В московском издательстве Individuum вышла книга американского писателя и журналиста Джона Херси о первой атомной бомбе, сброшенной США на Японию. Книга, написанная через год после трагедии и поначалу появившаяся на страницах журнала "Нью-Йоркер", создана в минималистском жанре: никаких авторских вздохов и слез, никаких моральных сентенций.
Перед читателем – шесть человеческих судеб, шесть историй жителей Хиросимы, застигнутых в четверть девятого утра 6 августа 1945 года загадочным взрывом.
"Тосико Сасаки, служащая отдела кадров Восточноазиатского завода жестяных изделий, села за рабочее место и обернулась, чтобы поговорить с девушкой за соседним столом. В тот же самый момент доктор Масакадзу Фудзии расположился на террасе своей частной клиники, которая стояла на холме над одним из семи рукавов дельты реки Ота, протекающей сквозь Хиросиму, скрестил ноги и собирался почитать газету Osaka Asahi. Госпожа Хацуё Накамура, вдова портного, стояла на кухне и наблюдала из окна, как сосед сносит свой дом, который мешал строительству противопожарной полосы на случай авианалетов. Отец Вильгельм Кляйнзорге, немецкий священник и член "Общества Иисуса", прямо в нижнем белье прилег на раскладушку на верхнем этаже дома миссии иезуитов, чтобы почитать журнал Stimmen der Zeit. Доктор Теруфуми Сасаки, молодой хирург из большого современного госпиталя Красного Креста, шел по больничному коридору с образцом крови для теста на реакцию Вассермана в руках. А преподобный Киёси Танимото, пастор Хиросимской методистской церкви, остановился у дверей богатого дома в западном пригороде Кои и приготовился разгружать тележку, полную вывезенных из Хиросимы вещей: местные жители, и он в их числе, опасались массированного налета Б-29, который вот-вот должен был обрушиться на город.
Сто тысяч человек были убиты атомной бомбой – эти шестеро оказались среди выживших. Они до сих пор не могут понять, почему живы
Сто тысяч человек были убиты атомной бомбой – эти шестеро оказались среди выживших. Они до сих пор не могут понять, почему живы, когда столько людей погибли. Каждый из них вспоминает множество мелких случайностей и сознательных решений – вовремя сделать шаг, войти в дом, сесть на этот трамвай, а не на следующий, – которые позволили им спастись. Каждый из них видел больше смертей, чем когда‑либо предполагал увидеть, и теперь знает: выживая, он проживает десятки жизней. Но в тот момент никто из них не знал ничего".
Рукопись в издательство Individuum принес историк Дмитрий Голубовский, возглавляющий электронный издательский проект Bookmate Originals:
– Я несколько лет назад узнал о существовании книги "Хиросима", когда мы с моим другом и коллегой Мишей Казиником работали над одним историческим проектом, который был посвящен Хиросиме. В начале этого года я понял, что в 2020 году исполнится 75 лет бомбардировке Хиросимы и Нагасаки и что было бы очень правильно перевести эту книгу, которая целиком на русском никогда не публиковалась, а публиковалась только отрывками в 1970 году в журнале "Знамя", которые были довольно тенденциозно отобраны. Книжка оказала огромное влияние не только на американскую журналистику, но и на американское общество в целом, потому что открыла – американцам в первую очередь – глаза на то, что случилось в Хиросиме, каковы были последствия применения ядерной бомбы и так далее. И то, что этого текста не существовало в полном виде на русском языке, мне казалось большим упущением. А поскольку проект Bookmate Originals, с которым работаю я, очень тесно сотрудничает с издательством Individuum, мы решили сделать двойную публикацию: у них – бумажная книга, у нас – электронная версия и аудио.
– Это коммерческий проект или грантовый?
– Никаких грантов мы не получали на это, он коммерческий, очевидно, мы будем продавать эту книгу за деньги, как обычно это и происходит со всеми книгами. Но главная наша цель в этом случае – не извлечение прибыли, а то, что этот текст появляется на русском языке и доходит до людей.
Важно напомнить о том, как это все выглядит, что такое радиоактивный пепел и что происходит с людьми и странами, когда применяется ядерное оружие
– Насколько актуален разговор о бомбе сейчас, не старая ли это война, в том смысле, знаете, как говорят: генералы готовятся к предыдущим войнам?
– Темы ядерной угрозы, даже проблема мирного атома – они все время возвращаются. Стоит произойти аварии в Фукусиме – все сразу вспоминают о проблемах ядерных электростанций и начинают спорить, можно ли всё-таки использовать атомную энергию в мирных целях или нет, вспоминают Хиросиму, а потом вдруг какой-нибудь телеведущий Киселев говорит про "радиоактивный пепел". В ситуации, когда обществу такая риторика навязывается, тем более важно напомнить о том, как это все выглядит, что такое радиоактивный пепел и что происходит с людьми и странами, когда применяется ядерное оружие. Такими словами просто нельзя бросаться.
– То есть у этого издания есть некая сверхзадача? Не просто выложить набор человеческих историй (то, что называлось в XIX веке "физиологическим очерком"), но и нечто глубже? Как бы вы это определили?
– Сверхзадача была, очевидно, и у Джона Херси, когда он писал эту книгу, а, главное, он же писал ее в два присеста. Первый – в 1946 году, а потом через сорок лет он вернулся в город и проследил судьбу своих героев. Он был довольно радикальным пацифистом, и у него во второй части книги немало рассуждений – пусть и через его героев, но, как мне показалось, очень важных для него, – про движение за мир и понимание сути того, что произошло в Хиросиме и Нагасаки, значение этого для всего мира. Мне кажется, что если прочитать эти частные истории, то думать о проблеме как прежде уже не получится. Я не хочу ставить какие-то сверхзадачи суперамбициозные, но мне кажется, что через такие частные истории людей можно прийти к пониманию больших и важных тем, и от абстрактных заявлений, что война – это плохо, прийти к пониманию того, как и почему это плохо. Речь идет не только об атомной бомбе, а вообще о войне, и эта мысль тоже у Херси присутствует.
– Много ли на американской книжной полке этой тематики?
– Тут мне трудно судить. То, что было много книг, рефлексирующих на эту тему, в частности, по следам самого Джона Херси – это факт. Была ли в Америке настолько обширная военная литература, как, например, была в России и в Советском Союзе? Насколько я понимаю, нет, но тем не менее "Хиросима" разошлась многомиллионным тиражом и её в школе проходят так, как у нас проходят Василя Быкова или Виктора Астафьева.
– А сейчас в России книжная полка знакома с литературой под пацифистским углом?
"Хиросима" разошлась многомиллионным тиражом, и ее в школе проходят так, как у нас проходят Василя Быкова или Астафьева
– Мне кажется, что под пацифистским углом как раз, может быть, и не хватает. Очень много литературы, связанной с войной, которая разбирает стратегии и тактики полководцев, технику, но это больше касается научно-популярной или псевдонаучной литературы, а вот что касается более сложных художественных высказываний… Они были, были у самых разных писателей, не только воевавших (какой-нибудь "Генерал и его армия" Георгия Владимова), но мне кажется, что таких вещей мало, не хватает. Хотя была та же Светлана Алексиевич, с книгами которой правильнее всего сравнивать "Хиросиму", – рассказал Радио Свобода историк Дмитрий Голубовский, возглавляющий электронный издательский проект Bookmate Originals.
А вот что думает главный редактор издательства Individuum Феликс Сандалов.
– Какова ваша мотивация как человека издающего?
– Тут несколько моментов. Первый, связанный непосредственно с качеством. Это грандиозный труд Джона Херси, который был по достоинству оценен ещё его современниками. В Америке у "Хиросимы" три миллиона проданных экземпляров, и сегодня эта книга входит в школьную программу в США, по ней школьники пишут сочинения. Издавалась она практически во всех странах мира. Удивительно, что только сейчас книга выходит в России.
Если говорить про смысл, то мне кажется, что антимилитаристские высказывания, резко осуждающие применение ядерного оружия при бомбардировке мирного города, не теряют свою актуальность. Конечно, в 1960–70-е годы мир находился в состоянии гораздо большего страха перед ядерной войной, но, несмотря на программу разоружения и все предпринятые шаги в 1980–90-е годы, по-прежнему на учете у военных стоит десять тысяч ядерных боеголовок, из которых три тысячи стратегические.
Поэтому ядерная бомба, сброшенная на Хиросиму и Нагасаки, – это как каменный топор против пулемета Гатлинга по сравнению с тем, что сейчас есть у гораздо большего количества стран. И, несмотря на то что сейчас фокус общественного внимания сместился в строну от этой угрозы человечеству, она на самом деле никуда не исчезла. Вернуться к событиям 75-летней давности вполне уместно, тем более, что текст Херси совершенно не устарел. Более того, он считается провозвестником новой журналистики, предтечей и Томаса Вулфа, и Трумэна Капоте, и других авторов, которых не так давно в России стал заново открывать читатель.
Это, мне кажется, коррелирует с происходящим в журналистике в целом сейчас: благодаря в том числе интернету появилась возможность писать достаточно большие вовлечённые тексты и рассказывать не самые очевидные истории. Оптика, которую применил Херси, – попытка встать на позицию не глобального анализа произошедшего, а, наоборот, пойти от судеб нескольких выживших в результате бомбардировки, рассказать их истории и тем самым с помощью портретов их судеб на фоне произошедшего попытаться через эмоциональную вовлеченность читателя описать случившееся – более эффективный способ, это апелляция напрямую к чувствам читателя. Думаю, Херси именно потому так и пробился к людям. Читая "Хиросиму", очень сложно остаться безучастным.
– Вы издатель, и следовательно, ваш интерес в том, чтобы окупить издание, даже получить какую-то прибыль. Вас не смущает существование в российском обществе такого фона, который можно условно назвать "можем повторить"? Как на этом фоне будет читаться книга, которая предостерегает от повторения?
– Мне кажется, что в этом случае довольно сложно найти и в нашей стране, и в целом в мире (хотя за целый мир сказать не могу, там есть свои тёмные закоулки) людей, которые бы одобряли бомбардировку мирных городов атомными боеголовками. Если книга выявит существование таких людей, то это тоже будет некоторым общественно полезным действием. Повторение здесь – это как раз то, чего хотелось бы избежать, чтобы в истории человечества произошедшее в августе над небом Хиросимы и Нагасаки осталось исключительно неудачным примером того, как можно распорядиться передовым научным знанием.
– Ходишь по военно-историческим рядам российских книжных магазинов и поражаешься количеству литературы, изданной с интересом ко всевозможным историям битв, биографиям военнослужащих разного уровня, истории военных операций, мемуаров… Всё крайне интересно, и очень многое для изучения военной истории полезно. А каков рынок пацифистский, придется ли эта книга там к месту?
– Хороший вопрос. Я бы скорее тогда его разворачивал в сторону от нон-фикшн к более широкому спектру литературы, потому что в этом смысле книга Херси может стоять в одном ряду с "Бойней номер пять" Курта Воннегута или "Уловкой-22" Джозефа Хеллера, если мы говорим про американских авторов. Её гуманистический посыл близок не к сухому аналитическому подходу, который свойственен многим историкам в силу профессиональных потребностей (и это нормально), а скорее к литературе художественной. Поэтому новая журналистика – это жанр, смешивающий чувственность фикшн и точность, внимательность к актам и документальность нон-фикшн.
Говорить о рынке довольно сложно, это какая-то очень вольная категория, нечётко очерчиваемая. Безусловно, есть большие хиты типа книг Алексиевич, есть книги, которые проходят менее заметно, но мне кажется, что здесь представить себе отдельную полку в книжном магазине... Это могло бы быть хорошей идеей, но, возможно, не совсем правильной, потому что такие книги должны попадаться людям в самых разных отделах книжных магазинов. Как говорится, зачем проповедовать уже готовой пастве? Если нужно как-то взывать к сознанию и объяснять людям про ужас тотальной войны, то лучше делать это максимально широко, – считает главный редактор издательства Individuum Феликс Сандалов.
Через сорок лет после трагедии Джон Херси совершил ещё одно путешествие в Японию и проследил дальнейшие судьбы своих героев. В завершении книги 1985 года издания он пишет:
"Киёси Танимото было уже за 70. Средний возраст всех хибакуся (облученных, подвергшихся воздействию взрыва. – Ред.) составлял 62 года. Оставшиеся в живых хибакуся были опрошены газетой Hiroshima Chugoku в 1984 году, и 54,3% из них заявили, что думают, что ядерное оружие будет использовано снова. Танимото читал в газетах, что Соединенные Штаты и Советский Союз неуклонно поднимаются по крутым ступеням сдерживания. Он и Тиса получали пособие на медицинское обслуживание как хибакуся, еще у него была скромная пенсия от Объединенной церкви Христа в Японии. Он жил в уютном маленьком домике с радио и двумя телевизорами, стиральной машиной, электрической духовкой и холодильником, и у него был компактный автомобиль "мазда", произведенный в Хиросиме. Он слишком много ел. Каждое утро он вставал в шесть и отправлялся на часовую прогулку со своей маленькой мохнатой собачкой Тико. Постепенно он становился медлительнее. В его памяти, как и в памяти всего мира, стали появляться белые пятна".
Утром 6 августа 1945 года американский бомбардировщик B-29 сбросил на японский город Хиросиму атомную бомбу эквивалентом от 13 до 18 килотонн тротила. Через три дня атомная бомба эквивалентом в 21 килотонну тротила была сброшена на город Нагасаки. Общее количество погибших составило, по разным данным, от 90 до 166 тысяч человек в Хиросиме и от 60 до 80 тысяч человек в Нагасаки. Это единственные в истории случаи боевого применения ядерного оружия. Роль атомных бомбардировок в капитуляции Японии и их этическая обоснованность до сих пор остаются предметами научной и общественной дискуссии.
