От любви до ненависти. Борьба «русофилов» и «русофобов» в Чехии

От резкой неприязни до явной симпатии – таков спектр эмоций, проявляемый участниками оживленных дискуссий об отношении к России. Они развернулись в Чехии на всех уровнях, от парламента до интернет-форумов, после скандала, связанного с причастностью, по мнению Праги, агентов российской военной разведки (ГРУ) к взрывам на оружейных складах в чешском селении Врбетице. После обнародования данных расследования разразился острейший российско-чешский дипломатический конфликт. Кого же больше в Чехии – тех, кто не доверяет России и побаивается ее, или же тех, кто, несмотря на позицию своего правительства, относится к Москве благожелательно?

25 апреля, спустя более чем неделю после того, как были обнародованы подробности "дела Врбетице", президент Чехии Милош Земан фактически поставил под сомнение итоги расследования. Он заявил, что якобы есть две версии случившегося, одна из которых – диверсия, осуществленная российскими агентами, а вторая – неосторожное обращение со взрвычаткой. Российские прокремлевские СМИ немедленно подхватили слова Земана, запестрев заголовками типа "Президент Чехии опроверг присутствие российских агентов на складах в Врбетице", хотя Земан этого не делал. Более того, на следующий день министр внутренних дел Чехии Ян Гамачек фактически уличил президента во лжи, подтвердив, что чешские власти рассматривают лишь одну версию событий – связанную с агентами ГРУ.

Выступление Земана вызвало бурю возмущения у его оппонентов. Чешский Сенат (верхняя палата парламента) заявил о намерении подать в Конституционный суд иск с обвинением президента в государственной измене. Правда, по закону такой иск должен быть утвержден и конституционным большинством (3/5 от общего числа) депутатов нижней палаты парламента, а такой поддержки у противников Земана там нет. Напротив, президента, давно известного пророссийскими настроениями, поддержали некоторые политики – в частности, лидеры представленных в парламенте коммунистов и правых популистов.

Политическое столкновение, спровоцированное "делом Врбетице" и усиленное выступлением Милоша Земана, – лишь часть противостояния по "русскому вопросу", возникшего сейчас в Чехии. На днях агентство Median по заказу Чешского радио провело опрос, согласно которому бóльшая часть чехов считает Россию угрозой своей стране. На "полюсах" расположены 18%, считающих РФ очень серьезной угрозой, и 10%, которые угрозы со стороны России вообще не видят. В среднем по шкале от 1 (никакой угрозы) до 10 (предельная, критическая угроза) Россия набирает в глазах чешских граждан 6,5 балла.

В том, что касается восприятия России и ее политики, чешская ситуация напоминает некоторые другие посткоммунистические страны Европы (например, Словакию или Болгарию), но отличается от других соседей по региону (скажем, Польши или стран Балтии). О причинах этого, о том, какие политические последствия может иметь общественный раскол, насколько серьезно влияют на него скандалы вроде "дела Врбетице", и как долго будет действовать российский фактор в Чехии и на востоке Европы в целом, Радио Свобода рассказал Ян Хольцер – профессор политологии из Университета имени Т.Г. Масарика (Брно), один из авторов недавно опубликованного исследования "Чешская дилемма: Россия как друг или враг?".

– Чешская республика уже 22 года является членом НАТО и 17 лет входит в Евросоюз. Тем не менее нынешний чешско-российский конфликт, связанный со взрывами на оружейном складе в селении Врбетице и его дипломатическими последствиями, показал, что Россия для Чехии остается и серьезным внешнеполитическим фактором, и предметом оживленной внутриполитической полемики. Почему?

– Потому что для определенной части чешского общества наша укорененность в западных структурах, на Западе в целом не является окончательной, не воспринимается как некий "конец истории", если вспомнить популярную в 90-е годы теорию. Мол, сегодня мы в НАТО и ЕС, а завтра можем оказаться вне их. Это может звучать как фантасмагория, да и быть ею, но для части чехов западный геополитический выбор не является чем-то само собой разумеющимся, а для некоторых он просто неприемлем. И когда эти люди начинают искать некие альтернативы Западу, первой такой альтернативой по ряду причин оказывается Россия. Поэтому она является заметным политическим фактором у нас.

– Вы работали в Польше и сейчас сотрудничаете с рядом научных центров там. Польская ситуация, которая вам хорошо известна, другая: там Россия как раз в качестве какой-либо альтернативы Западу не воспринимается. С чем связаны такие различия между соседними странами – Польшей и Чехией?

– Речь идет о разном историческом опыте и образе политического мышления. История польской государственности и политики куда более тесно связана с Россией – причем именно с противостоянием России, конфликтами с ней. Напротив, так называемый "чешский вопрос", споры о национальной идентичности и ориентации, которые у нас ведутся уже лет 150, всегда был связан с вопросом немецким, с влиянием Германии, с конфликтами, которые были у чехов с немцами. Поэтому здесь "восточный вектор", связанный с Россией, исторически нередко воспринимался именно как альтернатива. Мы просто другие, отличаемся от поляков.

– А какой из этих двух подходов, польский или чешский, вам представляется более реалистичным в нынешних исторических и политических условиях?

– На такие вопросы нельзя дать объективный, экспертный, "профессорский" ответ. Ответ здесь возможен только индивидуальный, на уровне гражданского выбора, который делает каждый человек с его личным опытом, знаниями, ценностями, интересами, интерпретацией событий прошлого и настоящего. Но нужно сказать, что ответы на вопросы, касающиеся "западной" и "восточной" ориентации, в чешском обществе часто противоположны, они отражают весьма серьезный раскол. Нынешний кризис его снова продемонстрировал, но в принципе речь идет о давнем явлении, не порожденном именно "делом Врбетице".

– Есть ли какие-то статистические данные, позволяющие говорить о соотношении этих двух групп: столько-то процентов чехов настроены прозападно, а столько-то – пророссийски или, скажем так, "альтернативно" по отношению к Западу?

– Я как политолог сослался бы на сей раз на результаты не каких-то опросов общественного мнения – тем более что релевантных опросов на эту тему я у нас не видел, – а второго тура президентских выборов 2018 года, последних на данный момент. (Следующие выборы должны пройти в январе 2023 года. – РС). Нынешний президент Милош Земан баллотировался на второй срок, и к тому времени общество уже точно знало, что во внешней политике он придерживается скорее "восточной" ориентации. Тем не менее Земан получил 2 млн 850 тысяч голосов граждан, в то время как его соперник Иржи Драгош, выступавший с однозначно прозападных позиций, – 2 млн 700 тысяч. Это, конечно, некоторая натяжка с моей стороны, потому что вряд ли можно записывать всех, голосовавших за Земана, в противники евроатлантической ориентации, а всех, поддержавших Драгоша, – в ее сторонники. Для части избирателей решающую роль в их выборе сыграли другие факторы. Однако внешнеполитические вопросы были тогда важным пунктом предвыборной кампании обоих кандидатов, так что масштаб раскола в обществе результаты голосования в целом отражают.

– Что именно в сегодняшней, путинской России притягивает ее чешских симпатизантов? Почему именно она воспринимается как альтернатива?

– Мы с коллегами уделяем этому большое внимание в нашей книге. И приходим к выводу, что отношение к России в нашем обществе – что-то вроде производной отношения к Западу. Если отношения с Западом гармоничны, желание искать какие-то альтернативы ему проявляется не слишком сильно. Но как только в этих отношениях возникают проблемы, или сам Запад начинает восприниматься как источник проблем, возрастает и стремление найти ему альтернативу. Если взять последних 10 с небольшим лет, то мы увидим, как вначале экономический кризис 2008 – 2013 годов, а потом миграционный кризис 2015 года стали событиями, которые сильно поколебали во всей Центральной и Восточной Европе доверие к тому, как Запад справляется с серьезными проблемами. Многое оказалось поставлено под вопрос. И в этот момент, когда доверие к Западу снижается, появляется возможность вспомнить: вот, ведь есть еще Россия. Что касается черт самой России, привлекательных для части нашего общества, то их действительно немного. Но играет роль относительная экономическая стабилизация России в последние два десятка лет и определенные давние мифологемы славянской солидарности. При этом нельзя сказать, что Россия ассоциируется у настроенных к ней благожелательно людей с каким-то конкретным политическим проектом. Нет, это скорее некие общие настроения, восприятие российского фактора как противовеса Западу, привлекательному лишь до тех пор, пока он силен и функционирует без проблем.

– В связи с "делом Врбетице" в Чехии много говорят о России как угрозе. Велика ли она, и насколько адекватно чешское общество, в том числе политики, государство, эту угрозу воспринимают: недооценивают, раздувают, воспринимают реалистически?

– Здесь опять-таки невозможно дать однозначный ответ. Для части общества Россия – едва ли не главная угроза. Для других всё наоборот: они в российскую угрозу не верят, а нынешний скандал для них – лишний повод проявить свое недоверие к официальной линии, в том числе к той версии событий в Врбетице, с которой выступило правительство. Но в целом этот скандал – событие из ряда вон выходящее, которое вдруг выдвинуло Россию на первый план в общественной дискуссии, включая споры о том, насколько большую она представляет угрозу. До этого куда более сильные эмоции вызывали такие темы, как миграция или пандемия COVID-19. А российская угроза была для значительной части общества, скажем так, темой № 78.

– Центральная и Восточная Европа – с давних времен что-то вроде перекрестка, где пересекаются различные политические, экономические, культурные влияния. Если сравнивать нынешнее российское, западное (к примеру, американское) и усиливающееся китайское влияние в регионе, то кто из перечисленных держав, по-вашему, действует умнее или хитрее для усиления своих позиций здесь?

– Это важный вопрос. Вообще можно сказать, что сейчас идет возврат к геополитическому реализму – уходят в прошлое некоторые иллюзии, существовавшие после революций 1989 года. Да, мы – арена пересечения интересов нескольких крупных игроков, и тут нечему удивляться. Вы назвали трех – США, Россию и Китай. Если говорить о России, то она всегда воспринимала Чехию, как и ряд других стран ЦВЕ, в качестве части своей реальной или потенциальной сферы влияния, Как страну, где российский фактор может проявляться сильнее, российская позиция – встречать большее понимание, чем где-то еще, например, в Польше, где это практически невозможно. Если посмотреть на историю XIX – XX веков, то на территорию нашего региона русский или советский солдат несколько раз вступал, и это отложилось в исторической памяти россиян. Это нам здесь не обязательно нравится, но существование этой памяти нельзя не учитывать. Однако в плане культурного влияния Россия однозначно проигрывает Западу. Во-первых, потому, что не в состоянии предложить какой-то ясный и привлекательный нарратив, а во-вторых, по причинам чисто количественным: достаточно сравнить, сколько американских фильмов или сериалов в год может посмотреть средний чешский зритель – и сколько российских.

– Вне зависимости от позиции и отношения к России, наибольшее внимание темы, связанные с ней, вызывают у людей, которые помнят годы коммунистического режима и советского господства, когда флаги СССР вывешивались в дни государственных праздников рядом с флагами Чехословакии, а с официальных трибун звучали лозунги вроде "С Советским Союзом на вечные времена". Эти поколения становятся старше и постепенно уходят. Можно ли сказать, что и российский фактор в будущем станет менее значимым для чешского общества, так сказать, по естественным причинам?

– 20 с лишним лет назад мы с коллегами написали книжку о чешских коммунистах, где, помимо прочего, занимались и критическим анализом бытовавшего уже тогда представления о том, что, мол, избиратели Коммунистической партии со временем просто вымрут. Но этого не произошло. Точно так же не думаю, что подобным образом исчезнут симпатии части общества к России. Это зависит от развития событий, от поведения политических элит и многих других факторов. Я скептически отношусь к рассуждениям о чудесном молодом поколении, которое придет и всех спасет. Это поколение, как и любое другое, не защищено от риска трагических политических ошибок. Вспомним хотя бы, как молодежь у нас включилась в построение коммунизма в конце 1940-х – начале 1950-х годов. Сейчас симпатии к России как раз у молодежи могут стать следствием поиска альтернатив и недовольства западной моделью – а такое недовольство нарастает. Так что для кого-то бывшее "первое в мире пролетарское государство" еще может стать образцом для подражания, – считает профессор Ян Хольцер.

• 17 апреля правительство Чехии обвинило российскую военную разведку в причастности к взрывам на складах в Врбетице, в результате которых в октябре и декабре 2014 года было уничтожено значительное количество боеприпасов и других товаров военного назначения, погибли два человека – сотрудники склада, граждане Чехии.
• Прага объявила о высылке из страны 18 сотрудников посольства РФ, обвинив их в разведывательной деятельности под дипломатическим прикрытием. В ответ Москва выслала 20 чешских дипломатов. В следующем раунде дипломатического конфликта было объявлено о сокращении штатов посольств обеих стран до минимума: по 7 дипломатов и 25 технических сотрудников.
• МИД РФ внес Чехию в список "недружественных стран".