«Незнаменитая война». 80 лет назад началась советско-финская кампания (ВИДЕО)

• 80 лет назад началась советско-финляндская война, которую Александр Твардовский назвал "незнаменитой": в СССР память о ней всячески зачищали.
• Потери Советского Союза в Зимней войне многократно превосходили финские; проигравшая войну Финляндия захватила в семь раз больше пленных.
• Последствия советско-финляндской войны были для России плачевны: мир сделал вывод о крайне слабой боеспособности Красной армии и ее неготовности к войне.
• Эту войну трудно назвать выдающейся победой русского оружия, но память о ней важна в плане осознания ответственности за прошлое.

Сергей Медведев: "Принимай нас, Суоми-красавица, в ожерелье прозрачных озер!"… 30 ноября 1939 года началась советско-финляндская война. Советские войска перешли пограничную реку Раяйоки, вторглись на территорию Финляндии. Началась война, которую Александр Твардовский назвал "незнаменитой войной", для финнов она была Зимняя, а в Советском Союзе ее память очень часто подавлялась, цензурировалась, ретушировалась.

Корреспондент: Кампанию планировалось завершить за две недели, сделав победу подарком Сталину, которому 21 декабря исполнялось 60 лет, однако советское командование недооценило финскую армию, и вторжение в Суоми затянулось на 105 дней.

Причиной нападения стал заключенный в 1939 году пакт Молотова – Риббентропа, в котором Финляндия признавалась входящей в зону влияния Советского Союза. Целью нападения была реализация этой части пакта.

Осенние переговоры 1939 года не стали для Советского Союза такими же успешными, как в случае с балтийскими странами, хотя Финляндия и готова была пойти на некоторые уступки.

С первых же дней все пошло не по плану советского командования, и праздновать сталинский юбилей пришлось в обстановке военных неудач. К середине декабря советские дивизии застряли на подступах к линии Маннергейма, была плохо организована связь, практически отсутствовало взаимодействие между авиацией, флотом и сухопутными войсками. Финны оказывали и психологическое давление – распространяли листовки для советских летчиков с обещаниями вознаграждения и проезда в любую страну за границу в случае сдачи в плен с самолетом. Ошибкой советской армии стало еще и обмундирование – командиры, например, носили черные полушубки. Настоящим кошмаром считались финские снайперы-кукушки, за убийство которых автоматически давался орден Красной Звезды.
Потери сторон составили почти 26 тысяч человек у финнов и около 127 тысяч у Красной армии. По окончании Зимней войны Финляндия определилась с выбором дальнейшего пути и примкнула к странам "оси".

Сергей Медведев: У нас в гостях Павел Аптекарь, обозреватель газеты "Ведомости", журналист, историк, автор книги "Советско-финские войны", и Олег Киселев, историк, автор блога о Зимней войне.

В песне братьев Покрассов есть такие слова: "Ломят танки широкие просеки, самолеты кружат в облаках. Невысокое солнышко осени зажигает огни на штыках". Из этого некоторые делают вывод, что вторжение планировалось раньше: может быть, уже в сентябре-октябре.

Павел Аптекарь: Насколько я знаю, планов более раннего вторжения не было. Планы боевых действий начали разрабатываться еще летом, но это были довольно расплывчатые идеи. Что касается более конкретных планов, то это уже октябрь, когда появились сомнения, что финны согласятся на условия мирного договора, который предлагает им Советский Союз.

Сергей Медведев: Почему все-таки финны не соглашались? По-моему, предлагались очень выгодные условия: в два раза большая территория в Карелии в обмен на цепочку островов, часть Карельского перешейка, все те исторические карельские места, за которые они бились.

Олег Киселев: Главными камнями преткновения были остров Гогланд и полуостров Ханко. Советский Союз хотел сделать Финский залив полностью подконтрольным себе, воспретить вход туда кораблей противников. Но финнов это не устраивало. Передача нам острова Гогланд ставила под угрозу фланг "линии Маннергейма". Передача полуострова Ханко фактически ставила под советский контроль все финское судоходство. Как говорили финны, полуостров Ханко в случае передачи Советскому Союзу стал бы пистолетом, нацеленным на Хельсинки. Наши и финские дипломаты не смогли найти взаимопонимания по этому поводу.

Сергей Медведев: То есть они в любом случае подозревали, что Советский Союз даже при условии этого размена будет нападать на Финляндию?

Павел Аптекарь: Судя по воспоминаниям Вяйне Таннера, который участвовал в переговорах, такие опасения у них были.

Олег Киселев: Финляндия целенаправленно готовилась к войне с Советским Союзом, она просто не видела для себя других противников. На протяжении 20–30-х годов всю свою оборонную политику она строила из расчета, что воевать придется с СССР.

Сергей Медведев: Я читал, что Маннергейм в одиночку бился против всего финского парламента, потому что вся Скандинавия разоружалась, и вроде как финны тоже сворачивали свою территориальную оборону. Один Маннергейм говорил, что нет, Россия нападет.

Олег Киселев: Финский военный бюджет с 1932 года достаточно резко пошел вверх, хотя Маннергейм жаловался, что из бюджета на оборону был выделен минимальный процент. Но финский бюджет к тому моменту очень сильно вырос, и этот минимальный процент составлял чуть ли не наибольшую сумму в реальном исчислении за все время существования Финляндии как независимого государства.

25 ноября разведывательный отдел финской ставки выпустил меморандум: они видят передвижение советских войск, на той стороне идет интенсивное строительство. Разведотдел финской ставки придумал оправдание: это все делается не для нападения на нас, а потому, что надо строить на зиму бараки. Они жили в четком представлении о том, что пока в Европе не начнется горячая фаза войны, Советский Союз не нападет на Финляндию. Когда я говорю, что Финляндия готовилась к войне, но война стала для финнов неожиданной, люди не всегда понимают, что это значит.

Сергей Медведев: Точно так же, как бомбардировка Хельсинки в первый день была абсолютно неожиданной. Как я понимаю, авиаудары промазали?

Павел Аптекарь: Они попали по жилым кварталам, пострадали и некоторые диппредставительства.

Олег Киселев: По карте Хельсинки очень четко видно: порт и буквально полкилометра-километр – это район, который накрыли наши бомбы. Самая тяжелая бомбардировка – это был третий в тот день налет на Хельсинки. Они полетели бомбить финские броненосцы, которые раньше обнаружили разведчики, но не нашли их и отработали по запасной цели, по порту.

Сергей Медведев: Как оценивается количество жертв бомбардировки Хельсинки?

Олег Киселев: По-моему, 91 погибший, 200 с чем-то раненых.

Сергей Медведев: Слова из песни братьев Покрассов: "Отнимали не раз вашу родину, мы приходим ее возвратить". Идеологически это подавалось не как война. Советский Союз и в прессе в 1939 году до самого конца избегал слова "война". Это было "продолжение революционной борьбы", "освобождение финского народа", "интернациональная помощь"?

Павел Аптекарь

Павел Аптекарь: 1 декабря было объявлено о создании правительства Финляндской демократической республики, о том, что финское правительство бежало в неизвестном направлении, поэтому Советский Союз не намерен вести с ним переговоры. Возможно, это отчасти подавалось как помощь финскому народу в освобождении от капитализма. Это встретило совершенно неожиданную реакцию финского общества. Вместо, казалось бы, ожидаемого разделения и обострения противоречий между бывшими белыми и бывшими красными вышло как раз наоборот – единение: потомки тех и других пошли на фронт. Сколько-нибудь массового дезертирства и уклонения от службы в армии не было отмечено.

Сергей Медведев: То есть для Финляндии это стало точкой национального подъема. До сих пор Зимняя война является одной из главных составляющих национального мифа.

Олег Киселев: У них это называется "чудо Зимней войны": внешняя угроза сплотила общество, которое в начале осени было четко расколото.

Сергей Медведев: Почему в российских учебниках истории все это подается только пунктиром?

Павел Аптекарь: Сейчас это все достаточно нормально описывается и освещается. Что касается советских лет, во-первых, не говорилось о реальном масштабе потерь с советской стороны. Во-вторых, серия неудач начала войны, неудачи в Приладожье, которые продолжались вплоть до разгрома 18-й дивизии с утерей боевого знамени, – все это совершенно не соответствовало облику "непобедимой и легендарной".

Олег Киселев: Тут есть и другой момент: потом началась Великая Отечественная война, и стало просто не до этого. События этой войны полностью заслонили Зимнюю войну, ее стали преподносить как один из предвоенных конфликтов.

Сергей Медведев: Недавно в финском посольстве в Москве финский историк Киммо Рентола презентовал свою книгу под названием "Сталин и судьба Финляндии".

Киммо Рентола: Основной причиной для колебания коммунистов внутри страны стало их нежелание сделать Финляндию страной, находящейся под полным контролем СССР. Вновь начинающиеся сталинские чистки и их размах были достаточно хорошо известны финским коммунистам. Для финских коммунистов было лучше ждать возможной победы на выборах или иной возможности для попадания во власть когда-то в будущем, чем стать объектом сталинских преследований в советской Финляндии.

Сталин призывал к осторожности и к избеганию обострения ситуации в Финляндии. Политика президента Финляндии была чрезвычайно сбалансированной, одновременно и доброжелательной к Москве, и жесткой в смысле поддержания внутреннего порядка в стране. С этим связано и то, что центральные органы армии и полиции остались однородными и не подверглись влиянию коммунистов.

Самым главным талантом политического руководства Сталина была его способность совершать резкие повороты – вот таким поворотом и закончилась Зимняя война, в чем позже Молотов обвинял шведов. Для Сталина Финляндия была ближним зарубежьем, в его глазах только Зимняя война превратила ее в страну Северной Европы. Максимальная цель СССР была взять Финляндию под абсолютный контроль, но при первых же трудностях Сталин отодвигался и довольствовался меньшим. Тут можно вспомнить разговор Сталина и британского политика Идена, в котором советский лидер заметил, что Гитлер хоть и был гением, однако не осознавал, когда надо остановиться. Когда британский собеседник спросил: "А кто знает?" – Сталин ответил: "Я".

Сергей Медведев: Сталин действительно сознательно остановился? Каковы были изначально его планы? Была ли цель оккупировать всю Финляндию?

Павел Аптекарь: Я думаю, была программа-минимум и программа-максимум. В планах предусматривалось занятие Хельсинки в течение какого-то короткого времени. Самый короткий путь – через Карельский перешеек. Линия границы на очень узком участке (так называемый "утиный нос" на Карельском перешейке) подходила на 30 километров к Ленинграду, на остальных участках – около 70. При наличии серьезной авиации это, конечно, не расстояние. Разумеется, это тоже нервировало советское руководство.

Олег Киселев: Задача была – обезопасить северо-западные рубежи. Все признавали, что ни одно уважающее себя государство не будет терпеть такую границу возле своего второго политического, экономического, промышленного центра. На переговорах не получилось договориться, и встал вопрос, что дальше. А дальше Советский Союз, пользуясь возможностью, предоставленной ему пактом Молотова – Риббентропа, намеревается решить свои проблемы силой. Предположим, Красная армия выходит на линию границы – что дальше? Оставить как есть – это непредсказуемые последствия. Все говорит о том, что именно в начале ноября было принято решение посадить в Финляндию подконтрольное Советскому Союзу правительство, а дальше мы можем только гадать, была бы потом советизация или ее оставили бы как какую-нибудь формально независимую Монголию... Для нас это был идеальный вариант: Куусинен со своей Народной армией сам возится с финским движением сопротивления, если оно будет, а мы имеем то, что хотели: Финляндию, со стороны которой нам уже ничего не угрожает. Финляндия – это половина всего нашего Западного фронта, от Баренцева до Черного моря, то есть мы сразу очень сильно сокращаем наш фронт будущей войны.

Сергей Медведев: Если смотреть по итогам войны, то блокада Ленинграда все равно состоялась, фактически финны держали фронт. Можно сказать, что итоги Зимней войны выглядели хорошо в марте 1940 года, но затем, к 1941–42 году они уже ничего не значили.

Олег Киселев: Никто ни в Кремле, ни в Хельсинки не мог заглянуть в 1942 год. У нас вопрос стоял как: если будет большая война, какую позицию займет Финляндия? У нас все военные планы против Финляндии, начиная с 1932 года, рассматривали вариант, что она выступает в коалиции с другими противниками ССССР. С нашей точки зрения, должно было произойти то, что уже происходило в 1919 году, когда британские торпедные катера с финской территории атаковали Кронштадт, когда французские самолеты летали над Петроградом с территории Финляндии.

Сергей Медведев: Все же не совсем понятно, почему не был задействован тот же сценарий, что со странами Балтии: Финляндия слишком большая и не поддалась оккупации?

Олег Киселев: Прибалтийские делегации просто пригласили в Москву и сказали: либо вы подписываете, либо – у нас на границах четыре или пять армий, через два дня мы будем на берегу Балтийского моря. У них не было вариантов. К переговорам с Финляндией подошли совершенно с других позиций. Наступательные группировки начали тащить на границу с Финляндией после того, как стал ясен провал второго этапа переговоров. На первом этапе Молотов сказал: мы вас ждем 21-го числа в Москве, подпишем соглашение. В Москве были полностью уверены, что финны согласятся, они считали, что делают хорошее предложение. Но финны приехали и сказали: нет, нам это неинтересно... Первый приказ о переброске на границу Финляндии дополнительных частей последовал 24 октября, на следующий день после отъезда финнов.

Сергей Медведев: А если бы финны на втором этапе переговоров согласились на сталинский размен, можно было бы избежать войны? Советский Союз занимает цепь островов, контролирует Финский залив, финны получают территорию в коренной Карелии…

Олег Киселев: Я думаю, в этом случае войны не было бы.

Сергей Медведев: Принято считать, что у Финляндии не было выбора, она была брошена западными союзниками, подобно Чехословакии в 1938 году, прижата к стене.

Павел Аптекарь: Они уже видели, что случилось с Чехословакией, с Польшей: никакой реальной помощи оказано не было.

Олег Киселев: Очень интересно читать мемуары Таннера, финского дипломата, представлявшего Финляндию на переговорах. Он как раз описывает ноябрьский этап переговоров, когда глава делегации Паасикиви понимал, что сейчас все рухнет, начнется война. Сталин начал давать задний ход, отказался от Ханко в пользу каких-то островов. Паасикиви решил, что это шанс не захлопывать дверь перед носом Сталина: понимал, что ему не простят. Когда он послал своему правительству телеграмму, а ему пришел ответ: нет, только наши условия, больше ни на что не соглашаться, – Таннер описывает, что у Паасикиви чуть ли не истерика случилась. Маннергейм говорил, что в правительстве ничего не понимают, армия не готова воевать. Люди, которые понимали, чем это кончится, очень напряглись. С другой стороны, они понимали, что значит отдать Ханко: для них это символичная штука.

Олег Киселев

Мы вообще не воспринимали всерьез "линию Маннергейма". Я буквально месяц назад нашел в архиве документ, где четко расписаны задачи артиллерии по разрушению финских укреплений, вплоть до уничтожения больших бетонных коробок: калибр, сколько надо снарядов. На все это отводилось от 40 минут до полутора суток. Затевать огромную сложную игру ради того, чтобы отхватить себе какой-то маленький кусочек "линии Маннергейма", который потом поможет нам захватить Финляндию, с точки зрения советского руководства было глупо. И переговоры велись именно для того, чтобы добиться желаемого без войны.

Сергей Медведев: Сопротивление финнов изменило первоначальный сценарий Сталина? Непроходимость "линии Маннергейма" – это же действительно чудо.

Рассуждает Артем Латышев, научный сотрудник Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий.

Артем Латышев: Изначальным планом была советизация Финляндии, то есть военная операция мыслилась как освобождение страны от захватившего ее нелегитимного буржуазного правительства и передача всей власти коммунистическому правительству, сформированному в Москве.

Потери Советского Союза в Зимней войне с Финляндией многократно превосходили финские. Финские военнопленные были в Советском Союзе, для них открыли несколько лагерей, в итоге использовался только один, поскольку их было очень мало: их там пытались перевоспитать и вернуть в Финляндию друзьями Советского Союза. Советские пленные вернулись не все, а тех, кто вернулся, поместили в тот же лагерь, откуда только что выехали пленные финны, и там они проходили фильтрацию, то есть НКВД выясняло обстоятельства их попадания в плен (их было порядка пяти тысяч человек). Этот опыт стал своеобразной матрицей, что с пленными можно поступать таким образом, и это не вызывает массового сопротивления.

Другим последствием войны явилось понимание в Москве того, что Красная армия к серьезной войне не готова и ее необходимо реформировать. Из советско-финской войны советское руководство извлекло много тактических и технических уроков.

Последствия советско-финской войны были для нашей страны весьма драматичными, поскольку мир сделал однозначный вывод о крайне слабой боеспособности Красной армии и ее неготовности к войне. Особенно хорошо этот тезис был обоснован в Берлине. Гитлер высказывался в том духе, что СССР – это колосс на глиняных ногах, его можно больше не бояться, и это, конечно, подталкивало его уже к окончательному решению о начале военной кампании против Советского Союза.

Сергей Медведев: Что касается соотношения сил, тут было многократное преимущество СССР?

Павел Аптекарь: Надо различать соотношение сил в начале и в конце войны. Если в начале Красная армия на всем протяжении фронта насчитывала не больше 400 тысяч человек, то к концу войны эти силы выросли практически втрое. После первых неудач прорыва "линии Маннергейма", после неудач в Приладожье, в приполярной Карелии продолжалось массовое стягивание больших сил.

Сергей Медведев: Танки оказались неэффективны? Они вязли в снегу и болотах?

Павел Аптекарь: Они оказались неэффективны в основном из-за того, что пехота за танками не шла.

Олег Киселев: Когда проходили через финскую оборону, пехота отсекалась, у финнов была целая группа охотников за танками, которые их уничтожали. А пехота – это вообще тихий ужас... У нас были кадровые дивизии и дивизии тройного развертывания. В последних было, условно, 14–15 тысяч человек: тысяча-полторы человек кадрового состава, еще процентов 40–50 людей, которые когда-то где-то, может быть, служили в армии, а от 25 до 40% личного состава – это были так называемые "вневойсковики", которые вообще не служили в армии, не умели заряжать винтовку. И таких людей бросали воевать с финской пехотой! А финны с 1930 года выстроили прекрасную систему подготовки резерва для вооруженных сил.

Сергей Медведев: Хотелось бы поговорить о войне-продолжении: в России она, по-моему, никак не называется.

Павел Аптекарь: Это часть Великой Отечественной войны.

Сергей Медведев: Насколько она была травматичной для Советского Союза? Насколько приходилось отвлекать силы и средства на держание финского фронта? Ведь финны оккупировали практически всю Карелию.

Павел Аптекарь: Да, значительную ее часть. Есть распространенное мнение, что финны не пошли дальше старой границы, но занятие Петрозаводска показывает, что это не так. Начало войны действительно было довольно драматичным на финском фронте. Но надо учитывать то, что значительная часть сил, которая была предназначена для боевых действий против Финляндии, срочно ушла под Ленинград из-за прорыва немцев под Псков.

Сергей Медведев: Финны заняли Петрозаводск, но активных боевых действий дальше не вели? До 1944 года, до освобождения финны просто стояли в большей части Карелии – и все. У них не было идеи, учитывая довоенные идеи великой Финляндии, дойти до Белого моря и основать великий угорский каганат?

Олег Киселев: Маннергейм рассчитывал, что на 1943 год Ленинград будет взят, и они планировали наступать на север, вдоль мурманской железной дороги.

Сергей Медведев: Занять все карельские угорские земли…

Олег Киселев: От советской России еще в 1918 году требовали весь Кольский полуостров, Соловецкие острова.

Сергей Медведев: То, что не получили по Тартускому миру.

Олег Киселев: У них в планах все так и стояло.

Сергей Медведев: Позже был тоже малоизвестный эпизод, Лапландская война.

Павел Аптекарь: Финны воевали против немцев.

Сергей Медведев: Вышибали немцев из Лапландии к Норвегии. Фильм Рогожкина "Кукушка" как раз об этом.

Олег Киселев: С нашей точки зрения, это был такой искупительный акт: заставили финнов его совершить, изгнать немцев.

Сергей Медведев: Сейчас грядет 80-летие Зимней войны – вы предвидите какие-то попытки ее реабилитации, глядя на нынешнюю российскую историческую политику, на то, что происходит с пактом Молотова – Риббентропа, с Афганистаном, с 1979 годом?

Павел Аптекарь: Смотря в каком плане. Назвать это выдающейся победой русского оружия все равно трудно при таком соотношении потерь. Опять же, любопытно, что проигравшая войну Финляндия захватила в семь раз больше пленных, чем победивший СССР: 5600 советских пленных против 800 финских. Наверное, все это будет в каком-то виде преподноситься (Мединский же назвал пакт Молотова – Риббентропа дипломатическим триумфом), но сделать из этого военный триумф довольно сложно. Хотя у этих людей, как у советских историков, если факты не соответствуют концепции, то тем хуже для фактов.

Олег Киселев: В контексте того, что у нас происходит с постоянными попытками повесить доску Маннергейму, с возложением цветов к его памятнику, честно говоря, сомневаюсь…

Сергей Медведев: …что будут сильно поднимать эту тему?

Олег Киселев: Да. Но, надеюсь, хотя бы не будут мешать объективно показывать эту войну.

Сергей Медведев: Это, наверное, самое главное. Твардовский назвал эту войну незнаменитой, но она не должна оставаться неизвестной. Хорошо, что в последние годы и в учебниках истории начинает появляться более сбалансированный взгляд на нее. Тем не менее, эта страница и Второй мировой, и затем уже Великой Отечественной войны крайне важна. Надо осознавать ту ответственность, которую несет Россия за то, что сделал Советский Союз в 1939 году.