«Мы вернулись в дочернобыльскую страну». Что на самом деле произошло в Нёноксе

Pontoons in Nyonoksa damaged during an explosion at a Russian naval test range.

Pontoons in Nyonoksa damaged during an explosion at a Russian naval test range.

Проект Радио Свобода «Север.Реалии»

Восьмого августа на полигоне в Нёноксе под Северодвинском (Архангельская область) произошел взрыв. Погибли семь человек: пять сотрудников Росатома и двое военнослужащих. Но информация о том, что случилось в тот день, стала появляться существенно позже, и полной ясности на этот счет нет до сих пор.

3 сентября стало известно, что радиационный фон возле двух понтонов, пострадавших от взрыва, превышает норму в несколько раз. Об этом сообщает агентство "Беломорканал", журналисты которого измерили уровень излучения в этом месте. При этом издание перечисляет сразу несколько версий того, что именно могло случиться в Нёноксе. Эти версии фигурируют в разных источниках, и ни одна из них по-прежнему не подтверждена официально.

Фигуры умолчания

Изначально утверждалось, что во время испытаний взорвалась "ядерная батарейка". "Трагедия произошла в период работ, связанных с инженерно-техническим сопровождением изотопных источников питания на жидкостной двигательной установке", – говорилось в официальном сообщении Росатома. Не сразу появилась информация о погибших. Как и о повышении радиационного фона в Северодвинске. Только 10 августа, через два дня после ЧП, Росгидромет сообщил, что в городе мощность дозы гамма-излучения была превышена в 4–16 раз по сравнению с нормой, но за несколько часов радиационный фон нормализовался.

Плавучие платформы, одна из которых была повреждена взрывом

Плавучие платформы, одна из которых была повреждена взрывом

Дальше вновь последовало молчание. Никак не объяснялась одновременная остановка вскоре после аварии станций радиационного мониторинга в Дубне, Кирове, Алтайском крае и на Чукотке. А вскоре стало известно, что сотрудников больницы, куда доставили пострадавших с полигона, не предупредили, что пациенты облучены и загрязнены радионуклидами. С ними контактировали не менее 90 человек.

Информация о том, что случилось на полигоне под Северодвинском, стала появляться спустя почти три недели после взрыва. 26 августа Росгидромет сообщил, что "состав проб, отобранных в Северодвинске, показал наличие короткоживущих техногенных радионуклидов, <…> которые являются продуктами инертных радиоактивных газов". В сообщении ведомства упоминается об изотопах стронция, двух изотопах бария и его дочернего радионуклида лантана. В тот же день норвежский эксперт по ядерной безопасности Нильс Бёмер заявил: присутствие таких радионуклидов не оставляет сомнений: в Нёноксе произошел взрыв ядерного реактора. Однако постпред РФ при международных организациях в Вене Алексей Карпов тогда же сообщил, что "случившаяся трагическая авария не имеет никакого отношения к ядерным испытаниям" и что "никакой опасности жизни и здоровью населения в связи с инцидентом 8 августа под Северодвинском нет".

"В этой связи хотели бы поинтересоваться, на каком основании и для какой необходимости нас просят предоставить информацию о случившемся 8 августа?" – сказал он.

О том, почему мы так мало знаем, что случилось под Северодвинском и какими могут быть последствия ЧП, – интервью с Андреем Ожаровским, инженером-физиком, экспертом программы "Безопасность радиоактивных отходов" Российского социально-экологического союза.

Андрей Ожаровский

"Все с самого начала знали, что взорвалось"

– Андрей Вячеславович, объясните людям, далёким от физики: выводы Нильса Бёмера о взрыве ядерного реактора и заявления Алексея Карпова об отсутствии опасности для людей – взаимоисключающие?

– Карпов – дипломат, у него своя работа, и я бы не стал комментировать сказанное им. Что касается своевременности заявлений, здесь важно только одно. Не имеет никакого значения, какая именно секретная штука там взорвалась – ракета, комета или торпеда. Военные имеют полное право хранить свои военные тайны. Но если радионуклиды после взрыва вышли в окружающую среду, надо немедленно оценить их опасность для здоровья людей и принять меры для минимизации последствий. У нас законом установлен запрет на сокрытие информации о состоянии окружающей среды. Хороший закон, принятие которого во многом продиктовано аварией в Чернобыле. Он и принимался именно для того, чтобы ни у кого – ни у Минобороны, ни у Росатома – не было желания преуменьшить последствия своей деятельности.

Задача 8 августа была простая: рассказать обществу, что случилось. Но этого не сделали

– Почему заявления о ЧП на полигоне делаются с опозданием? Не хватало данных?

– И Росатом, и Минобороны с самого начала прекрасно знали, что у них взорвалось и какие именно радионуклиды вышли в окружающую среду. Задача у них в тот день, 8 августа, была очень простая – рассказать об этом обществу. Но они этого не сделали. Причины… Думаю, они очевидны. Гражданское общество у нас слабое, власть считает себя выше народа, да и некоторые корпорации тоже. У Росатома, например, выходит газета, которая называется "Страна Росатом", как будто они не в одной стране со всеми живут. Атомщики продолжают культивировать образ самих себя как неких сверхлюдей – и это еще с Лаврентия Берии идет, который, как известно, был первым руководителем советского атомного проекта…

Так что здесь мы видим не нехватку данных, а традиционное для нашей страны умолчание. Как после Чернобыля. Как после взрыва хранилища радиоактивных отходов в Томске в 1993 году. Как после аварии на Ленинградской АЭС в 1975-м… Перечислять такие случаи можно десятками. После любой радиационной аварии у нас следуют попытки: А – заболтать и Б – преуменьшить последствия.

"Цена лжи – здоровье людей"

– По вашему мнению, последствия ЧП в Архангельской области сопоставимы с перечисленными авариями?

– Чем эта авария отличается от других – в данном случае все же сработали автоматизированные системы контроля радиационной обстановки (АСКРО) и выдали информацию о гамма-излучении, сопровождающем альфа- и бета-распад. То есть уже было ясно, что через несколько часов после взрыва прошло радиоактивное облако над Северодвинском. Но эти станции хотя и быстрые, но довольно примитивные и информации об изотопном составе не дают. А его важно знать, чтобы предсказать, как те или иные изотопы поведут себя в окружающей среде, чем они могут быть опасны для здоровья людей и какие меры защиты нужно предпринять.

Эти изотопы мог произвести только ядерный реактор

Сейчас вот про гамма-фон говорят, что его повышение было краткосрочным. Говорят правильно, но неверно делать вывод, что это безопасно. Жители Северодвинска, которые в момент прохождения облака находились на улице или, не дай бог, занимались спортом на свежем воздухе, получили внутрь себя радионуклиды. И людям, вдохнувшим их, в общем все равно – короткоживущие они или долгоживущие. Более того, короткоживущие в этом случае опаснее – они быстрее распадаются, и человек за короткое время получает внутреннее облучение.

– Последнее сообщение Росгидромета с перечислением изотопов в полной мере дает представления о последствиях взрыва?

– Действительно, это ведомство наконец-то, через три недели после аварии, опубликовало информацию о трех с половиной изотопах. "С половиной", потому что лантан – дочерний продукт бария. В сообщении Росгидромета подчеркивается, что это короткоживущие изотопы. Но короткоживущие изотопы – те, которые только что произведены. А произвести их мог только ядерный реактор (на всякий случай напомню: в основе его работы – цепная реакция деления ядер урана или плутония). И у меня, как и у многих экспертов (в частности, об этом говорится в заявлении Гринпис России), есть большое подозрение, что перечислены далеко не все радионуклиды, вышедшие в окружающую среду. Не бывает такого, чтобы при аварии вышли только три изотопа, а другие остались. Я подозреваю, что изотопов было около 2000, и не только короткоживущих, но и тех, что имеют период полураспада год и более.

– Почему же сейчас упоминают только три?

– Странно говорить такое об изотопах, но эти три – самые "удобные" для власти. Раз короткоживущие – можно с чистой совестью сказать: ну всё, их больше нет. Ну да, они пролетели над Северодвинском, кого-то облучили, это, конечно, плохо, но сейчас-то всё хорошо. Но тогда где остальные? Очевидно, следы этих радионуклидов надо искать в воде и в пище. Напомню, авария произошла в Белом море. А оно продуктивное – там ловят рыбу, там собирают морскую капусту. То есть сейчас цена лжи – если мы в очередной раз имеем с ней дело – это здоровье людей, которые, поверив официальным заявлениям, продолжают есть рыбу из Белого моря.

И еще один очень важный момент. Нам назвали изотопы, но ничего не сказали об их количестве. Сколько было беккерелей (единица измерения активности радиоактивного источника. – Прим. ред.) на квадратный метр выпадения? Или – сколько радиоактивных веществ содержалось в кубометре воздуха? В заявлении Росгидромета этих данных нет. Вроде сообщение опубликовали, а по сути там ничего не написано. Без цифр никто не может сказать, опасно это или нет. Может быть, там действительно следовые концентрации и не о чем говорить. А может быть, серьезные превышения. И вот это "может быть", по моему опыту, появляется именно тогда, когда хотят что-то скрыть или преуменьшить.

"Секретность дороже жизни людей"

– Ситуация с врачами, которых не предупредили об облученных пациентах, очевидно, говорит о том же?

– Да, это то же самое. Вопрос о медицинских последствиях случившегося – не ко мне, я не доктор. Могу лишь сказать, что безопасных доз радиации не бывает.

Если не было конкретной задачи скрыть информацию, то в чем проблема сказать врачам – осторожно, это люди с радиационного полигона? Никто бы тем самым ничего не рассекретил – все знают, что в Нёноксе проходят испытания. Врачей со всех точек зрения обязаны были об этом предупредить – и с этической, и с медицинской. Представьте, что в больницу привозят чернобыльских пожарных и не говорят врачам, что они облучены! А ведь отсутствие такой информации не только ставит под угрозу здоровье медиков, но и снижает шансы на спасение пострадавших при взрыве. Страна опять оказалась в дочернобыльской эпохе, когда секретность превыше всего, а жизнь человека стоит мало.

– Про остановку четырех станций радиационного мониторинга тоже никто ничего толком не объяснил…

Утаивание правды от сограждан – для кого-то синоним защиты чести мундира

– И я не объясню. Но я не верю в случайные совпадения. Прямо я никого не могу обвинять, но в существующем контексте почти одновременная остановка сразу четырех станций в разных регионах выглядит по крайней мере подозрительно. Может, причиной тому как раз опасения, что станет известно не только про три изотопа, но и про остальные? Конечно, не пойман – не вор, но уж больно всё один к одному.

– На фоне этого "умолчания" в СМИ появились версии, что радиоактивное облако из Архангельской области двинулось дальше – на восток страны. Такое действительно возможно?

– Безусловно, и фукусимский йод через Америку долетел до Европы, но в ничтожных концентрациях. Так что говорить, что облако долетело до Сибири, в этом смысле корректно. Ветер во время испытаний действительно дул в восточном направлении. Не исключено, что и дата для них была выбрана специально: атмосферные условия при проведении испытаний учитываются, и, возможно, западного ветра и дожидались, чтобы в случае чего радиацию не отнесло в сторону Норвегии и Финляндии.

– То есть взрыв под Северодвинском теоретически может "откликнуться" и в других регионах страны?

– Сейчас информация о вышедших в окружающую среду радионуклидах – фрагментарная. Оценить реальную опасность можно будет, только если сведения будут полными.

Но даже если концентрация радиоактивных веществ над Северодвинском была невелика, а дальше облако постепенно "разбавилось", риски для людей остаются. Безопасных радионуклидов не бывает – только в Росатоме любят об этом говорить. Попадание радионуклидов в организм не обязательно приводит к заметным индивидуальным эффектам. Но есть такое понятие – стохастические эффекты: речь идет о так называемой коллективной дозе, которая складывается из индивидуально полученных доз. Если под радиоактивное облако попало огромное население – миллионы людей – заболеют, конечно, не все. Облучение скажется, возможно, на небольшом проценте населения. Но с учетом числа жителей это будут сотни и тысячи заболевших. И это практически неизбежно.

Мы допускаем, что к нам относятся как к людям третьего сорта

Но пока людям продолжают врать. И тут уже никто нам не поможет. Западу всё это абсолютно безразлично. Там, кому надо, и так знают, что именно у нас не полетело, – об этом они осведомлены лучше нас. Но это не задача западных разведок – информировать российское общество. Поэтому выход один – требовать раскрытия информации от Минобороны, Росатома, Росгидромета... Объяснять, что любой выброс радионуклидов опасен. И что раскрытие состава выбросов ни в коей мере не рассекретит ту секретную хрень, которая там взорвалась.

Но, видимо, утаивание правды от сограждан – для кого-то синоним защиты чести мундира. Мы же, к сожалению, допускаем, что к нам относятся как к людям третьего сорта, которым правды можно и не говорить.