Кто-то верит. Судьба будущего перемирия между США и талибами

США и талибы 29 февраля должны подписать в Катаре постоянное соглашение о начале вывода из Афганистана нескольких тысяч американских военнослужащих. Это гипотетическое перемирие уже преподносится в Вашингтоне как начало новой обнадеживающей эры для Афганистана, после 42-летнего периода непрерывных войн и конфликтов. Официальный Кабул смотрит на сделку с талибами иначе.

Президент США Дональд Трамп неоднократно обещал вернуть все американские войска из стран Ближнего Востока и Южной Азии домой, чтобы положить конец, как он считает, "глупым войнам Вашингтона", когда-то взявшего на себя неблагодарную роль "глобального полицейского". Однако многие аналитики предупреждают, что любой поспешный уход США из Афганистана может создать совершенно неуправляемую ситуацию во всем регионе, и последствия такого решения Соединенные Штаты могут через некоторое время ощутить и на себе.

Военная операция США в Афганистане, официально начавшаяся 7 октября 2001 года и носившая название "Несокрушимая свобода", стала ответом на теракты 11 сентября 2001 года, организованные "Аль-Каидой", которой талибы, находившиеся тогда у власти в Кабуле, позволили обосноваться в своей стране. Действия Вашингтона были поддержаны многими его близкими союзниками. Официально провозглашенной целью вторжения было уничтожение военной структуры "Аль-Каиды" и лишение этой террористической организации позиций в Афганистане – путем отстранения от власти в Кабуле движения "Талибан".

Это самая продолжительная война в истории США. При этом, по данным ООН, более 100 тысяч мирных жителей Афганистана были убиты или ранены только за последние 10 лет. Американским налогоплательщикам с 2001 года война в Афганистане обошлась более чем в 1 триллион долларов, включая не только боевые расходы, но и деньги, потраченные на восстановление страны.

Постепенный вывод из Афганистана войск международной вооруженной коалиции (ISAF), которыми командовал союз НАТО, начался еще в июле 2011 года. С июля 2013 года все обеспечение безопасности в стране было передано афганской армии и силам безопасности, а иностранные войска должны были играть лишь вспомогательную роль, в рамках новой небоевой операции "Решительная поддержка". Но на самом деле война между правительством в Кабуле, США и НАТО с одной стороны и боевиками из различных радикальных группировок – с другой была окончена лишь формально – серьезные бои начались уже в январе 2015 года, сразу после вывода из Афганистана основного контингента НАТО.

В субботу, 29 февраля, в столице Катара Дохе Вашингтон и талибы (долгие годы имеющие в катарской столице официальное представительство), при посредничестве катарских дипломатов, намерены подписать долгожданное соглашение о прекращении огня, постепенном выводе войск и начале переговоров между Кабулом и повстанцами – о чем они сообщили еще в начале месяца. При этом официальные представители Белого дома называют спекуляциями сообщения о том, что США якобы уступили давлению со стороны талибов. Вашингтон обращает внимание на то, что, хотя президент Дональд Трамп и обещал вывести американские войска из Афганистана, он, однако, несколько раз отказывался подписывать предыдущие соглашения в самый последний момент, реагируя таким образом на нападения талибов на американских военных и объекты армии США в Афганистане. Несколько раз в 2019 году Трамп неожиданно вообще объявлял, что переговорный процесс "мёртв" по вине талибов.

Хотя содержание нынешней сделки не обнародовано, ожидается, что Пентагон начнет быстро выводить войска из Афганистана, где в настоящее время базируется от 12 000 до 13 000 человек. Официально США заявили, что в ближайшие месяцы их контингент будет сокращен примерно на 8600 человек. Это примерно столько же военнослужащих, сколько находилось в Афганистане на момент начала президентства Трампа после его победы на выборах в 2016 году.

Дальнейшие сокращения численности американских войск зависят от того, насколько конструктивно талибы смогут вести переговоры с правительством афганского президента Ашрафа Гани, которого до сих пор они называли не иначе как марионеткой Вашингтона. А также – от успешности продвижения к всеобъемлющему внутриафганскому прекращению огня и заключению мирного соглашения. Предполагается, что талибы также гарантируют, что Афганистан никогда впредь не будет использоваться террористическими международными группировками, такими как "Аль-Каида" и "Исламское государство", для планирования нападений за рубежом. К этому последнему пункту, как пишут американские СМИ, даже некоторые из ближайших советников Трампа относятся скептически.

Как ожидается, 29 февраля в Катар на подписание соглашения между США и талибами прибудут делегации из почти 30 государств мира – однако церемония, если она состоится, пройдет без участия представителей правительства в Кабуле. "Мы не участвуем в этих переговорах, так как мы не доверяем талибам", – заявил на днях западным журналистам один высокопоставленный афганский чиновник.

О складывающейся в Афганистане ситуации и о том, насколько важно будущее перемирие, в интервью Радио Свобода рассуждает политолог-востоковед Аркадий Дубнов:

– Переговоры о возможном перемирии между талибами и США шли очень долго и тяжело. И несколько раз почти срывались, в том числе из-за резкого характера американского президента. Так если бы не приход Дональда Трампа в Белый дом, они бы никогда и не начались, наверное? Или нет?

– С приходом Трампа прагматизм его внешней политики, мне кажется, очень сказался на начале переговоров с "Талибаном". Они срывались не совсем только по причине его характера. Проблема, особенно на последних стадиях этих переговоров, заключалась и в характере нынешнего президента Афганистана Ашрафа Гани. Вот уж кого мир с "Талибаном" и возможный выход американских войск из Афганистана, с перспективой потери им власти, меньше всего устраивал. Но и талибы не сахар, тем более что они не были едины в течение этого периода. Но сегодня как раз именно со стороны "Талибана" видится некая сплоченность и готовность дойти до момента подписания этого соглашения.

– Да, нынешнему американскому президенту идея насаждения демократии в далекой чужой стране чужда. И это в самих США вызывает огромное отторжение.

– Я совершенно согласен с мыслью, что Трампу совершенно неинтересна идеологическая составляющая американского присутствия в Афганистане. Это уже все проходили по отношению к Афганистану – и "шурави" советские тоже пытались насадить там социализм, или помочь его насаждению. Это была бессмысленная задача. То же самое и со стороны Вашингтона. Афганистан не та страна, которой можно навязать нечто чуждое ее ментальности, истории, традициям и собственному мировосприятию. Мы наблюдаем ситуацию, при которой именно вот такой прагматизм Трампа, вкупе с его очень точным выбором своего миротворца по афганскому направлению Залмая Халилзада, может привести к успеху, во всяком случае промежуточному. Потому что любая бумага, которая будет подписана со стороны "Талибана", станет вообще историческим прорывом. "Талибан" все эти почти 30 лет с момента своего возникновения стремился получить хоть толику международного признания. Я это лично помню еще с 1995 года, когда впервые имел возможность познакомиться с одним из их руководителей, еще в Кандагаре. Впервые, если это случится 29 февраля, они станут субъектом международных отношений. И они будут, как мне кажется, стремиться сохранить это свое субъектное состояние, и не вредить отношениям в первую очередь своих партнеров по переговорам к этому своему статусу. Мы можем стать свидетелями очень значительного мирового события.

– Я читал в массе источников, в СМИ, что огромная сохраняющаяся ненависть между правительством в Кабуле и талибами не сулит абсолютно ничего хорошего для этого будущего гипотетического перемирия.

– Такие точки зрения существуют, но тем не менее я думаю, что другого выхода, кроме как пройти через все эти тернии и проблемы внутриафганского неприятия, не имеется. Продолжающаяся война ведет в тупик, победы над талибами там быть не может, тем более когда победа обеспечивается иностранным военным присутствием. Афганцы терпеть не могут иностранцев на своей территории. Вспомните историю Хамида Карзая, который начинал как американская марионетка. Но ход событий заставил его фактически полностью сблизиться с требованиями талибов, вынуждавшими американцев вывести свои войска. Когда мы говорим, что правительство испытывает смертельную неприязнь к талибам, это тоже не совсем верно. Если мы под правительством подразумеваем лично Ашрафа Гани, то да. Но сегодня вокруг президента Афганистана, по отношению к этому мирному процессу, осталось совсем мало значительных, влиятельных вождей, старых моджахедов, которые поддерживают именно его. Среди них, например, такой человек, как Абдул Хаяф, один из бывших значительных лидеров периода гражданской войны 90-х годов и войны против СССР. Другое дело, что потом у них появятся свои проблемные отношения с талибами. Но пока по большей части они готовы стать частью этого мирного процесса вместе с "Талибаном".

Опасность я вижу в другом – например, что этнические меньшинства станут требовать своей доли власти, как территориальной, так и политической. Реальная угроза будущему страны состоит в угрозе сепаратизма, угрозе раздела Афганистана на зоны влияния "Талибана" и вождей, которые контролируют северные провинции, где и живет большая часть этнических и религиозных меньшинств: узбеки, таджики, туркмены, шииты. И в этой ситуации, к примеру, такой непотопляемый лидер афганского северного сопротивления, как генерал Абдул-Рашид Дустум, который с кем только не был в союзниках и против кого только не воевал, сегодня может оказаться одной из самых ключевых фигур.

– Но как же иначе вести себя, например, тем же хазарейцам, которых уже, по-моему, почти полтора миллиона бежало в Иран – потому что они прямому геноциду, как шииты, подвергаются со стороны тех же талибов?

– Если кто-то из лидеров хазарейцев надеется, что продолжение войны с талибами даст им возможность сохранить себя, то это глубокая и трагическая ошибка, де еще и историческая ошибка. Не бывает такой войны, которая может сохранить этническое меньшинство в целости и безопасности. Их безопасность может быть гипотетически сегодня обеспечена гарантиями лишь, например, таких региональных держав, как Иран. И тогда Вашингтону, кстати говоря, придется привлекать Тегеран к будущему мирному процессу, с точки зрения обеспечения безопасности шиитов.

– Вообще хоть какой-то стимул у талибов есть, чтобы придерживаться соглашения о перемирии после того, как они дождутся вывода американских войск? Зачем им это? Они просто возьмут власть.

– Они станут придерживаться соглашения о перемирии, если они реальные политики. А талибы сейчас совсем уже другие, нежели были 25 лет тому назад. Это другое поколение, которое, на мой взгляд, научилось видеть мир и свои проблемы гораздо более стереоскопически, объемно, нежели ранее, в 90-е, когда они пытались противостоять моджахедам, передравшимся между собой после вывода советских войск. Я полагаю, что у них есть стимулы, и об этом можно судить, например, по недавнему тексту Сираджуддина Хаккани, одного из лидеров "Талибана", причем их наиболее радикального крыла, который он недавно опубликовал в газете "Нью-Йорк Таймс". В нем он очень откровенно дал понять, что рассчитывает на помощь США, и в первую очередь финансовую, в будущем мирном процессе и в восстановлении Афганистана. Кто еще может, в принципе, помочь этой разодранной, измученной стране, кроме как не Запад?

– Но ведь талибы в первую очередь ассоциируются на Западе со своей античеловеческой, варварской идеологией. Сейчас же мир живет символами! И все помнят и их чудовищные средневековые публичные казни, и разрушенные ими статуи Будды в Бамиане. И с ними будут после перемирия, потом, еще вести какие-то дела?

– Другого выхода, кроме как примириться, даже с теми, кого Запад называет варварами, я думаю, просто нет. Потому что Афганистан – территория, не восприимчивая к иностранному влиянию, а уж тем более западному. Мы все, и Россия, и США, несем ответственность за разоренный Афганистан, и в первую очередь это советская интервенция разрушила эту страну, и советская интервенция фактически привела к рождению джихадизма. Джихад был направлен в первую очередь против "шурави". Правда, США когда-то очень сильно способствовали этому. Поэтому две страны несут ответственность за то, что сегодня джихад стал, что называется, мировой нормой, мировым трендом, мировой модой. Терроризм, который начался в Афганистане, дальше вылился и в "Аль-Каиду", и в "Исламское государство", во все формы самого различного названия и различного этнического происхождения. Но начиналось это в Афганистане – потому что никто не хотел понимать, чем все может закончиться.

– Кстати говоря, талибы ведь, по-моему, так никогда и не осудили теракты сентября 2001 года в США. Они не осудили ни "Аль-Каиду", ни другие международные террористические группировки. Какие у них будут причины сдержать обещания, которые они сейчас могут дать? То есть туда опять придет "Аль-Каида"? И воспрянет "Исламское государство", которое и так там давно присутствует?

– Талибы, если хотят вернуться к власти, а они стремительно идут к этому, могут их остановить. Насколько будут они доминировать в будущей афганской власти – это вопрос дальнейших переговоров. Но без того, чтобы не получить некие гарантии того, что США их по-прежнему не будут, грубо говоря, бить по башке, они, конечно, в Кабуле не окажутся. Так вот они тоже должны давать гарантии. Тут тот самый дьявол скрыт в деталях, я имею в виду – в деталях соглашения. Мы точно не знаем подробности, но очевидно, что тот период, который, я надеюсь, заложен для вывода американских и натовских войск, от года до полутора, как раз и будет этой проверкой на обязательность "Талибана".

Талибов в последнее время даже Россия, в своих контактах с ними, нацеливала на войну с группировкой "Исламское государство", и это давало эффект. Потому что врагами внутреннего свойства в Афганистане для "Талибана" становятся как раз иностранные боевики – потому что они иностранцы, в том числе. Именно "Исламское государство", или "Исламское движение Узбекистана", все эти пришельцы, этнические выходцы из Центральной Азии, или уйгуры, или северные кавказцы – все эти люди чужие для пуштунов, то есть для талибов, и они будут их со своей земли вытеснять. Поэтому, на мой взгляд, это не самое сложное обязательство, которое талибы могут дать мировому сообществу: что с их территории больше не будет исходить угрозы остальному миру. Гораздо большей проблемой, повторю, может стать вражда внутри самого Афганистана, между этническими группировками, между даже племенами тех же пуштунов. Вот там могут быть смертельные схватки, это правда.

– В Москве с насколько тревожным вниманием следят за происходящим? Или, может быть, наоборот, следят с надеждами? Ведь для Владимира Путина это все как бы, так, как он может это воспринимать, поражение США. Их войска уходят из Афганистана, как и из Вьетнама когда-то. Как и советские войска были выведены в 1989 году. И вот эта образовавшаяся, на его взгляд, в Афганистане пустота, может быть, открывает для Кремля сияющие перспективы, если их можно так назвать?

– Афганистан сам по себе уже давно совсем не очень интересен российскому руководству и рассматривается Кремлем в первую очередь как еще одна поляна противостояния с США. Это старая игра и старый посыл: "Если что-то выгодно американцам, значит, должно быть невыгодно русским, и наоборот". Поэтому в Москве очень негативно реагировали на политику США в Афганистане. Они не выводят войска? "Нет, вы должны выводить войска". Они выводят войска: "А что это вы творите, когда вы дали обещание и получили мандат от ООН – справиться с исламским терроризмом". Это мы наблюдали все эти последние годы. Но сегодня, буквально сейчас, когда идет финишная стадия переговоров с "Талибаном", в Москве реагируют на все осторожно и, в общем, позитивно. Об этом было сказано публично. То есть Россия уже не мешает. Спецпредставитель Путина по Афганистану Замир Кабулов будет присутствовать в Дохе на подписании соглашения, я это знаю лично. Думаю, если бы Москва была настроена против, она не была бы одним из гарантов этого соглашения.

– Речь не только о том, за или против этого соглашения Москва, а еще и о том, боятся ли в Кремле, что Афганистан вновь станет источником распространения террористической идеологии и боевиков, которые могут проникнуть вновь и в Центральную Азию, и оттуда в Россию.

– В Москве в разных группах власти есть два подхода. Один – прагматичный, зрелый, и согласно ему, все, что делают сейчас американцы в Афганистане, выгодно и России. Но, с другой стороны, есть и пропагандистская сторона. Все последние годы все высокопоставленные представители российских силовых структур либо публично выступали с определенными речами, либо объезжали столицы Центральной Азии и распространяли постоянно этакие пугалки, что, мол, вот-вот прорвется скоро граница с Афганистаном, то ли на таджикском участке, то ли на туркменском, и оттуда хлынут массы террористов. Никогда точно не указывалось, какие именно это террористы, но имелось в виду "Исламское государство". Назывались цифры в 5, 10, 12 тысяч джихадистов. И при этом никогда никто в Москве не мог назвать источник такой информации. Но в Центральной Азии это воспринималось однозначно: что Москва навязывает этим государствам свое военно-политическое присутствие, хочет роста своего влияния. Пока все остается на уровне вот этих всех панических слухов. Ничего подобного не происходит. Хотя есть отдельные настораживающие инциденты на афгано-туркменской границе, не вполне понятного происхождения, но никто серьезно пока к подобным заявлениям из Кремля не относится.