"У меня за день рухнуло все". Телеведущий Андрей Макаёнок рассказал, почему ушел из программы на канале "Беларусь 1"
Сразу три телеведущих уволились из Белтелерадиокомпании – Вера Каретникова, Евгений Перлин и Андрей Макаёнок. В эфире Настоящего Времени Андрей Макаёнок рассказал, почему он принял такое решение.
– Я очень долгое время позиционировал себя и являлся человеком, который занимался юмором. Юмор для меня – всё. И, вы знаете, я работал на нашем телевидении с пониманием того, что я там что-то меняю, что я привношу там какую-то струю того, что может быть юмор. И я выходил на телевидение всегда с надеждой, что я буду дарить людям улыбки и делать шутки.
– Веселье, доброту.
– Да. Абсолютно точно. И когда случилось такое, что вначале мой коллега претенциозно высказался о том, что всё, что происходит, – это дело коррупционеров и так далее, я ушел из программы под названием "Макаёнка, 9". Потому что она стала политической в какой-то момент, не развлекательной. Как только появилось политическое мнение у главного ее ведущего, она стала политической. Поэтому я решил: "Так, она больше не развлекательная, поэтому меня там больше не будет".
И я все это время, с момента начала предвыборной кампании до этого момента, который сегодня, выходил в эфир с желанием доказать людям, что в этой ситуации, которая разделила людей на два лагеря, все равно можно оставаться человеком, человеком позитивным. Я пытался смотреть на это с улыбкой, я пытался вести программу с улыбкой. Но сейчас я понял, что улыбки, которые возникают в этот момент с моей стороны, они кажутся кощунственными, они кажутся не воодушевлением, а надругательством над людьми, которые пострадали в какой-то ситуации. Неважно, находятся по ту сторону или по эту баррикад, для них улыбка – это не воодушевление, наоборот, это какая-то история, которая нас как-то придавливает.
И именно в этот момент я решил, что, скорее всего, мое пребывание в эфире в качестве комика, в качестве юмориста, в качестве человека, который делает что-то позитивное, оно пока неуместно. То есть до тех пор, пока ситуация не нормализуется, нет места моему юмористическому проявлению, скорее всего, нужно иметь какую-то четкую позицию, которая будет либо туда, либо туда.
– А вы ее, кстати выбрали? И если выбрали, необязательно ее называть в нашем эфире, мне просто интересно, есть она у вас или нет.
– Свою позицию?
– Да.
– Вы знаете, моя позиция заключается в том, что, как пел Владимир Семенович Высоцкий, "я всегда за тех, кто побеждает". Это если говорить в плане юмористического контекста. А если так, я, как человек, у которого друзья тоже ходят на протесты, у которого есть близкие, родственники и который...
– Вы понимаете природу этих протестов? Мне интересно, вы же человек остроумный.
– Да, я вам сейчас отвечу на первый вопрос по поводу своей стороны. Я вам скажу, что изначально, когда я работал в этом всем, понимая, что я нахожусь изначально в прогосударственном варианте, я был за то, что давайте мы хотя бы нейтрально попробуем это освещать.
А потом, когда уже получилось так, что мои друзья, находясь там, начали от этого тоже страдать, я подумал: "А хотел бы я, чтобы я оказался тоже там с какими-то простреленными руками, с травмами и так далее, выражая просто свою точку зрения, не прибегая к каким-то радикальным методам протеста?" Я понял, что, наверное, не хотел бы. Я понял, что сегодня, наверное, сейчас лучше быть со своим мнением где-то поодаль, нежели людей как-то пытаться натолкнуть на какую-то версию.
– Я вас понимаю. Во-первых, это ответственность большая, никто бы сейчас на себя ее, наверное, не взял. Что вы будете делать дальше и что, как вам кажется, белорусам и Беларуси делать дальше в этой ситуации?
– Откровенно говоря, я сейчас сижу, передо мной бутылка виски стоит, которую я еще не открыл, потому что у меня сегодня за день рухнуло всё. У меня за день рухнула моя карьера на телевидении, моя карьера на радио. Я вел президентские мероприятия, в которых я испытывал искреннюю радость от общения и с Александром Григорьевичем, и с его приближенными людьми, которых я по-человечески очень сильно полюбил, которые мне были очень сильно приятны. И до сих пор, наверное, это так и есть.
И сейчас я понимаю, что, блин, что мне делать дальше, я не знаю. Вы знаете, оно как-то так рушится всё незаметно. Кажется, что это всё не со мной. Я смотрю эти новости, мне кажется, это где-то в Кипре, что это радикальные какие-то киприоты, которые воюют против мусульман или христиан, они вот сейчас поссорились, а это всё не со мной, это не в моей стране. А когда я понимаю, что это коснулось меня, я думаю: "Блин, что делать?" Я, честно, не знаю.
А что касается будущего в Беларуси, я верю, что рано или поздно [все закончится]. Честно, самое-самое главное для меня – это отсутствие этих жертв, про которые пишут наши паблики, про которые вы знаете тоже. Как только в этом всём начинают гибнуть люди, это перестает быть протестом, это перестает быть чем-то волеизъявляющим, это начинает быть гражданской войной.
И когда я вижу, что мои друзья там же, и когда я вижу, что, в принципе, я тоже мог бы там быть, и от этого можно погибнуть, для меня это уже не смешно, для меня это страшно. И я искренне хочу, чтобы это закончилось просто. Неважно, в какую сторону, главное – чтобы закончилось.
– Зачем столько силы применяется на улице сотрудниками правоохранительных органов, как вам кажется?
– На мой взгляд, это страх. Я думаю, что в данном случае люди, которые выходят туда, по ту сторону, вы имеете в виду сотрудников правоохранительных органов, честно говоря, я знаю, у меня есть люди, которые работают по ту сторону.
– Так, это очень интересно.
– И они говорят, что они тоже находятся в нечеловеческих условиях, что они находятся в этих автобусах, в этих казармах, они спят по четыре часа, они изначально уже радикально настроены против того, что происходит. И плюс еще, понимаете, если вас подержать без сна и потом направить, сказать, что это из-за них вы не спите, это из-за них вы страдаете, вы будете тоже науськаны.
Мне их искренне жалко. Честно говоря, я понимаю всех этих ребят, которые стоят в шлемах. Ну, понимаю в правильном смысле слова, я понимаю, что с ними происходит, я их не одобряю, но я их понимаю. И честно говоря, я просто в таком легком шоке, я думаю, что до тех пор, пока люди воюют, они не понимают, за что они воюют. Они думают, что либо их сейчас повалят, либо они повалят тех, кто против них на баррикадах. И вот до тех пор, пока у них будет в голове такое мышление, до тех пор это все будет продолжаться.
Московская полиция разрушила мемориал в поддержку протестующих в Беларуси. Задержаны 10 человек
Московская полиция задержала не менее 10 участников акции солидарности с протестующими в Беларуси у здания посольства страны на Маросейке в центре города. Об этом сообщает "ОВД-Инфо". Акция проходила третий день подряд.
По оценкам телеграм-канала Avtozak Live, вечером у посольства собрались несколько сотен человек. Люди выстроились в ряд с горящими свечами и скандировали лозунги "Уходи".
Полиция оттеснила участников акции от здания. Позже часть протестующих вернулись к посольству и соорудили напротив него мемориал с цветами, плакатами и надписью "Жыве Беларусь", выложенной из горящих свечей. Полицейские его уничтожили, передаёт корреспондент "Медузы".
"Мне отказали показать тело моего сына". В Гомеле после задержания скончался 25-летний молодой человек. Это вторая жертва с начала протестов 9 августа.
Александр Вихор, 25-летний житель Гомеля, скончался в больнице, куда его в воскресенье доставили из автозака, сообщает Белорусская служба Радио Свобода.
Заключенным в Гомеле не хватает мест в СИЗО. Машины с задержанными часами стоят на солнце длинными очередями.
"Саша был в одном из автозаков ... Он не принимал участия в акции. Поехал в воскресенье к девушке. Его схватили где-то в центре, пересадили в другую машину. Он написал мне, что его схватили... И все. Я искала его все эти дни. Информации о нем мне не предоставили. Сегодня мне сказали, что Саша в морге", – плачет его мать.
У Александра, по словам матери, были проблемы с сердцем. Когда он долгое время находился в закрытой машине в очереди в СИЗО, ему стало плохо.
"Он кричал, просил о помощи ... А конвой счел его неадекватным, его отвезли в психиатрическую больницу. Там опытный врач понял, что проблема не в психике ... Ему вызвали скорую и отвезли в ближайшую больницу – туберкулезную, что рядом с психиатрией ... Там Саше пытались оказать помощь, но не спасли, потому что, как мне сказали, когда его доставили в больницу, уже наступила клиническая смерть", – говорит мать.
"Мне отказались показать его тело, я думаю, что его сильно избили. Я прошу людей, которые были с ним в автозаке, когда они выйдут из тюрьмы, рассказать мне правду! Что там случилось с Сашей? Я просто хочу, чтобы люди знали, что это мерзкое правительство убило моего сына", – говорит мать.
Белорусская служба Радио Свобода обратилась в пресс-службу МВД по Гомельской области. Журналистов перенаправили в пресс-службу Следственного комитета. На телефонные звонки в офисе пресс-секретаря СК в Гомельской области пока никто не отвечает. Официальный ответ будет опубликован, как только СК его даст.
Могилевский областной драматический театр остался без режиссера.
Владимир Петрович находится в изоляторе временного содержания. "Мы ожидали, что сегодня будет суд. Но, скорее, завтра, 13 августа, так как в списках на сегодня на утренние суды В.Петровича нет. Мы, коллеги задержанного режиссера, написали коллективное письмо на имя главного прокурора г. Могилева с просьбой рассмотреть факт необоснованного задержания и вернуть В.Петровича в рабочий коллектив", – говорится в открытом письме работников театра.
По словам коллег Петровича, задержание произошло 10 августа вечером на улице Ленинской. Режиссер вместе с небольшой группой участвовал в экскурсии, которую проводил по пешеходной улице лицензированный экскурсовод Олег Дьячков, председатель городской организации "Таварыства беларускай мовы імя Ф.Скарыны".