годы что-то хорошее, что о нем можно было бы написать хорошо. Вспомнилось, что было что-то такое - "Медсестра из Макеевки". Но нет. Первым делом обнаружил гневное требование Евтушенко не использовать его стихи в пропаганде, не разжигать национальную ненависть и блаблабла...
Это человек, написавший знаменитое "Едут беленькие сучки к черным кобелям".
В общем жил грешно, да и помер смешно.
При этом в истории русской литературы Евтушенко несомненно останется, как раздутая пародийная пустота, как симптом того состояния, до которого довела соввласть русскую литературу.
Но это всё критика, так скажем, справа.
Достаётся Евтушенко и от тех, кто позаимствовал своё отношение к нему у Иосифа Бродского.
Евтушенко был против колхозов, а Бродский был против Евтушенко.
И вот наступила эпоха, в которой нет ни колхозов, ни Бродского, ни даже Евтушенко.
Я и вправду очень сильно надеюсь на то, что таки там, на небесах, они помирятся с Бродским...
Кто-то даже делает попытки помирить их своими руками.
Идут белые снеги,
как по нитке скользя...
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Идут белые снеги...
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
— До свиданья, дружок.
Как-то так. Странно, да?
Конечно, можно было, подобно Бродскому, его не любить, но он был большой самостоятельной Личностью, а сейчас это качество из Красной книги.
Евтушенко не без оснований мнил себя первым поэтом. Для меня и таких, как я, он и был первым. Потому что мгновенно откликался на злобу дня, на любое движение затурканной общественной мысли, умудряясь при этом вслух выразить идеи, которые высказывались исключительно на кухнях. Многие его любили, и многие ненавидели, и еще неизвестно, кого было больше.
Бродский мыслил глубже и видел дальше, не спорю. Но поэт не обязательно должен идти впереди всех. И не обязательно должен быть диссидентом. Диссидентов, борцов с режимом вообще было мало. Зато тех, чьи мысли не совпадали с официозом – много больше. По словам Сахарова, многих можно было считать инакомыслящими, поскольку оставшиеся - вообще не мыслили.
Так вот, если их (наш) голос мог быть вообще расслышан в обстановке тотального вранья одних и молчания других, то через Евтушенко, озвучивавшего наши страхи и надежды, иной раз наивно, но всегда вполне адекватно. Его слова доходили через советскую печать, а другой не существовало. Потом их переписывали и передавали из рук в руки как тайные прокламации. В его стихах танки шли по Праге 68-го года, над Бабьим Яром вставали не существовавшие памятники, наследники Сталина угрожали его тенью.
Между двумя съездами - двадцатым КПСС и первым - народных депутатов, тридцать с лишним лет он, как никто другой, умел держать руку на месте, именуемом пульсом времени. С первой оттепели и до последней. Потом его время ушло, а когда отчасти вернулось вновь, поэт постарел. Последний поэт России, который был больше, чем поэт.
поэт в России умер в США
и старый спор окончился так просто
тот на Васильевский не смог добраться остров
не смог и этот
...больше, чем душа