В общежитии Министерства обороны в Москве на Большой Пироговской улице, 51, которое насильно расселяет ведомство, уже практически не осталось людей. Всего несколько семей еще не оказались на улице. Среди них есть две женщины, которые оказались абсолютно беззащитны перед системой: 85-летняя Елена Сережкина с онкологией и ее практически слепая дочь Ольга Кожевникова. У женщин нет адвоката, который мог бы защитить их в суде и хотя бы немного отсрочить выселение. У них совершенно нет денег, а сами женщины уже не помнят, когда последний раз выходили на улицу. Тем не менее, альтернативное жилье ведомство им не предоставляет.
Расселение общежития Минобороны, где жили в основном гражданские сотрудники ведомства и их семьи, началось 1 февраля. ФГКУ "Центральное территориальное управление имущественных отношений" Минобороны России (далее – ТУИО) объявило это здание аварийным и запустило процесс выселения людей, не предоставляя альтернативных вариантов. Жители объединились с муниципальными депутатами и Партией ветеранов России для защиты своих прав. Лишь немногим удалось отсрочить выселение через суд. Об этой ситуации ранее писало Радио Свобода.
Хроника борьбы за общежитие на Большой Пироговской улице – в фильме Андрея Киселева и Максима Пахомова.
Сейчас общежитие практически пустое: двери всех квартир сняты с петель; в открытых комнатах еще лежат хаотично разбросанные вещи; а по ночам ходят неизвестные люди и ломают все, что попадает им под руку. На пятом этаже осталась только одна квартира, из которой еще не выгнали жильцов. Чтобы к ним никто не ворвался, полуслепая Ольга строит в коридоре баррикады из старых советских шкафов. А откликаются женщины только на зов знакомых, чтобы случайно не пустить в квартиру кого-то чужого.
Отец сказал, что больной ребенок не для него. Так я растила сына одна
В этом общежитии Ольга живет с 1990 года. Муж Ольги поступил в Военно-политическую академию имени Ленина, но комнату как учащемуся ему не дали. Поэтому Ольга устроилась в общежитие уборщицей, чтобы получить жилье для семьи. До замужества у нее была хорошая работа и неплохие перспективы на будущее. Но брак с военным означает постоянные переезды, поэтому прежнюю работу пришлось оставить. В 1994 году у пары родился сын с диабетом, а через два года Ольга осталась одна.
– Отец сказал, что больной ребенок не для него. Так я растила сына одна. Бабушка приехала помогать, а когда она заболела, я тащила их двоих. Видимо, организм не выдержал, и это ударило по глазам – катаракта.
Мать Ольги приехала в Россию из Беларуси в 2000 году, чтобы помогать дочери с сыном и работой. Мальчику было необходимо делать инъекции инсулина, поэтому Ольга взяла работу в школе, чтобы всегда быть рядом с сыном. Пожилая мать Ольги, которая приехала на помощь, вскоре сама заболела и перенесла в Москве две операции, на одной ей удалили желчный пузырь. Сейчас она практически не ходит. Из-за невозможности нормально передвигаться Елена Сережкина потеряла свою пенсию, которую ей платили в Минске. У нее до сих пор есть только белорусский паспорт, поэтому пенсию она должна получать не в России.
– Я не могу сама приехать за ней, – говорит Елена. – Однажды дочь приезжала за меня по доверенности, но там сказали, что каждые полгода нужно предоставлять справку из больницы о том, что я жива. Иначе пенсии не будет. Я не могу ложиться в больницу каждые полгода.
Обе уже долгое время не выходили на улицу и не могут самостоятельно передвигаться или что-то писать
Один раз Ольга смогла получить пенсию матери приблизительно за три года: тогда у нее на руках была свежая выписка из больницы после операции. Пенсия за этот период составила где-то 50 тысяч российских рублей за 43 года стажа – теперь женщины уверены, что их обсчитали. Но и добиться перерасчета они тоже не могут: обе уже долгое время не выходили на улицу и не могут самостоятельно передвигаться или что-то писать. Елена и Ольга – обе жены военных, которые к закату дней остались практически ни с чем. Елена всю жизнь ездила с мужем везде, куда его отправят: часть жизни находилась в Средней Азии, там же похоронен ее муж.
– Куда иголка, туда и нитка, – говорит Елена.
На вопрос о том, какая у Елены мечта, она отвечает, что хочет иметь возможность умереть на своей земле и оставить дочери жилье. А потом, подумав, добавляет, что еще мечтает об огурцах и помидорах, чтобы сделать себе салат.
– Я очень прошу, на коленях стою, только помогите мне вернуть пенсию и получить жилье в Беларуси, – плачет Елена. – Я хочу умереть на своей земле. Я думаю, Лукашенко не откажет. Я в долгу не останусь! Я получу хорошую пенсию, получу квартиру, приедете все ко мне в гости.
Я ничего не знала: зрения нет, никто мне ничего не сказал, а сама я прочитать не могу
Ольга Кожевникова уже давно не работает в Минобороны, но продолжала жить в этом общежитии, как и все остальные. По ее словам, два года назад Военный университет предлагал им квартиру. Там были только голые стены, поблизости не было ни метро, ни больниц.
– Нам сказали, что квартиру нужно полностью ремонтировать, на что тоже нужны деньги. Там все было прямо на отшибе: нам нужно, чтобы были метро и больница рядом. Поэтому нам предложили подождать других вариантов. После этого все пропали, никаких звонков больше не было. Мы имеем право на квартиру, а в суде они просто перевернули все документы, чтобы нас выселить.
О выселении Ольга узнала только тогда, когда началось движение в общежитии. Решение о выселении опубликовано на сайте Хамовнического суда, но сама Ольга найти и прочитать его не могла, и никто из ее знакомых долгое время не соглашался сделать это за нее.
– Там все так состряпано, – говорит Ольга. – Нужен немедленный встречный иск. Я ничего не знала: зрения нет, никто мне ничего не сказал, а сама я прочитать не могу. Набрать чей-то номер телефона – это тоже большая проблема. Самые важные номера у меня на горячих клавишах. Я только чувствовала, что обстановка в общежитии меняется, слышала разговоры людей. Однажды мне позвонила соседка по корпусу и рассказала, что всех выселяют.
По словам Ольги, о самом заседании она тоже не знала и никакого уведомления не получала. Но в тексте судебного решения указано, что она была извещена по последнему известному месту нахождения. Причину выселения суд обосновал тем, что у Ольги нет никаких прав на это жилье:
Комнаты в общежитии долгое время сдавались людям, которые вообще не имели отношения к Министерству обороны
"Кожевникова О.Н. проживает в указанном жилом помещении без каких-либо правоустанавливающих документов, договор найма жилого помещения с ней не заключался. Кожевникова О.Н. никогда на учете нуждающихся в жилых помещениях по линии Министерства обороны России не состояла, трудовых отношений с Министерством обороны России не имеет, в связи с чем, у неё отсутствуют правовые основания для занятия служебного помещения, никаких других оснований для проживания в общежитии, у ответчика нет", – сказано в решении суда.
Согласно п. 2 ст. 105 ЖК РФ, договор найма жилого помещения в общежитии заключается на период трудовых отношений, прохождения службы или обучения. Прекращение трудовых отношений, учебы, а также увольнение со службы является основанием прекращения договора найма жилого помещения в общежитии. Тем не менее, по свидетельствам многих жильцов, комнаты в общежитии долгое время сдавались людям, которые вообще не имели отношения к Министерству обороны. До сих пор доступны старые объявления о сдаче в аренду квартир в этом общежитии. Массовые выселения начались только после объявления этого здания аварийным.
Так как Ольга узнала о выселении уже очень поздно, вовремя найти адвоката они не смогли. Поиск усложняет то, что у женщин совсем нет денег. Пока что им удалось получить юридическую консультацию народного адвоката Леонида Ольшанского. Но представителя в суде они не нашли до сих пор.
Даже такая беда, как выселение и тяжелые болезни, не восстановили семью Ольги. Сын приносит им раз в десять дней базовый набор продуктов. Этим их общение ограничивается. В какой-то момент он перестал платить за квартиру матери, и теперь у нее накопился долг в 73 тысячи.
Две недели у них не было света, потому что лампочки перегорели, а поменять их было некому
С началом выселений все в общежитии развалилось. Кто-то выкрутил ванну на этаже Ольги, поэтому они неделю ждали, пока ее починят знакомые. Даже поход в ванную для женщин – это непростая задача: Ольга ориентируется в пространстве с помощью рук, а Елена может ходить только с палкой и дополнительной поддержкой. Стиральная машина женщин тоже оказалась сломанной. Две недели у них не было света, потому что лампочки перегорели, а поменять их было некому.
– Я просила на 8 марта починить нам свет, – говорит Елена, ссылаясь на фамилию кого-то из руководства общежития. – Нам пообещали семь верст до небес, и все лесом. Так две недели и сидели без света.
Все тараканы с этажа теперь сбежались в единственную квартиру, где осталась еда. Ольга их не видит, а мать уже ничего не может с этим сделать. В соседней комнате у женщин живут пять котов, которые тоже скоро останутся без дома. Обсуждая план действий, женщины так и не могут определиться, что сейчас важнее: пойти в суд, найти жилье, восстановить зрение Ольги или искать деньги.
Женщины верят, что если Александр Лукашенко узнает об их ситуации, то непременно поможет им вернуть пенсию и получить жилье в Беларуси. Но в первую очередь они ищут адвоката, который согласился бы работать с ними несмотря на отсутствие денег. На днях приставы уже вручили Ольге постановление о возбуждении исполнительного производства, и баррикады из старых шкафов вряд ли спасут женщин от выселения.
