Папа и Коля. Какую роль в истории передачи власти в Беларуси может сыграть исключительная зацикленность Александра Лукашенко на своем младшем сыне? Какие роли уготованы другим его детям? Как долго "клан Лукашенко" сможет удерживать бразды правления в своих руках? Кто и что способно заставить уйти президента Республики Беларусь?
В обсуждении участвуют политолог Станислав Бышок, журналист Дмитрий Навоша и политик Александр Лебедько. Ведёт программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.
Полная видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Мы обсуждаем сегодня результаты ультиматума, который предъявила Светлана Тихановская Александру Лукашенко. Мы также будем говорить о роли его семьи в его истории – это отдельная, важная, на мой взгляд, тема. С нами политолог Станислав Бышок. С нами на связи по скайпу журналист Дмитрий Навоша и политик Анатолий Лебедько. Мы хотели пригласить вас в эфир, а нам сказали, что вы задержаны и провели две недели в застенках. За что?
Анатолий Лебедько: Был в отпуске.
Елена Рыковцева: Это шутка такая?
Анатолий Лебедько: Конечно. Нам сейчас очень важно шутить, не терять чувства юмора. Некоторое время был в других производственных условиях.
Елена Рыковцева: В местах не столь отдаленных в отпуске, теперь это так называется в Минске. Я хочу спросить ваше мнение об ультиматуме, который предъявила Светлана Тихановская. Она сказала, что если к 26-му числу наши требования не будут выполнены, а мы знаем, что это за требования, главное – уйди, постылый, то начнется всеобщая стачка.
Станислав Бышок: На самом деле ультиматум достаточно короткий. Та критика, которая в адрес этого ультиматума с разных сторон раздавалась, они не принимают во внимание главное, а именно то, что протесту, помимо того, что регулярно выходить, нужна какая-то цель. Здесь принципиально для людей, которые настроены оппозиционно, которые настроены дальше выходить на протесты, все-таки иметь какой-то тайминг – что мы делаем сегодня, что мы делаем завтра. Понятное дело, что никто не ожидал реализации этого ультиматума, хотя два из трех требований вполне себе выполнимые. То есть помимо ухода президента Лукашенко два требования – это выпустить политзаключенных и прекратить задерживать людей, выходящих на массовые акции протеста, если все проходит мирно. То есть вполне себе реализуемые были положения. Сейчас все только начинается, потому что ультиматум прозвучал, началась с сегодняшнего дня общебелорусская стачка. Мы не можем знать, чем она закончится, потому что политические процессы, тем более массовые политические процессы, имеют совершенно разную динамику, могут по-разному развиваться. Но однако же это какая-то карта ближайших действий, которая была озвучена Светланой Тихановской. Здесь я, честно говоря, ожидал от президента Лукашенко какой-то ответной карты: мы, конечно, так не поступим, как вы скажете, но зато мы проведем какое-нибудь голосование по новой Конституции через два месяца, к примеру. То есть какой-то срок был бы назван чего-нибудь. А сейчас пока мы это не слышим от официального Минска, я даже не знаю почему.
Елена Рыковцева: То есть можно уже сегодня говорить, что политического убийства Светланы Тихановской не состоялось? Потому что ей прочили на федеральных российских каналах, что если стачки не будет, она труп политический. Вы сейчас уверенно сказали, что начало есть.
Станислав Бышок: Вообще хоронить политиков это дело сомнительное, потому что – что в России, что на постсоветском пространстве как-то трудно найти какого-то политика, который что-то сделал и после этого перестал быть политиком. Все-таки люди десятилетиями находятся в околополитической сфере. Тем более Светлана Тихановская, мы понимаем, что она стала символом белорусской оппозиции в значительной степени по стечению обстоятельств, в том числе по вине действующей власти. Что в России, что в Беларуси официоз медийно над ней смеется. Но что смеяться? Понятно же, кто ее сотворил.
Елена Рыковцева: Я думаю, можно провести параллель с Хабаровском, когда люди выходят и выходят, и у них нет этой точки, что дальше. Она задала такую точку. Вы считаете, это был удачный ход, правильный ход? Ведь он же был рискованный, вон как ей прочат, что она могла бы стать трупом, если ее не послушаются.
Дмитрий Навоша: Да, вы правы, ход был очень рискованный. Но это очень важный момент, что Светлана Тихановская продемонстрировала готовность брать на себя риски. Потому что пропаганда внушает людям: вы выходите на неразрешенные мероприятия, что-то еще устраиваете, неразрешенное законом, а Тихановская наслаждается в Вильнюсе, ездит встречаться с Меркель, с Макроном, с другими какими-то европейскими политиками. Светлана тоже готова брать на себя риски, она тоже пытается ставить и себя в том числе в не совсем комфортные условия. Она показывает, что несмотря на то, что она говорит о себе как о символе, чем о лидере, она и лидерские качества определенные демонстрирует. Сегодня она очень хорошо ответила на вопрос относительно политического убийства, которое могло бы произойти, кому-то еще кажется, что может произойти. Она сказала: его не будет, потому что я не политик. Я такой же человек, который хочет добиться свободы, изменений в своей стране, именно поэтому я предложила такой план действий.
Елена Рыковцева: То есть вы считаете его рискованным, но верным. Она поступила правильно, когда она этот ультиматум выдвинула. Саму идею вы одобрили в момент, когда она прозвучала?
Дмитрий Навоша: Скорее да, чем нет. Я думаю, мы можем уже уверенно констатировать, что волна протеста стала значительно больше. Мы в воскресенье увидели самый массовый марш, наверное, за всю осень. Мы сегодня видели большое количество маршей, разных маршей – "Марш студентов", "Марш пенсионеров". Сейчас снова прошел по проспекту Независимости, главной магистрали Минска, по тому самому проспекту, который вчера добросовестно зачищала белорусская милиция. Они оправдывали использование резиновых пуль и светошумовых гранат тем, что им удалось сорвать планы протестующих пройти по проспекту. А сегодня сразу три разных колонны прошло по нему. Небывалые события происходят в Беларуси. Вообще, глядя на все это, возникает вопрос, кто контролирует сейчас больше – Тихановская или Лукашенко. Что вообще, кроме репрессивных органов, контролирует Лукашенко? Потому что мало что из остального ему подчиняется, уж точно не граждане.
Елена Рыковцева: Анатолий, ваше слово по поводу того ультиматума, о котором вы узнали "в отпуске"? Как вы оценили это действие, этот план?
Анатолий Лебедько: Специфика белорусских политиков, которые находятся "в отпуске", – это отсутствие информации, она просачивается очень долго и медленно. Но благодаря адвокату, которого пустили ко мне на встречу, я действительно узнал об ультиматуме. Эта новость быстро распространилась в СИЗО города Барановичи. Я бы сказал, что стакан скорее наполовину полный, нежели пустой. Ибо еще несколько дней назад очень многие в Беларуси предрекали, что это путь в тупик. Сегодня мы уже можем расставлять некоторые акценты. Во-первых, Тихановская придала дополнительную энергетику той политической повестке, которая ею была озвучена еще 9 августа. Во-вторых, в этом заочном противостоянии Тихановской и Лукашенко трупный запах скорее исходил из администрации Лукашенко. Вначале власти попытались создать противовес и собрать свой митинг, но, просчитав все риски, они отказались от этой затеи. Я думаю, главная причина была в том, что это было бы жалкое подобие нескольких тысяч или десятков тысяч, которых привезли бы в столицу из всех регионов, не всех бы просто довезли. Поэтому Лукашенко ушел от этого прямого противостояния, где можно было бы продемонстрировать свои штыки, людей, которые готовы за тебя выходить на улицу. Сегодня что произошло, и это большой плюс, – все-таки несколько крупных предприятий имели забастовку движений, по крайней мере целые цеха останавливались в Гродно и в Минске. Сегодня понедельник, мы видим, что десятки тысяч людей уже сегодня были на улице. Сегодня ночью Лукашенко опять будет несладко. Если он только в воскресенье был на осадном положении, то сейчас пришло время, что и в будние дни ему приходится быть на этом самом осадном положении.
Елена Рыковцева: Давайте сюжет посмотрим об этом ультиматуме и о том, к чему сегодня это привело.
Елена Рыковцева: Давайте представим такую фантазию, что нет протестов, что голосуют и голосуют, как раньше голосовали, могло ли такое случиться в современной Беларуси через 19 лет, сейчас 16 лет мальчику Коле, про которого папа сразу говорил, что это мой преемник, папе будет 85, и тут по Конституции созревает Коля, выборы. Это возможно было бы в принципе такое?
Станислав Бышок: Все мы люди, в том числе президент Лукашенко человек, конечно, хочется передать как можно больше своего наследия своим детям, внукам и так далее. А если этот человек становится президентом, у которого нет оппозиции, у которого, как казалось, все схвачено, который живет в информационном пузыре, если у вас все хорошо и вас все любят, вы считаете, что это продлится еще какое-то время, то понятно, что когда вы чувствуете, что пора уходить, вы не хотите уходить совсем, вы хотите, чтобы что-то ваше осталось. Не только ваша фамилия и портрет в галерее президентов, но еще и ваш сын в качестве президента. Понятно, что мы с вами не знаем, что такой вариант рассматривался кем-то серьезно, кроме непосредственно Лукашенко, а кем-то еще из администрации, но по большому счету, если вы рассматриваете лукашенковскую Беларусь как квази-монархию, то в принципе наверняка в голове такая идея могла существовать. Через 19 лет либо ишак, либо падишах, уже рассматривать этот вариант можно иначе.
Елена Рыковцева: Посмотрим наш семейный сюжет.
Елена Рыковцева: Самое интересное, в российской прессе, с российскими журналистами Лукашенко заговорил о том, что у него есть два сына, только в год, когда родился Коля. Я прочитаю "Известия" 2004 года: "Он впервые рассказал журналистам о своей семье. По словам президента, его жена работает обычным специалистом, распределяет путевки в районе. Старший сын руководит отделом на одном из оборонных предприятий, младший служит в погранвойсках. Он сейчас заканчивает службу, и я думаю, куда его девать", – сказал Лукашенко в 2004 году, когда, как потом выяснилось, у него родился третий мальчик. И этого третьего мальчика он показал людям только через четыре года. "Аргументы и факты" в 2007-м писали: "Он в шутку заявил, что президентом не будет ни первый, ни второй сын, но может быть третий. Если говорить о преемнике, самого маленького буду готовить – уникальный человек". "Поговаривают, – писала тогда газета, – что речь шла о трехлетнем сыне бывшего личного врача президента Ирины Абельской". В 2008-м, когда мальчику было четыре года, он впервые появился на публике, а публика эта собралась на российско-украинских военных учениях "Осень-2008". Четырехлетний Коля был тогда одет по случаю маневров в камуфляжный костюмчик с белорусским гербом на погончике. Местный журналист рассказывал, что он, оказывается, был и на прошлых учениях, и когда высоких гостей угощали блинами, Коля, отведав предложенное, вдруг громогласно заявил: "А блин-то холодный!" Услышав такое, начпрод белорусской армии чуть не застрелился на месте". В 2009 году произошла историческая встреча: Коля, папа и папа римский Бенедикт. Она повторилась в этом же составе, только папа уже был Франциск, в 2016 году. В 2009 году Сергей Светлаков сказал, что "в одной из программ "Прожекторперисхилтон" мы пошутили про Лукашенко, который как-то встречался с папой римским. Мы назвали батьку Папой Минским, и его сына Крошкой-Картошкой. Это вырезали из эфира, но в Минске все равно прекратил вещание Первый канал". В 2009 году в интервью Михаилу Гусману он объяснил, почему он всюду его с собой возит: "Если меня нет дома, он не спит, не ест, это вообще не ребенок. Вот он привязан, как хвост, и это уже не первый год. Я в зарубежную командировку вынужден его брать, потому что он не будет спать, он дойдет до изнеможения. Всё, со мной в самолете он поспит, поест – он привязан, и он привязан к отцу – ну что, я его должен отпихивать, он что, мне мешает?" В 2010 году снова военные учения, на которые приехал Дмитрий Медведев, и то ли он подарил ему золоченый пистолет, то ли просто увидел у Коли золоченый пистолет и сказал, что хорошая игрушка, хотя папа сказал, что он уже умеет пользоваться настоящим оружием. В 2016 году он куда-то пропал, оказалось, учит китайский язык, играет на рояле и по-китайски разговаривает в китайском посольстве на приемах. Что касается его отъезда в Москву, можно ли представить, что его папа сможет с ним расстаться и отпустить в Москву?!
Станислав Бышок: Действительно такая картина скорее трагическая, чем веселая. Можно даже, наверное, поверить Александру Лукашенко, что его сын не мог оставаться один дома без него. Тут не нужно быть большим психологом, чтобы понимать, что одно из свойств подрастающего ребенка – это способность быть одному, когда родителей нет дома, когда родители уезжают в командировку и так далее. В данном случае вопрос в том, насколько он именно воспитывался с целью, чтобы быть полностью привязанным, или это так само самой случилось. В этом смысле, конечно, наверное, отрадно, что Коля является звездой "ТикТока", для девушек постсоветского пространства определенного возраста является кумиром, что нам с вами, может быть, трудно понять. Но с другой стороны, в целом, может быть, его временное нахождение вне сферы влияния папы где-нибудь в Москве или в другом городе, может быть, это и к лучшему пойдет, связка разорвется. В конце концов, подросток должен самостоятельно решения принимать. Подросток, который наверняка погружен в интернет-сферу, видит, какую активность там проявляет гражданское общество, видит, как там относятся в том числе к папе, понятно, что это неприятно, но в том числе нужно доносить до папы все эти истории. Александр Лукашенко с юмором рассказывал о том, что у меня Коля такой оппозиционер. Что за этой шуткой скрывается на самом деле? Коля интервью не дает, насколько я могу судить. Китайский язык учил, с папой римским общался, то есть человек имеет достаточно широкий кругозор, может быть, существенно шире, чем у его сверстников, у него наверняка есть какая-то картина мира. А вдруг он где-нибудь в Москве останется, заведет YouTube-канал и как начнет там говорить, как на самом деле все обстоит.
Елена Рыковцева: Типа новая Лиза Пескова.
Станислав Бышок: Я вполне могу предположить, что они, может быть, и знакомы.
Елена Рыковцева: Этот мальчик давно уже с папой, все это видят. В какой-то момент папа перестал шутить, он сначала шутил: вот, у меня подрастает смена. Потом на встрече с президентом Венесуэлы он серьезно уже стал говорить, что это преемник у меня тут рядом стоит. Как вы считаете, в собственном восприятии самого Александра Григорьевича и в том раздражении, которое против него накопилось, не сыграло ли роль такое откровенное желание оставить народу Беларуси после себя свою кровинушку?
Дмитрий Навоша: Сыграло, конечно же. Коля, думаю, одна из жертв Александра Лукашенко, такая же, как и другие белорусские подростки, дети, люди, которые перешли из этого возраста, ходят в данный момент по улицам Минска. Немножко изувеченная папиными фантазиями, маниакальностью, странными взглядами на общество, на себя, на свою роль в этом обществе, он считает хозяином, отцом. Коля, безусловно, является скорее жертвой. Я думаю, что белорусское общество ему сочувствует, я больше такого вижу в интернете, добрые шуточки, нежели негодование в его адрес. Коля не успел ничего плохого сделать белорусскому народу, в отличие от папы или, например, старшего брата Виктора, который является одним из ключевых людей в силовых структурах, непосредственно прямо, конечно же, участвует в координации подавления белорусского гражданского общества.
Елена Рыковцева: Я хочу, чтобы вы вспомнили 2006 год, было жестокое подавление протестов в Беларуси. Наблюдателей немножко удивило, что людям дали ходить по улицам целую неделю, их жестоко подавили не сразу. Интересно, что по этому поводу российская пресса писала со ссылкой на некоторые белорусские СМИ, что автором этой идеи дать походить был как раз Виктор, в тот момент ему было 29 лет. Он тогда был советником президента по национальной безопасности. Идея заключалась в том, что дайте уехать зарубежным корреспондентам, политикам, они уедут, все успокоится, пресса перестанет освещать эти протесты, и мы задавим. Вот такой был коварный план у этого Виктора. Какова действительная роль сына Лукашенко Виктора в истории той подавления протестов, этих протестов?
Анатолий Лебедько: На самом деле я не преувеличивал бы роль и значение кого бы то ни было из окружения Лукашенко, включая и его старших сыновей. Александр Лукашенко человек, больной на власть – это означает только одно, что власть целиком и полностью должна принадлежать лично ему, хоть на руинах, хоть на кладбище. Лукашенко страдает большим недоверием к своему окружению, включая и людей, которые имеют кровные связи с ним. Было одно время, когда в прессе независимой культивировался такой сценарий, что, вполне возможно, вот-вот произойдут изменения во власти, Лукашенко передаст бразды правления Виктору. К Виктору потянулись многие люди, которые искали свое место теплое в окружении будущего правителя. Лукашенко на это отреагировал очень быстро, сразу же кнут, который просто хлестнул через воздух, поставил всех на место, все это быстро прекратилось. Я думаю, у него был план будущего, его видения, – действительно дожить лет до 85, лучше до 90, править страной, к этому времени повзрослевший сын, в которого он действительно вложил очень много личного, встанет на капитанский мостик. Это единственный сценарий передачи власти, который был в голове у Александра Лукашенко. Тут понятно, почему он так трепетно относится к власти и к самой процедуре передачи власти. За 26 лет Александр Лукашенко завершил "прихватизацию", он "прихватизировал" не только структуры власти, силовые в первую очередь, но и отдельные ветви власти, которые превратились в отделы администрации Красного дома. Он за это время "прихватизировал" практически все основные финансовые потоки, он самолично распоряжался всем бюджетом страны. Собственность, которая скрывается под вывеской "государственная", – это есть собственность семьи Александра Лукашенко. Для него очень важно, кому передать итоги этой "прихватизации". Здесь не может претендовать на это ни Дмитрий, ни Виктор, ни Владимир Путин, ни кто-то другой. Лукашенко не хочет национализации этой "прихватизации", он хочет передать своему младшему сыну, который действительно человек во многом несчастный. Сегодня, скажу честно, в Беларуси гораздо больше интересуют дети тех, кого убили наемники Александра Лукашенко, чем сам этот молодой человек. Я вам рекомендую посмотреть кадры с форума женского, на котором присутствовал Александр Лукашенко и куда привезли Николая, лицо этого молодого человека, которое говорит о многом. Это лицо человека, который не понимает, что он здесь делает, почему он здесь находятся. Женщины, которые висят на его отце, а он рядом стоит с таким отрешенным, пустым взглядом – это просто великолепные кадры, которые сделала пресс-служба Александра Лукашенко. Мне кажется, они свидетельствуют о многом: что он повзрослел, он, в отличие от отца, присутствует в социальных сетях, он знает, что такое интернет, я думаю, для него открылся совсем другой мир, не тот мир, когда с ним обнимались, здоровались очень влиятельные лидеры, когда перед ним расстилали красную дорожку, когда он присутствовал в составе официальной делегации в ООН и так далее. Мне кажется, что у него сейчас начинается очень важный этап переоценки всего происходящего. Я думаю, где-то в душе он хотел бы быть просто молодым человеком, который не ходил бы по красным дорожкам, перед которым не вскакивали бы белорусские генералы, которому бы не играли национальные гимны других стран. Время покажет. Неважно, где он сейчас находится, самое главное, что Лукашенко, как человек больной на власть, имеющий итоги "прихватизации", он с ними не будет делиться ни с кем, пока его просто народ не отправит на свалку белорусской истории.
Елена Рыковцева: Вы говорите, что в голове Коли может начаться, он человек неглупый очевидно, он развитый, начаться процесс переосмысления. В таком случае, если Коля способен переосмысливать происходящее, то и Виктор... Вы не можете допустить, что Виктора может раздражать, бесить, некоторая ревность может родиться в его душе по поводу того, что их с братом нет, а есть только Коля, преемником может быть только Коля. Я понимаю, что мы в область домыслов вступаем, но учитывая, что у человека в руках руководство силовыми структурами, там не может случиться заговора семейного на этой почве, на почве ревности, зависти по отношению к Коле?
Анатолий Лебедько: В данной ситуации конкретной Виктору не повезло с фамилией. Дело в том, что токсичность лежит на всей фамилии Лукашенко. То, что он является кровным сыном Александра Лукашенко, – это не делает из него фаворита. Даже если совершится какой-то военный переворот, я думаю, что белорусские генералы будут искать человека не с фамилией Лукашенко.
Елена Рыковцева: Мы сейчас покажем опрос наших прохожих, которых мы тоже спрашивали, кто же это может быть, учитывая, что Коля уже не дождется этих 20 лет, потому что белорусское общество не даст дождаться. Виктор нет, потому что токсичность. Вместе с Дмитрием они, кстати, включены во все европейские списки санкционные.
Елена Рыковцева: Колю списали со счетов, никто, конечно, всерьез не воспринимает. Вы отлично помните, когда начинались эти события, казалось, что никто из белорусских политиков особенно и не знает, кто эти люди, которые баллотировались, тоже не знают, только благодаря протестам обратили внимание. Пофамильно, кто может быть реальным, вот сейчас ему Коля говорит – папа уходи, он уходит, потому что это же Коля сказал, кто эту власть поднимет, какие силы?
Станислав Бышок: Если предположить, что прямо завтра Александр Лукашенко уходит, то там глава правительства временным президентом будет, который будет удовлетворять всех именно как временная фигура. Что касается нынешних лидеров оппозиции, находящихся кто в заключении, кто за границей по понятным причинам, я думаю, много мы увидели новых ярких фигур. Мария Колесникова – совершенно неожиданный человек, от игры на флейте до одного из лидеров белорусского протеста. Я думаю, что здесь нужно вспомнить слова Мао относительно того, что пусть расцветает сто цветов. Я думаю, что в ближайшей перспективе мы увидим каких-то новых политиков в Беларуси. В конце концов, 26 лет – это большой срок для того, чтобы выросла новая генерация свободных, интересных и интересующихся.
Елена Рыковцева: Это теоретически, практически вам эту генерацию никто в этом поле сейчас не назовет.
Станислав Бышок: В любом случае положительно то, что мы вышли на гуманизм. Когда мы говорим про Николая Лукашенко, то абсолютно никто никакой ненависти, никакого негатива к нему не высказывал, что в России, что среди белорусских экспертов.
Елена Рыковцева: Дмитрий, ваше видение того, кто подхватит в Беларуси эту власть, если папа согласится все-таки эту власть отдать?
Дмитрий Навоша: Надеюсь, вы говорите об этом с иронией, потому что, конечно, только белорусский народ может убрать Лукашенко, лишить его окончательно рычагов управления, выйти из-под его контроля. Это на самом деле то, что мы видим последние месяцы – это выход страны из-под контроля президента, который этой стране надоел, страна просто не хочет и не будет в конечном счете ему подчиняться. Политиков может быть очень большое количество. Даже сейчас, когда стать белорусским политиком – это гарантированно сесть в тюрьму, как опыт господина Лебедько показывает, в очередной раз ему пришлось отсидеть в изоляторе, в очередной раз подтвердить это правило, сейчас его подтверждают Бабарико, Тихановский, Мария Колесникова, как только стать политиком белорусским перестанет быть равно тому, чтобы сесть в тюрьму, мы увидим, я уверен, ярчайший набор людей, не будем знать, куда расставлять, кого делать мэром Минска и других городов, кого делать министрами. Ключевой момент, если говорить серьезно, это, конечно, делать настоящее разделение властей, разгружать президентские полномочия, которые абсолютно безмерные – это царские полномочия, которые ни одному даже самому прекрасному человеку нельзя вручать. Конечно, должен быть нормальный парламент, нормальное правительство, и президент с весьма понятным, четким кругом полномочий, подчиняющийся закону, – это гораздо важнее, чем фамилии.
Елена Рыковцева: Анатолий, ваше видение, кто бы это мог быть, эту власть в свои руки взять и быть уважаемым, авторитетным?
Анатолий Лебедько: Мои претенденты – это честные выборы и конституционная реформа, которая меняет политическую систему страны. Это самое важное, самое главное. Если мы на те царские полномочия, которыми обладал Александр Лукашенко, посадим любого другого человека, то найдутся десятки и сотни советников со своими аргументами, со своей мотивацией, почему надо оставить все как есть. Кто-то будет убеждать, что только сильный президент сможет обезопасить страну от внешних рисков и угроз, кто-то будет утверждать, что только сильный президент сильной рукой может реализовать реформы, которые назрели в Беларуси. Что касается фамилий, эти несколько месяцев показали, что в Беларуси есть огромное количество людей с задатками лидера. Протест живет именно благодаря этому.
Елена Рыковцева: Это очень хорошая нота для окончания, что давайте в следующих передачах называть другие фамилии, может быть, все к этому уже идет.
Всю программу смотрите ЗДЕСЬ
