Перед московской приемной президента на Ильинке пришлось даже вводить особые меры безопасности. Охрана выгородила приличную площадь под челобитчиков. И многим людям пришлось менять привычный маршрут. Дмитрий Медведев сидел в кабинете, оборудованном экранами, среди которых были и специальные - такие, на которых президент собственноручно может поставить подпись под поручением или другим документом. По словам Дмитрия Медведева, людей в основном беспокоят бытовые проблемы:
– В первую очередь людей волнует рост тарифов на оплату ЖКХ. Приходят и жалобы на перебои в газо-, водо-, теплоснабжении, на отсутствие капитального ремонта в домах. Большинство таких жалоб - это нужно прямо сказать, 90%, наверное - относятся к компетенции региональных властей и органов местного самоуправления. Именно онидолжны заниматься этим вопросом. Но я специально сегодня обращаю на это внимание для того, чтобы все коллеги, которые этим занимаются в региональных органах власти, в органах местного самоуправления, отдавали этой работе приоритетное значение. Если я на это время трачу, то вы тем более должны этим заниматься.
Несколько лет назад политологи в России шутили, что при логическом развитии вертикали власти дело дойдет до того, что президенту придется заниматься водопроводом в отдельно взятом доме. Теперь, похоже, шутка воплотилась в жизнь. Но в этой жизни, по словам политолога из Московского центра Карнеги Николая Петрова, общение в режиме быстрого реагирования на нужды просящих гораздо лучше нынешнего президента освоил президент бывший и, возможно, будущий - Владимир Путин:
– В наших условиях, когда такой реальной, публичной, несрежиссированной политики практически не осталось, эфиры – это некий заменитель, суррогат общения политика с народом. В этом смысле очевидна разница между премьер-министром и президентом. Премьер-министр гораздо комфортнее себя чувствует в общении, хотя это общение во многом постановочное. Тем не менее, оно прямое. Он очень хорошо проводит свои прямые линии. Мы знаем, что в этом году будет проведена очередная путинская прямая линия. А Медведев гораздо более скован. Те формы общения, которые ему команда придумала, - это, собственно, видеомосты, когда он распекает губернаторов и министров в ответ на жалобу какого-нибудь дальневосточника о том, что построена дорога и не построены через нее переходы. Я бы сказал, что эта форма общения лежит в русле старомодных губернаторских планерок. В свое время губернаторы-популисты – типа Юрия Фроловича Горячева в Ульяновской области – как раз и зарабатывали очки на том, что прилюдно распекали своих подчиненных. Тем самым демонстрировали свое внимание к нуждам простых людей и свой статус хозяина территории.
Именно с начала перестройки и примерно до середины 90-х у первых секретарей обкомов, а потом – губернаторов было модно покричать на подчиненных при народе. Проблем это, по мнению Льва Гудкова, директора авторитетной социологической службы Левада-центр, никогда не решало. В интервью Радио Свобода Лев Гудков рассуждает о социально-психологическом феномене доброго царя, вполне живом в России и в первой декаде XXI века:
– Наверное, какой-то эффект от этого есть. Людям, в принципе, нравится такая прямая форма контакта. Она укладывается в представление об отеческой власти, которая может решить поверх всяких барьеров их проблемы – непосредственно на месте разобраться, дать указания. Как это было в ситуации пожаров или как делал Путин, давая указания провести водопровод в той или иной станице. Но, вообще говоря, конечно, это чистая подмена эффективной управленческой машины. Попытка населения пробиться на самый верх значит, что не работают механизмы управления на местном уровне, на более низких уровнях. С точки зрения теории, это, конечно, не просто дефекты управленческой машины – это дилетантизм высшего политического руководства.
– Можно ли говорить о том, что способы обращения к власти как к некой отеческой структуре для российских людей по-прежнему ближе, чем осознание того, что существуют, скажем, методы гражданского контроля, парламентской демократии и т. д.?
– Конечно! В сознании россиян, в массовом сознании, представления о том, как должна была бы работать демократическая система управления, правовое государство очень туманны и расплывчаты. Можно сказать, что эти представления усваиваются с трудом. О том, как в Европе, в США, в других странах устроены эффективные системы бюрократического управления, информации очень мало. Люди плохо представляют себе, как это должно быть устроено. Они смутно понимают, что уровень жизни выше там, где действует демократия, правовое государство. Но как это перенести на российскую почву они плохо себе представляют. Поэтому в головах сохраняется старая и очень примитивная конструкция отеческой власти – авторитарной по своему устройству, не дифференцированной, не подконтрольной, патримониальной бюрократии. Надежда на доброго царя очень жива. Она конкурирует все время со слабыми представлениями о демократии как альтернативы старой советской системы.
– Кто царем все-таки воспринимается – Медведев или Путин?
– Конечно, Путин. Хотя популярность Медведева медленно растет и приближается к уровню популярности Путина, но все равно большинство считает, что Медведев всего лишь продолжает путинскую политику, находится под его контролем, что все-таки основной тон задает именно Путин. У него сконцентрированы все рычаги управления, он власть, он хозяин страны. А Медведев в каком-то смысле дополняет его или выступает как второе "я" Путина. Более темным слоям населения, конечно, Путин ближе – по образу решительного, энергичного, своего, если хотите, человека.
* * *
Любопытно, что в обращениях граждан к Дмитрию Медведеву практически никак не отражается то, что он является гарантом Конституции и прав граждан. Вместо разговора об этих правах и гражданских свободах россияне по прежнему бьют челом своему лидеру по поводу жилья, дорог и пенсий.
– В первую очередь людей волнует рост тарифов на оплату ЖКХ. Приходят и жалобы на перебои в газо-, водо-, теплоснабжении, на отсутствие капитального ремонта в домах. Большинство таких жалоб - это нужно прямо сказать, 90%, наверное - относятся к компетенции региональных властей и органов местного самоуправления. Именно они
Несколько лет назад политологи в России шутили, что при логическом развитии вертикали власти дело дойдет до того, что президенту придется заниматься водопроводом в отдельно взятом доме. Теперь, похоже, шутка воплотилась в жизнь.
Несколько лет назад политологи в России шутили, что при логическом развитии вертикали власти дело дойдет до того, что президенту придется заниматься водопроводом в отдельно взятом доме. Теперь, похоже, шутка воплотилась в жизнь. Но в этой жизни, по словам политолога из Московского центра Карнеги Николая Петрова, общение в режиме быстрого реагирования на нужды просящих гораздо лучше нынешнего президента освоил президент бывший и, возможно, будущий - Владимир Путин:
– В наших условиях, когда такой реальной, публичной, несрежиссированной политики практически не осталось, эфиры – это некий заменитель, суррогат общения политика с народом. В этом смысле очевидна разница между премьер-министром и президентом. Премьер-министр гораздо комфортнее себя чувствует в общении, хотя это общение во многом постановочное. Тем не менее, оно прямое. Он очень хорошо проводит свои прямые линии. Мы знаем, что в этом году будет проведена очередная путинская прямая линия. А Медведев гораздо более скован. Те формы общения, которые ему команда придумала, - это, собственно, видеомосты, когда он распекает губернаторов и министров в ответ на жалобу какого-нибудь дальневосточника о том, что построена дорога и не построены через нее переходы. Я бы сказал, что эта форма общения лежит в русле старомодных губернаторских планерок. В свое время губернаторы-популисты – типа Юрия Фроловича Горячева в Ульяновской области – как раз и зарабатывали очки на том, что прилюдно распекали своих подчиненных. Тем самым демонстрировали свое внимание к нуждам простых людей и свой статус хозяина территории.
Именно с начала перестройки и примерно до середины 90-х у первых секретарей обкомов, а потом – губернаторов было модно покричать на подчиненных при народе. Проблем это, по мнению Льва Гудкова, директора авторитетной социологической службы Левада-центр, никогда не решало. В интервью Радио Свобода Лев Гудков рассуждает о социально-психологическом феномене доброго царя, вполне живом в России и в первой декаде XXI века:
– Наверное, какой-то эффект от этого есть. Людям, в принципе, нравится такая прямая форма контакта. Она укладывается в представление об отеческой власти, которая может решить поверх всяких барьеров их проблемы – непосредственно на месте разобраться, дать указания. Как это было в ситуации пожаров или как делал Путин, давая указания провести водопровод в той или иной станице. Но, вообще говоря, конечно, это чистая подмена эффективной управленческой машины. Попытка населения пробиться на самый верх значит, что не работают механизмы управления на местном уровне, на более низких уровнях. С точки зрения теории, это, конечно, не просто дефекты управленческой машины – это дилетантизм высшего политического руководства.
– Можно ли говорить о том, что способы обращения к власти как к некой отеческой структуре для российских людей по-прежнему ближе, чем осознание того, что существуют, скажем, методы гражданского контроля, парламентской демократии и т. д.?
– Конечно! В сознании россиян, в массовом сознании, представления о том, как должна была бы работать демократическая система управления, правовое государство очень туманны и расплывчаты. Можно сказать, что эти представления усваиваются с трудом. О том, как в Европе, в США, в других странах устроены эффективные системы бюрократического управления, информации очень мало. Люди плохо представляют себе, как это должно быть устроено. Они смутно понимают, что уровень жизни выше там, где действует демократия, правовое государство. Но как это перенести на российскую почву они плохо себе представляют. Поэтому в головах сохраняется старая и очень примитивная конструкция отеческой власти – авторитарной по своему устройству, не дифференцированной, не подконтрольной, патримониальной бюрократии. Надежда на доброго царя очень жива. Она конкурирует все время со слабыми представлениями о демократии как альтернативы старой советской системы.
– Кто царем все-таки воспринимается – Медведев или Путин?
– Конечно, Путин. Хотя популярность Медведева медленно растет и приближается к уровню популярности Путина, но все равно большинство считает, что Медведев всего лишь продолжает путинскую политику, находится под его контролем, что все-таки основной тон задает именно Путин. У него сконцентрированы все рычаги управления, он власть, он хозяин страны. А Медведев в каком-то смысле дополняет его или выступает как второе "я" Путина. Более темным слоям населения, конечно, Путин ближе – по образу решительного, энергичного, своего, если хотите, человека.
* * *
Любопытно, что в обращениях граждан к Дмитрию Медведеву практически никак не отражается то, что он является гарантом Конституции и прав граждан. Вместо разговора об этих правах и гражданских свободах россияне по прежнему бьют челом своему лидеру по поводу жилья, дорог и пенсий.