В Россию за убежищем: что ждет афганских беженцев (ВИДЕО)

• Правозащитники заявляют о возрождении неонацизма в России: насколько серьезна угроза?

Переворот в Афганистане

^{Видеоверсия программы}

О том, готовы ли российские власти откликнуться на призыв УВКБ ООН, мы спросили Светлану Ганнушкину, председателя Комитета "Гражданское содействие" (Комитет помогает беженцам и вынужденным переселенцам, а Минюст внес его в реестр "иностранных агентов").

Светлана Ганнушкина: Хотелось бы надеяться, что этот призыв коснется не только невыдворения, но и легализации, в том числе и тех людей, которые много лет не могут ее добиться. Нелегалов фактически больше нет. Люди приезжают по визам, и те, кто дает им визы, прекрасно знают, что если они едут из таких "горячих точек", то будут обращаться за убежищем, но им его не предоставляют. Пока потока в нашу организацию нет, есть только люди, которые обращаются с просьбой помочь им вывезти семьи, но мы, к сожалению, не можем им помочь.

Марьяна Торочешникова: После событий в Сирии 2011- 2015 годов, когда число сирийцев, бежавших от войны в другие страны, приблизилось к 5 миллионам, правозащитники объявили о гуманитарной катастрофе, а произошедшее осенью 2015 года – крупнейшим миграционным кризисом со времен Второй мировой войны. Стоит ли опасаться нового миграционного кризиса?

Светлана Ганнушкина: Да, мы ожидаем притока беженцев. Предыдущий приток был небольшой – это были люди, которые сотрудничали с американской властью, а когда фирмы там закрывались, этих людей оставляли, и их начинали преследовать талибы. В последний год нам с трудом удавалось добиться, чтобы их принимала Америка – уже из России.

Светлана Ганнушкина

Институт убежища у нас не работает, но его не так сложно возродить, хотя бы в правовом отношении. Люди, которые получают у нас статус беженца или временное убежище, не получают никакого пособия. У нас есть три Центра временного размещения для беженцев, но они не заполнены, там не очень-то хорошо живется, они все далеко от мест работы и учебы, и многие оттуда бегут, а некоторые даже предпочитают уехать домой. Мы рассказываем сказки о том, что у нас человек, подающий заявление, сразу получает пособие, но не говорим, что оно однократное и, если я не ошибаюсь, до сих пор составляет 100 рублей.

Я думаю, призыв УВКБ окажет влияние на неправительственные организации, на международные организации, которые будут готовы оказать помощь в каких-то объемах. Но без участия власти такие вещи невозможны, ведь людям в любом случае нужен легальный статус, тогда они могут работать. Иначе они все время в опасности: их обирают, они – первые жертвы коррупции. А кампания по борьбе с этим начинается не с работодателей, а с работников: штрафы, нарушение порядка пребывания или трудовой деятельности.

Марьяна Торочешникова: Россия – не самое приветливое место для беженцев, даже из тех стран, в которых присутствуют, поддерживая одну из конфликтующих сторон, российские войска. Несколько лучше обстояли дела во времена Советского Союза, где в разное время принимали беженцев из самых разных государств, в том числе и Афганистана. Но после развала СССР эти люди перестали интересовать российские власти.

"Все убегают и боятся"

На видеосвязи с нами – консультант по миграционным вопросам Комитета "Гражданское содействие" Евгения Лёзова.

В УВКБ ООН обращают внимание на то, что сейчас, с приходом талибов, наибольшему риску в Афганистане подвержены женщин и девочки. Буквально на днях ВВС опубликовало историю афганской девушки, которая вместе со своей семьей бежала от принудительного брака с талибом. Но в России их всех поместили в Центр временного содержания иностранных граждан, а потом выдворили, хотя бежали они вовсе даже не в Россию, а пытались переехать в Финляндию. В решении Ленинградского областного суда по этому делу говорится: довод о том, что выдворение за пределы РФ может повлечь реальную опасность и несет угрозу жизни и здоровью, подлежит отклонению, поскольку в материалах дела отсутствуют надлежащие доказательства наличия данной реальной опасности.

Евгения, часто ли судьи требуют подобных доказательств от беженцев, и что именно они рассматривают как доказательства опасности?

Евгения Лёзова

Евгения Лёзова: Очень сложно добиться того, чтобы наши миграционные власти признали доводы достойными рассмотрения. Что значит "документированные подтверждения преследования"? Письма от "Талибана" с печатью и подписью? А доказательства, которые рассматриваются во всем мире: свидетельства людей, оказавшихся в подобной ситуации, или в целом принадлежность к особо уязвимой группе, – рассматривались очень плохо. У нас были случаи, когда даже полицейские, бежавшие из каких-то территорий, подконтрольных талибам, получали отказы, причем такое ощущение, что было указание сверху – не давать.

Марьяна Торочешникова: В то же время посол России в Афганистане Дмитрий Жирнов говорит, что талибы – "адекватные мужики". Такое ощущение, что российские политики демонстрируют: в Афганистане все в порядке.

Евгения Лёзова: Мы ждем официальных заявлений нашего МИДа: к ним прислушиваются лучше, нежели к рекомендациям УВКБ ООН.

Марьяна Торочешникова: В Петербурге сейчас решается судьба четырех афганцев, которые приехали туда по паспортам футбольных болельщиков и остались. Они утверждают в суде, что им небезопасно возвращаться. Решение о выдворении уже вынесли, но их пока никуда не выдворили по формальной причине: решение напечатали на персидском, а они говорят, что у них родной язык пушту, и нужно его перевести.

Евгения Лёзова: Насколько я понимаю, это решение было вынесено до окончательного переворота. Надеюсь, сейчас все-таки перестанут высылать, Россия не захочет выглядеть людоедом на мировом уровне.

Марьяна Торочешникова: Если посмотреть видео из аэропорта, откуда люди пытались уехать, то в основном видно беженцев-мужчин, а женщин очень мало. Такое ощущение, что им просто не дают возможности уехать из страны.

Евгения Лёзова: Семья обычно спасала мужчин боеспособного возраста, потому что талибы забирают их к себе воевать, а стариков и женщин не трогают. Надеялись, что потом этот мужчина здесь обустроится и поможет вытащить семью, хотя это очень трудно: таких полномочий нет ни у кого, даже у УВКБ.

Марьяна Торочешникова: Можно ли ожидать в 2021 году повторения миграционного кризиса 2015 года?

Евгения Лёзова: Я думаю, да. Мы с большим напряжением следим за ситуацией в Афганистане. Это ад на земле. Сейчас такой лавины беженцев нет только потому, что закрыты все погранпереходы, аэропорт фактически закрыт для гражданских самолетов. Еще несколько дней назад были какие-то единичные люди, а сегодня уже и студенты, и полицейские, которые приехали сюда для повышения квалификации. Мы ждем заявлений нашего МИДа: он сейчас тоже в сложной ситуации.

УЛЬТРАПРАВЫЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ?

С начала этого года в России по меньшей мере 41 человек подвергся насилию на почве ксенофобии дела такие данные приводит Информационно-аналитический центр "Сова" (внесен в реестр "иноагентов"). Исследователи центра отмечают: число преступлений, совершенных националистами, растет. А недавно в интернете стали распространяться видеоролики с убийствами и избиениями мигрантов и бездомных.

Неонацизм возрождается?

На видеосвязи с нами – руководитель Информационно-аналитического центра "Сова" Александр Верховский. Александр, понятно ли уже, кто такие эти "М.К.У." и чего они хотят?

Александр Верховский: Мы пока не знаем, кто они такие. Нам известно лишь то, что сообщают правоохранительные органы. Известно, что по этому делу задержано и под следствием находятся примерно 35 человек уже в дюжине городов. Очевидно, что это некая сеть маленьких групп или даже одиночек, которые работают под одним брендом. Эта сеть "М.К.У." постоянно подчеркивает свою преемственность к такой же сети NS/WP, запрещенной в мае как террористическая организация, и даже сотрудничество с ней.

В некоторых случаях мы что-то знаем о людях, которые привлекались по этим делам. Это люди разного возраста – от 18-и до 30-и с лишним, некоторые из них раньше участвовали в других ультраправых группах. У кого-то в деле есть эпизоды насилия или были не так давно. Вот эта система, когда (как явствует из пресс-релизов ФСБ) сперва дают задание нарисовать свастику на заборе, потом что-то еще, и так может дойти до убийства, – это ведь тоже не новая схема, такое было в "нулевые" годы. Была такая штука, которая называлась "Большая игра "Сломай систему"", ее устроила в интернете через публикацию роликов и раздачу заданий небольшая группа под названием "Северное братство". Основные фигуранты уже отсидели свое, один в лагере умер, кто-то, по всей видимости, не найден. Но история была громкая, и опыт, очевидно, востребован. Точнее пока про этих людей сказать ничего нельзя. Там есть еще отдельная тема связи с Украиной, которая активно обсуждается в пресс-релизах.

Марьяна Торочешникова: Казалось, что где-то к 2010 году российские правоохранительные органы смогли уже как-то справиться с неонацистами. Можно ли говорить о возрождении неонацизма в России с приходом этой странной группы "М.К.У."?

Александр Верховский

Александр Верховский: "Северное братство" и масса подобных группировок действительно были разгромлены. Сотни уличных бойцов сели за насильственные преступления. В какой-то момент в начале 2010-х годов уровень риска для них стал очень высок: кто-то отходил от дел, а главное, новые подростки, которые увлекались ультраправыми идеями, боялись вступать на путь систематического насилия. А новые подростки, которые сейчас дорастают до того, чтобы в чем-то участвовать, уже не боятся так, как подростки пять-семь лет назад, потому что их приятели не садились в тюрьму. Я думаю, с этим и связано некоторое возрождение. Масштаб, конечно, все равно не такой, как десять лет назад, но уровень насилия, похоже, перестал падать, а может быть, даже и подрастет.

Марьяна Торочешникова: А на кого направлена их агрессия?

Александр Верховский: По поводу "М.К.У." это довольно трудно сказать. Главный их месседж – человеконенавистничество. "Враги нашей идеологии должны умереть", – пишут они на своих роликах. Кстати, это тоже было. Была группа "Иркутские молоточники": они в какой-то момент стали нападать на случайных людей именно в приступе человеконенавистничества.

Но если отвлечься от "М.К.У." и посмотреть, на кого вообще нападают, то выходцев с Кавказа становится явно меньше. Это, конечно, мигранты из Центральной Азии: на них сравнительно безопасно нападать, потому что их социальный статус обычно низок. Довольно много стало нападений на ЛГБТ-людей (тема своеобразно понимаемого морализаторства все более актуальна для ультраправой среды) и на бездомных: они рассматриваются как биомусор, который нужно устранять.

Марьяна Торочешникова: Насколько серьезную опасность представляет попытка создания сети "М.К.У."?

Александр Верховский: Это очень узкий слой молодежи, который склонен к ультраправым идеям, и среди него есть еще меньшее подмножество людей, готовых к насилию. Можно разрушить конкретную сеть "М.К.У.", как до этого разрушались другие, но, к сожалению, в результате появятся новые такие сети. Здесь важно, удастся ли таким группам обратиться к более широкому слою населения. Ведь это совершенно маргинальные люди, их очень мало, это политически незначимо. И это, конечно, несколько расслабляет правоохранительные органы, потому что на них нет политического давления, чтобы срочно бороться с этой угрозой.

Давление на радикальную ультраправую среду началось с середины "нулевых", потому что их действия стали приводить к заметным социальным последствиям. Случилась Кондопога, допустим, то есть какие-то вещи, которые власти уже не могли игнорировать. И тогда начинается борьба: формируется Центр "Э", ловят этих боевых неонаци, и это приносит явные успехи.

Есть ли сейчас у правоохранительных органов стимул так мобилизоваться, подталкивают ли их к этому сверху? Я думаю, нет, потому что нет политической угрозы. Трудно сказать, может ли она появиться. Я пока не очень себе представляю, чтобы хоть какое-нибудь течение, которое хочет считать себя политическим, готово было связываться с людьми, чья группа называется "Маньяки: культ убийства".

Марьяна Торочешникова: В начале двухтысячных неонацистам противостояло движение "Антифа", в общем, тоже довольно радикальное. Есть ли сейчас что-то подобное?

Александр Верховский: "Антифа" как движение прекратило свое существование в начале 10-х годов тоже из-за давления сверху, и уличная война просто закончилась. Но удивительным образом в этом году в Москве была очень большая драка между неонаци и "Антифа". Проводился большой концерт, организованный ультраправыми, и какая-то большая компания "Антифа" попыталась его атаковать; произошло серьезное столкновение со стрельбой из травматов. Дело сейчас расследуется. Так что все в некотором роде возвращается: к счастью, не в том масштабе, как десять лет назад.