Абхазии и Южной Осетии ждать признания Россией их независимости пришлось без малого 20 лет. 26 августа 2008 года, вскоре после подписания плана Медведева – Саркози по мирному урегулированию военного конфликта в Грузии, Россия признала самопровозглашенные республики. По мнению обозревателя газеты "Время новостей" Ивана Сухова, за эти два года в республиках мало что изменилось:
– Южная Осетия не сформировалась как самостоятельное государство, в отличие от Абхазии, у которой все это получается лучше. Прежде всего в силу экономических причин. В Южной Осетии собственной экономики нет и быть не может. Она в течение всех лет своей фактической независимости как-то сводила концы с концами благодаря Транскавказской магистрали, которая через ее территорию проходила из России в Грузию. В разные периоды разными способами с помощью этой дороги зарабатывались деньги. Но дорога – это не слишком много для того, чтобы регион имел возможность полноценно развиваться. Тем более, что дорога была в ограниченном использовании в силу конфликта, а сейчас просто закрыта, потому что упирается в охраняемую российскими пограничниками фактическую границу Южной Осетии и Грузии.
А вот в Абхазии есть экономика, есть свои потенциальные точки роста, есть туристическая инфраструктура, которая хоть и старенькая, нуждается в реновации, но приносит ежегодные доходы от туристов из России. Есть, наконец, сельское хозяйство. Плюс к тому надо иметь в виду, что в этих двух республиках качество элит было совсем разное. В Абхазии формированием органов власти и политического режима в начале 1990-х годов занимались гораздо более образованные люди, чем в Южной Осетии, – считает Иван Сухов.
В настоящее время, помимо России, независимость Абхазии и Южной Осетии признают Никарагуа и Венесуэла. В декабре прошлого года Абхазию признала также Республика Науру. Главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов убежден, что не стоит рассчитывать на существенное увеличение этого списка ни в ближайшее время, ни спустя несколько лет:
– В обозримом будущем этого не будет. Даже в Косово, где существует гораздо более мощный политический ресурс – Соединенных Штатов и стран Евросоюза, и то все идет гораздо сложнее, чем думали в начале. В данном случае ситуацию можно сравнивать с той, что сложилась с Северным Кипром. К сожалению, главная тенденция, которая ускорилась после признания Косова и Абхазии с Южной Осетией, – это размывание легитимности границ в Европе и, в частности, на постсоветском пространстве. Так что если этот процесс пойдет дальше, тогда вся ситуация в Грузии будет рассматриваться в ином ключе.
Пятидневная война изменила всю стратегическую ситуацию не только между Россией и Грузией, но вообще на Южном Кавказе. Там начался другой отсчет. На мой взгляд, то, что сделала Россия, признав самопровозглашенные республики, не было результатом какой-то заранее выработанной стратегии. Просто добиться политическими методами хотя бы даже временной легитимации нового сложившегося статус-кво на Кавказе Россия не могла, а военным путем она этот статус-кво обеспечила.
Обозреватель газеты "Время новостей" Иван Сухов считает, что если Южная Осетия пока вообще не получила бонусов от признания Россией её независимости, то Абхазия вместе с притоком инвестиций в чём-то даже потеряла:
– Южная Осетия, казалось бы, была вправе рассчитывать на более успешное экономическое развитие. На то, что Россия за эти два года прямыми инвестициями могла бы вывести республику на более достойный социально-экономический уровень. Но мы наблюдаем совершенно обратный процесс. За два года в Южной Осетии, по большому счету, ничего не сделано. Очень многие жители до сих пор без крыши над головой. Уровень доходов предельно низкий.
В Абхазии – более спорная ситуация. С одной стороны, у Абхазии был свой взгляд на процесс движения к международному признанию, и эта республика всегда осуществляла целый спектр международных контактов - не только с Россией, но и с Европой, и с Соединенными Штатами. Признание Россией, конечно, поставило плотину на пути этого процесса, который Абхазия вела самостоятельно. Теперь республика накрепко привязана к России, но и в этих непростых условиях пытается сохранять вот эти многовекторные отношения.
– Южная Осетия не сформировалась как самостоятельное государство, в отличие от Абхазии, у которой все это получается лучше. Прежде всего в силу экономических причин. В Южной Осетии собственной экономики нет и быть не может. Она в течение всех лет своей фактической независимости как-то сводила концы с концами благодаря Транскавказской магистрали, которая через ее территорию проходила из России в Грузию. В разные периоды разными способами с помощью этой дороги зарабатывались деньги. Но дорога – это не слишком много для того, чтобы регион имел возможность полноценно развиваться. Тем более, что дорога была в ограниченном использовании в силу конфликта, а сейчас просто закрыта, потому что упирается в охраняемую российскими пограничниками фактическую границу Южной Осетии и Грузии.
А вот в Абхазии есть экономика, есть свои потенциальные точки роста, есть туристическая инфраструктура, которая хоть и старенькая, нуждается в реновации, но приносит ежегодные доходы от туристов из России. Есть, наконец, сельское хозяйство. Плюс к тому надо иметь в виду, что в этих двух республиках качество элит было совсем разное. В Абхазии формированием органов власти и политического режима в начале 1990-х годов занимались гораздо более образованные люди, чем в Южной Осетии, – считает Иван Сухов.
В настоящее время, помимо России, независимость Абхазии и Южной Осетии признают Никарагуа и Венесуэла. В декабре прошлого года Абхазию признала также Республика Науру. Главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов убежден, что не стоит рассчитывать на существенное увеличение этого списка ни в ближайшее время, ни спустя несколько лет:
– В обозримом будущем этого не будет. Даже в Косово, где существует гораздо более мощный политический ресурс – Соединенных Штатов и стран Евросоюза, и то все идет гораздо сложнее, чем думали в начале. В данном случае ситуацию можно сравнивать с той, что сложилась с Северным Кипром. К сожалению, главная тенденция, которая ускорилась после признания Косова и Абхазии с Южной Осетией, – это размывание легитимности границ в Европе и, в частности, на постсоветском пространстве. Так что если этот процесс пойдет дальше, тогда вся ситуация в Грузии будет рассматриваться в ином ключе.
Пятидневная война изменила всю стратегическую ситуацию не только между Россией и Грузией, но вообще на Южном Кавказе. Там начался другой отсчет. На мой взгляд, то, что сделала Россия, признав самопровозглашенные республики, не было результатом какой-то заранее выработанной стратегии. Просто добиться политическими методами хотя бы даже временной легитимации нового сложившегося статус-кво на Кавказе Россия не могла, а военным путем она этот статус-кво обеспечила.
Обозреватель газеты "Время новостей" Иван Сухов считает, что если Южная Осетия пока вообще не получила бонусов от признания Россией её независимости, то Абхазия вместе с притоком инвестиций в чём-то даже потеряла:
– Южная Осетия, казалось бы, была вправе рассчитывать на более успешное экономическое развитие. На то, что Россия за эти два года прямыми инвестициями могла бы вывести республику на более достойный социально-экономический уровень. Но мы наблюдаем совершенно обратный процесс. За два года в Южной Осетии, по большому счету, ничего не сделано. Очень многие жители до сих пор без крыши над головой. Уровень доходов предельно низкий.
В Абхазии – более спорная ситуация. С одной стороны, у Абхазии был свой взгляд на процесс движения к международному признанию, и эта республика всегда осуществляла целый спектр международных контактов - не только с Россией, но и с Европой, и с Соединенными Штатами. Признание Россией, конечно, поставило плотину на пути этого процесса, который Абхазия вела самостоятельно. Теперь республика накрепко привязана к России, но и в этих непростых условиях пытается сохранять вот эти многовекторные отношения.