Впервые о дворце рассказал в конце 2010 года Сергей Колесников, партнер петербургских друзей Владимира Путина. Он написал открытое письмо президенту Медведеву о том, что в Прасковеевке строится комплекс зданий для Путина стоимостью в миллиард долларов, и на это строительство тратятся в том числе бюджетные деньги. Формальным владельцем комплекса Колесников назвал давнего друга Путина Николая Шамалова. Покупатель дворца Александр Пономаренко – деловой партнер Аркадия Ротенберга, тоже друга Владимира Путина.
Пресс-секретарь премьер-министра России несколько раз повторял, что Путин не имеет отношения к объекту, однако существует немало свидетельств того, что строительство курирует госструктуры. Сергей Колесников и сейчас уверен, что настоящим владельцем дворца остается Путин:
– Интересная деталь: оказывается, дворец купил не Пономаренко, а кипрская компания. И Пономаренко говорит, что он – бенефициар этой компании. Но это выглядит не очень правдоподобно, поскольку он не ответил на вопрос, один ли он бенефициар или не один, какая у него доля и, если он не один, кто еще состоит бенефициаром. То есть нет самых важных ответов на вопросы, которые позволили бы определить истинного владельца компании. Это первое мое наблюдение. И второе: раньше все-таки дворец принадлежал россиянину. На сегодняшний день дворец принадлежит иностранной компании. Мне кажется, это попытка вывести вопрос из российской юрисдикции.
– Дворец формально принадлежит иностранной компании, но вы ведь уверены, что владелец у него по-прежнему россиянин?
– Дворец фактически принадлежит иностранной компании, а кто является реальным владельцем иностранной компании – это все теперь уже будет скрыто, и получить истинную информацию будет практически невозможно.
– А вы по-прежнему считаете, что владельцем этого дворца остается премьер-министр Владимир Путин?
– Да, я считаю, что так и не было исследования вопроса, откуда Николай Шамалов взял деньги. Потому что это исследование могло бы совершенно прямо указать на источник происхождения этих денег.
– А что вы скажете о сумме сделки – 350 миллионов? Вы писали, что на строительство ушел миллиард долларов.
– Это сделка такого типа, когда и с одной стороны, и с другой стороны выступают друзья премьер-министра, так что сделка может быть на любую сумму. К примеру, если муж продает квартиру жене, то стоимость, которую они указывают в договоре купли-продажи, очень редко соответствует реальной стоимости квартиры. Все это делается, исходя из других критериев: например, уменьшение налогооблагаемой базы.
– Вы исключаете, что Путин, испугавшись скандалов, просто решил отказаться от этой собственности, от этого полуподарка?
– Что значит – отказаться? Если он его продал, значит он получил деньги; сначала был дворец, теперь у него есть финансовые средства. Но самое главное в том, что на сегодняшний день начинают совершаться не совсем понятные бизнес-операции. Говорят о том, что дворец, например, может быть приспособлен под санаторий. Но экономически это полная бессмыслица. Самое главное, не исследован вопрос с государственными инвестициями в инфраструктуру вокруг этого дворца. Опять-таки это все замалчивается.
– Наверное, совершенно не такой реакции на письмо Медведеву вы ожидали?
– Я ожидал официальной реакции, а это чисто бизнес-реакция и, мне кажется, достаточно неуклюжая.
– Вы довольны откликами на ваши разоблачения? Вы ведь разворошили осиное гнездо.
– Посмотрим результаты. По крайней мере, мне кажется, что россияне понимают свою ответственность за правильный выбор. Это самое главное. Россияне должны понимать, что только от них и ни от кого другого будет зависеть их будущая жизнь. Если они готовы мириться со всем, что сегодня их окружает, значит они еще не готовы к другой жизни. Если они хотят что-то поменять, значит должны поменять. Но, прежде всего, у себя в голове.
– Вы породили целый тренд, вы знаете, что нашли еще одну дачу Путина в Адыгее, дворец, якобы принадлежащий патриарху, дворец Медведева, дачу Ткачева… Вы следите за этими расследованиями?
– Да, я слежу за всеми этими расследованиями. Я не сомневался, что гражданская позиция существует не только у одного или двух человек, а у очень многих россиян. Я убежден, что пошел процесс гражданского отношения к своей стране, к своему народу, не прекратится.
– Вы, наверное, знаете, как поступили с экологами, с гражданскими активистами, которые пытались проникнуть на территорию, где ведется строительство в Прасковеевке?
– Чем более безобразно власть будет себя вести по отношению к своим гражданам, тем более активной и конкретной будет реакция граждан. Поэтому это самая большая ошибка власти – преследовать своих граждан.
– А вы сами чувствуете себя в безопасности, вам не угрожали?
– Конечно, я не чувствую себя в безопасности. Но нельзя все время бояться.
– Остался ровно год до президентских выборов, политологи спорят, как будет развиваться предвыборная кампания, каким будет политическое будущее Владимира Путина. Наверняка вам эта тема тоже небезынтересна. Ваш прогноз?
– Я не являюсь специалистом в области прогнозов. Я считаю, что самое главное на сегодняшний день – создать ситуацию, когда наша власть будет вынуждена предоставить россиянам свободу слова. Потому что без свободы слова и без честных выборов никакого реального будущего, никакого развития у страны не может быть. Поэтому наша задача сегодня только одна – заставить сегодняшнюю власть обеспечить гарантии, которые дает нам наша российская конституция. И ничего другого.
Пресс-секретарь премьер-министра России несколько раз повторял, что Путин не имеет отношения к объекту, однако существует немало свидетельств того, что строительство курирует госструктуры. Сергей Колесников и сейчас уверен, что настоящим владельцем дворца остается Путин:
– Интересная деталь: оказывается, дворец купил не Пономаренко, а кипрская компания. И Пономаренко говорит, что он – бенефициар этой компании. Но это выглядит не очень правдоподобно, поскольку он не ответил на вопрос, один ли он бенефициар или не один, какая у него доля и, если он не один, кто еще состоит бенефициаром. То есть нет самых важных ответов на вопросы, которые позволили бы определить истинного владельца компании. Это первое мое наблюдение. И второе: раньше все-таки дворец принадлежал россиянину. На сегодняшний день дворец принадлежит иностранной компании. Мне кажется, это попытка вывести вопрос из российской юрисдикции.
– Дворец формально принадлежит иностранной компании, но вы ведь уверены, что владелец у него по-прежнему россиянин?
Россияне должны понимать, что только от них и ни от кого другого будет зависеть их будущая жизнь. Если они готовы мириться со всем, что сегодня их окружает, значит они еще не готовы к другой жизни
– Дворец фактически принадлежит иностранной компании, а кто является реальным владельцем иностранной компании – это все теперь уже будет скрыто, и получить истинную информацию будет практически невозможно.
– А вы по-прежнему считаете, что владельцем этого дворца остается премьер-министр Владимир Путин?
– Да, я считаю, что так и не было исследования вопроса, откуда Николай Шамалов взял деньги. Потому что это исследование могло бы совершенно прямо указать на источник происхождения этих денег.
– А что вы скажете о сумме сделки – 350 миллионов? Вы писали, что на строительство ушел миллиард долларов.
– Это сделка такого типа, когда и с одной стороны, и с другой стороны выступают друзья премьер-министра, так что сделка может быть на любую сумму. К примеру, если муж продает квартиру жене, то стоимость, которую они указывают в договоре купли-продажи, очень редко соответствует реальной стоимости квартиры. Все это делается, исходя из других критериев: например, уменьшение налогооблагаемой базы.
– Вы исключаете, что Путин, испугавшись скандалов, просто решил отказаться от этой собственности, от этого полуподарка?
– Что значит – отказаться? Если он его продал, значит он получил деньги; сначала был дворец, теперь у него есть финансовые средства. Но самое главное в том, что на сегодняшний день начинают совершаться не совсем понятные бизнес-операции. Говорят о том, что дворец, например, может быть приспособлен под санаторий. Но экономически это полная бессмыслица. Самое главное, не исследован вопрос с государственными инвестициями в инфраструктуру вокруг этого дворца. Опять-таки это все замалчивается.
– Наверное, совершенно не такой реакции на письмо Медведеву вы ожидали?
– Я ожидал официальной реакции, а это чисто бизнес-реакция и, мне кажется, достаточно неуклюжая.
– Вы довольны откликами на ваши разоблачения? Вы ведь разворошили осиное гнездо.
– Посмотрим результаты. По крайней мере, мне кажется, что россияне понимают свою ответственность за правильный выбор. Это самое главное. Россияне должны понимать, что только от них и ни от кого другого будет зависеть их будущая жизнь. Если они готовы мириться со всем, что сегодня их окружает, значит они еще не готовы к другой жизни. Если они хотят что-то поменять, значит должны поменять. Но, прежде всего, у себя в голове.
– Вы породили целый тренд, вы знаете, что нашли еще одну дачу Путина в Адыгее, дворец, якобы принадлежащий патриарху, дворец Медведева, дачу Ткачева… Вы следите за этими расследованиями?
– Да, я слежу за всеми этими расследованиями. Я не сомневался, что гражданская позиция существует не только у одного или двух человек, а у очень многих россиян. Я убежден, что пошел процесс гражданского отношения к своей стране, к своему народу, не прекратится.
– Вы, наверное, знаете, как поступили с экологами, с гражданскими активистами, которые пытались проникнуть на территорию, где ведется строительство в Прасковеевке?
– Чем более безобразно власть будет себя вести по отношению к своим гражданам, тем более активной и конкретной будет реакция граждан. Поэтому это самая большая ошибка власти – преследовать своих граждан.
– А вы сами чувствуете себя в безопасности, вам не угрожали?
– Конечно, я не чувствую себя в безопасности. Но нельзя все время бояться.
– Остался ровно год до президентских выборов, политологи спорят, как будет развиваться предвыборная кампания, каким будет политическое будущее Владимира Путина. Наверняка вам эта тема тоже небезынтересна. Ваш прогноз?
– Я не являюсь специалистом в области прогнозов. Я считаю, что самое главное на сегодняшний день – создать ситуацию, когда наша власть будет вынуждена предоставить россиянам свободу слова. Потому что без свободы слова и без честных выборов никакого реального будущего, никакого развития у страны не может быть. Поэтому наша задача сегодня только одна – заставить сегодняшнюю власть обеспечить гарантии, которые дает нам наша российская конституция. И ничего другого.