Однако нынешний глава югоосетинского правительства, выходец из Челябинской области Валерий Бровцев, вероятно, имеет более крепкое здоровье. Поэтому он и предпринял попытки политической контратаки. Пресс-конференция, инициатива «всенародного обсуждения бюджета», обращение в суд за защитой чести и достоинства, встреча с Виктором Басаргиным, министром регионального развития, структуры, курирующей процесс восстановления Южной Осетии. Все это в одночасье приблизило Южную Осетию к абхазским стандартам, когда сложные внутриполитические проблемы дискутируются публично, а не напоминают «схватку бульдогов под ковром», что для Цхинвали более привычно.
Подробно пересказывать историю о том, как «поссорились» Вадим Владимирович и Эдуард Джабеевич не имеет смысла. Гораздо полезнее рассмотреть основные выводы из этой истории, а также ее уроки. В первую очередь для Москвы.
Во-первых, последние события в Южной Осетии показали, что проблема восстановления республики, из-за которой, собственно говоря, сама история и возникла, являются объективными. Это- конфликт акцентов. Кто будет играть решающую роль в процессе восстановления, Москва или местная элита. И те, и другие хотели бы иметь здесь «блокирующий пакет». 19 марта глава Минрегиона России Виктор Басаргин сообщил, что в 2010 году из федерального бюджета РФ в Южную Осетию будет направлено 5,7 миллиарда рублей. Много это или мало? Все познается в сравнении. Годовой бюджет Ставропольского края с территорией 66, 2 тыс. кв. км и населением более, чем два с половиной миллиона человек составляет 50 млрд. рублей. Между тем ранее, начиная с 2008 года, в Южную Осетию уже было переведено порядка 10 млрд. Заметим, что население и территория Ставрополья и Южной Осетии - несопоставимые величины! Следовательно, процесс восстановления - это не только вопрос политического престижа. Это - интересный бизнес, который в отсутствие моря и курортов становится едва ли не главнейшим источником существования местной элиты. Но в то же время- это серьезные деньги, которые задаром Москва не хотела бы раздавать. Тем паче, что в скором времени актуализируется проблема «третьего срока» (она же проблема преемственности власти). Следовательно, вопрос «контроля и целевого использования» становится не только технической проблемой.
Во-вторых, в очередной раз события в Южной Осетии продемонстрировали, что внутриполитическое пространство в этой республике принципиально отличается от Абхазии. Здесь основой дискуссии являются не вопросы политических перспектив и развития в целом, а контроль над расходованием выделяемых средств. Впрочем, не исключено, что создание большей транспарентности в расходовании выделяемых Москвой средств, придаст импульс и политической открытости.
И отсюда, следует третий урок. Концентрация всей российской работы (и естественно, выделяемой помощи) в Южной Осетии в одних руках (по кадыровской модели) не будет слишком эффективной. Выстраивание моноцентричной модели власти в республике объективно создает серьезные предпосылки для недовольства Кремлем внутри югоосетинского общества. А это уже не приглашенный чиновник из Челябинска!
Подробно пересказывать историю о том, как «поссорились» Вадим Владимирович и Эдуард Джабеевич не имеет смысла. Гораздо полезнее рассмотреть основные выводы из этой истории, а также ее уроки. В первую очередь для Москвы.
Во-первых, последние события в Южной Осетии показали, что проблема восстановления республики, из-за которой, собственно говоря, сама история и возникла, являются объективными. Это- конфликт акцентов. Кто будет играть решающую роль в процессе восстановления, Москва или местная элита. И те, и другие хотели бы иметь здесь «блокирующий пакет». 19 марта глава Минрегиона России Виктор Басаргин сообщил, что в 2010 году из федерального бюджета РФ в Южную Осетию будет направлено 5,7 миллиарда рублей. Много это или мало? Все познается в сравнении. Годовой бюджет Ставропольского края с территорией 66, 2 тыс. кв. км и населением более, чем два с половиной миллиона человек составляет 50 млрд. рублей. Между тем ранее, начиная с 2008 года, в Южную Осетию уже было переведено порядка 10 млрд. Заметим, что население и территория Ставрополья и Южной Осетии - несопоставимые величины! Следовательно, процесс восстановления - это не только вопрос политического престижа. Это - интересный бизнес, который в отсутствие моря и курортов становится едва ли не главнейшим источником существования местной элиты. Но в то же время- это серьезные деньги, которые задаром Москва не хотела бы раздавать. Тем паче, что в скором времени актуализируется проблема «третьего срока» (она же проблема преемственности власти). Следовательно, вопрос «контроля и целевого использования» становится не только технической проблемой.
Во-вторых, в очередной раз события в Южной Осетии продемонстрировали, что внутриполитическое пространство в этой республике принципиально отличается от Абхазии. Здесь основой дискуссии являются не вопросы политических перспектив и развития в целом, а контроль над расходованием выделяемых средств. Впрочем, не исключено, что создание большей транспарентности в расходовании выделяемых Москвой средств, придаст импульс и политической открытости.
И отсюда, следует третий урок. Концентрация всей российской работы (и естественно, выделяемой помощи) в Южной Осетии в одних руках (по кадыровской модели) не будет слишком эффективной. Выстраивание моноцентричной модели власти в республике объективно создает серьезные предпосылки для недовольства Кремлем внутри югоосетинского общества. А это уже не приглашенный чиновник из Челябинска!