Двадцать лет назад началась воздушная операция НАТО, целью которой было прекращение массовых этнических чисток на юге Сербии, в населенном албанцами крае Косово. Конец военной кампании спустя два с половиной месяца положила посредническая миссия с участием Мартти Ахтисаари и Виктора Черномырдина. Сербские власти согласились вывести свои войска из Косова, передав контроль над этой территорией международным силам. В 2008 году Косово провозгласило независимость.
Сербия, причастная ко всем конфликтам 1990-х годов на пространстве бывшей Югославии (в Словении, Хорватии, Боснии и Косове), в марте 1999-го стала мишенью для стран, превосходящих ее в сотни раз по военной мощи и влиянию. Североатлантический союз приступил к силовой операции после провала переговоров в Рамбуйе и Париже, где от Белграда требовали предоставить албанцам (90% населения Косова) широкую автономию и согласиться на ввод иностранных сил.
Эту операцию в НАТО считали гуманитарной интервенцией. Совет безопасности ООН не дал на нее согласия из-за позиции России и Китая.
Сербский лидер Слободан Милошевич, похоже, до конца не верил в серьезность намерений своих оппонентов. Ведь несмотря на тяжелые последствия предыдущих конфликтов, он долгое время сохранял в глазах западных стран статус "гаранта безопасности", политика, с которым надо договариваться. Даже допуская возможность бомбардировок, он считал, что через несколько дней НАТО отступит. И это укрепит его позиции и поможет обуздать мятежное Косово.
Операция НАТО продолжались 78 дней, за это время союзники осуществили 35–38 тысяч вылетов. В кампании участвовало более тысячи самолетов. Их целями стали сотни военных объектов и объектов двойного назначения в разных частях Сербии и Черногории (входивших на тот момент в состав Союзной республики Югославии, распавшейся несколько лет спустя). По данным сербских источников, в общей сложности было нанесено 2300 ударов, в том числе и по гражданским объектам.
К апрелю 1999 года, по данным ООН, Косово покинули 850 тысяч беженцев при общей численности населения два миллиона человек. Еще 230 тысяч считались перемещенными лицами: они покинули свои дома, но оставались на территории Косова.
– Конечно, сербское общество психологически не было готово к операции НАТО, хотя и было ясно, что бомбардировки – это лишь вопрос времени, – вспоминает ситуацию тех дней белградский военный аналитик Александр Радич. – В марте многие понимали, что что-то произойдет, но все же надеялись, что худшего сценария удастся избежать. К войне с НАТО не были готовы не только простые люди. Фактически оказались незащищенными важные с военной точки зрения объекты, авиация, вооружения и личный состав, хотя и утверждалось, что для этого были приняты все необходимые меры. Факт остается фактом: в первую ночь бомбардировок было уничтожено неприемлемо большое количество вооружений в стационарных объектах.
Но на самом деле политическое руководство Сербии использовало столкновение с НАТО для оправдания утраты контроля над краем Косово, к чему неминуемо вела политика самого Милошевича. Обеспечивать там сербское присутствие становилось все труднее. Албанцев изгнали из всех органов власти, и они фактически были вынуждены создавать параллельную политическую систему, параллельную полицию, образование, здравоохранение. Очевидно, что такая ситуация не могла быть устойчивой.
Бомбардировки позволили сербским властям представить общественному мнению уход из Косова как вынужденную меру. Дескать, мы уходим, потому что НАТО сильнее нас, потому что они принудили нас к капитуляции. Но на самом деле такой исход не был неизбежным. Ведь буквально через два года после бомбардировок и ввода в Косово сил КФОР ситуация показала, что все же можно договариваться. Напомню, что в 2001 году, в координации с НАТО и при политической поддержке западных партнеров, Белград восстановил полицейский и военный контроль над районами Прешево и Буяновац (на юге Сербии), где албанцы также составляют большинство населения. Возможности для диалога существовали всегда. Но 24 марта 1999 года уже ничего нельзя было повернуть вспять, – говорит военный аналитик Александр Радич.
В Кремле считали косовский кризис "глобальным", а не просто возмездием Милошевичу или борьбой за права национальных меньшинств. Разворот самолета премьера Евгения Примакова над Атлантикой стал символом неприятия этой силовой операции. В России полагали, что лучше вести любые переговоры, даже безуспешные. В последний момент в телефонном разговоре с американским президентом Биллом Клинтоном Борис Ельцин просил "отменить удар".
"Мы могли бы встретиться на какой-то территории и выработать тактику борьбы лично с Милошевичем… Если бы мы продолжали действовать сообща, мы свернули бы Милошевича", – вспоминал позднее Ельцин этот разговор. Однако самолеты НАТО уже были в воздухе.
Москву часто упрекали в нежелании по-настоящему надавить на Белград, несмотря на эскалацию в Косове и рост потока беженцев. Между тем Россия участвовала в принятии нескольких резолюций СБ ООН, которые предполагали меры давления на Сербию. Сам Ельцин отзывался о политике Милошевича весьма нелестно, считая его поведение "абсолютно беспринципным".
"В отношениях с Россией его главной ставкой были взрыв недовольства россиян моей внешней политикой, раскол в обществе, подталкивание нас к политической и военной конфронтации с Западом", – считал Ельцин. По его словам, Москва четко давала понять сербскому руководству: "военной поддержки от России не будет".
"Неужели ты считаешь, что сможешь выиграть войну?" – спрашивал Милошевича в тупиковые моменты спецпредставитель по урегулированию Виктор Черномырдин. Тот отвечал: "Нет, но мы и не проиграем. Нас 400 лет не могли покорить. Пусть сейчас попробуют. Пусть только попробуют сунуться! Наземная операция обязательно провалится".
Если верить непосредственным участникам тех событий, Милошевич прямо просил Черномырдина вести переговоры таким образом, чтобы наземная операция началась как можно быстрее. Но она не начиналась: Клинтон не хотел отравлять в Сербию войска.
Примерно через месяц после начала бомбардировок позиция сербского лидера изменилась: он уже не хотел эскалации, но при этом не желал выглядеть побежденным, продолжая выдвигать неприемлемые для его оппонентов условия. Требовал, например, чтобы вместо сил НАТО в Косово были введены войска России, Украины, Индии и т.п.
28 мая югославская сторона сообщила, что принимает общие принципы косовского урегулирования. План Черномырдина – Ахтисаари состоял из 10 пунктов. Наиболее важные из них представляли изначальные требования альянса, выдвинутые еще до бомбардировок. Это возвращение беженцев, размещение международных сил сдерживания, отвод сербских военных и полицейских частей и урегулирование политического статуса Косова на основе соглашений, выработанных в Рамбуйе. По сути, Милошевич вернулся к исходной точке, потеряв больше, чем от него требовали до бомбардировок.
Принять унизительную капитуляцию от НАТО Милошевич не мог: согласованные условия требовалось оформить как резолюцию Совета Безопасности ООН. И такая резолюция была принята 10 июня 1999 года. В документе говорилось о передаче Косова под международный контроль. Помимо ввода иностранных сил предусматривалось формирование Миссии ООН с целью организации работы временных органов власти. Кроме того, в резолюции говорилось о необходимости определения будущего статуса Косова.
За день до принятия резолюции 1244 СБ ООН представители Белграда подписали Кумановское военно-техническое соглашение, в котором говорилось о прекращении боевых действий и выводе в сжатые сроки всех югославских и сербских подразделений и вооружений. Была определена 25-километровая воздушная зона безопасности и 5-километровая наземная буферная зона вдоль границ Косова, куда войска СРЮ больше не могут войти без разрешения НАТО. Самолеты, радары, ракеты класса "земля-воздух" и т.п. должны были быть выведены вглубь Сербии, за пределы 25-километровой зоны безопасности.
Международные силы КФОР под командованием НАТО получали право запрашивать любую информацию военного характера о силах СРЮ на территории Косова и в зоне безопасности.
Нарушение любого положения Кумановского соглашения, в том числе правил, регулирующих воздушное пространство над Косовом, а также несанкционированные полеты или работа средств ПВО в пределах установленной зоны безопасности, предполагали силовой ответ со стороны международных сил. Командующий КФОР получал право делать все, что он считает целесообразным, включая применение военной силы, для защиты международных сил и выполнения обязанностей, вытекающих из военно-технического соглашения. При этом оговаривалось, что международные силы не несут ответственности за какой бы то ни было ущерб, причиненный государственному или частному имуществу в ходе реализации этого соглашения.
Прекращение бомбардировок не означало прекращения споров между участниками урегулирования. На этом фоне Россия, которой не был выделен отдельный сектор в Косове, провела спецоперацию по установлению контроля над аэродромом Слатина, непосредственно перед вводом натовских контингентов. Утром 12 июня 1999 года в Косово прибыли около 200 российских десантников, служивших в миротворческих силах в Боснии и Герцеговине. Они опередили британских военных, которые должны были занять ключевой косовский аэродром, способный принимать тяжелые военно-транспортные самолеты.
В первые часы ситуация казалась драматической, поскольку возникала угроза военного столкновения, однако в скором времени проблему удалось урегулировать. Стороны договорились, что российские военные будут действовать в рамках КФОР, но при этом не находиться под командованием НАТО.
Ельцин принимал решение о переброске колонны десантников в приштинский аэропорт ночью 4 июня. Уже были подписаны все документы и достигнута договоренность, что миротворческие силы одновременно занимают выделенные им позиции. С одной стороны, Ельцин считал, что устраивать одностороннюю операцию слишком опасно, с другой – ему хотелось, как он сам признавал, "сделать завершающий жест, пусть даже и не имеющий никакого военного значения" под носом огромной группировки НАТО. В представлении Москвы, это был "жест моральной победы".
Как бы там ни было, снабжать российский батальон по воздуху было технически невозможно, поскольку Румыния, Венгрия и Болгария закрыли свое воздушное пространство для российской транспортной авиации. В итоге российский контингент был размещен в районах Косова, которые были подконтрольны Германии, Франции и США. Российские десантники оставались в Косове до 2003 года.
Теперь в России про славный поход на Приштину снимают дорогостоящие фильмы. Кремль и МИД активно используют косовский конфликт в пропагандистских целях, называя бомбардировки НАТО актом "агрессии против суверенного независимого европейского государства, активного участника антигитлеровской коалиции".
Данные об ущербе и жертвах операции НАТО и косовского конфликта в целом все эти годы остаются предметом споров на Балканах. Согласно базе данных белградского Фонда гуманитарного права, во время вооруженного конфликта 1998–1999 годов в Косове были убиты или пропали без вести 13 535 человек. Большинство жертв – албанцы (10 812), кроме того, убито 2197 сербов и 526 представителей других народов.
Согласно этому источнику, непосредственно от бомбардировок НАТО погибли 754 человека: 454 гражданских лица и 300 представителей вооруженных сил и формирований (274 югославских военных и полицейских и 26 участников Освободительной армии Косова).
При этом с 20 марта по 14 июня 1999 года сербские силы под лозунгом "защиты сербской территории от агрессии НАТО и террористов" убили около семи тысяч албанцев, не принимавших участия в военных действиях. Часть этих жертв позднее была обнаружена в массовых захоронениях. За это время члены ОАК убили 328 гражданских лиц из числа сербов и 136 цыган и других неалбанцев. Непосредственно в боевых столкновениях убито 1204 члена ОАК и 559 сербских полицейских и солдат.
Резолюция ООН 1244 хоть и позволила вернуть косовское урегулирование в политическое русло, но ее толкование участниками процесса не было одинаковым. Уже в скором времени Москва заговорила об "отчетливой тенденции к отрыву Косова от СРЮ" и продолжении кампании этнических чисток. По оценкам ООН, после ввода иностранных войск в Косово смогли вернуться 800 тысяч албанцев, однако более 160 тысяч сербов и цыган после войны покинули свои дома.
Через девять лет после воздушной кампании НАТО парламент в Приштине принял декларацию о независимости. Это произошло после того, как Сербия отклонила план специального посланника ООН Мартти Ахтисаари о предоставлении Косову независимости под международным надзором. Финский политик, поддержанный США и ключевыми странами Евросоюза, считал этот путь единственным жизнеспособным вариантом решения проблемы.
После паузы, продолжавшейся несколько лет, Белград и Приштина начали при посредничестве ЕС новый диалог. Его цель – подписание соглашения о нормализации, которое позволило бы сторонам ускорить интеграцию в Евросоюз. А это основной внешнеполитический приоритет как для Белграда, так и для Приштины. Исследования в Сербии показывают, что три четверти граждан выступают против восстановления контроля над отколовшимся краем силовым путем. Подавляющее большинство поддерживают нормализацию отношений с Приштиной.
На Балканах продолжают спорить о влиянии операции НАТО на ситуацию в регионе и о том, удалось ли ускорить решение косовской проблемы. Своей оценкой с Радио Свобода поделился эксперт Атлантического совета Димитар Бечев:
– Сербия де-факто потеряла суверенитет над Косовом, но все же следует признать, что не было и реальной возможности сохранить его. Бомбардировки не приблизили решение конфликта, но они создали условия для политического диалога, была принята резолюция ООН, а затем план Ахтисаари (о представлении Косову независимости под международным надзором. – РС). В последние годы идет процесс нормализации отношений под эгидой Европейского союза.
Появилась возможность урегулировать косовскую проблему и в том числе обеспечить какую-то форму автономии для сербского населения Косова. Так что в будущем эффект может оказаться и позитивным. Конечно, бомбардировки были большой травмой, но все же в результате были созданы условия для урегулирования между Приштиной и Белградом.
Если говорить о влиянии операции НАТО на внешнюю политику России, то эффект был очень негативным: у Москвы возникло впечатление, что Западу нельзя доверять, что развивать сотрудничество с НАТО и США будет очень трудно. Владимир Путин часто упоминает в своих выступлениях косовский кризис как доказательство того, что Западу нельзя доверяться.
У российского руководства были большие амбиции и желание играть роль гаранта стабильность на Балканах, но оказалось, что влияние России в этом регионе сильно ограничено.
Что касается США, то там давно забыли о косовской войне. Все это в прошлом. Сегодня ситуация в регионе другая, развивается сотрудничество, в том числе между Сербией и НАТО. Прошлое остается позади, конфликты забываются, но остается заинтересованность в прагматическом сотрудничестве.
