В Кишиневе 16 мая прошла серия траурных мероприятий, связанных с двухсотлетней годовщиной подписания Бухарестского мирного договора между Российской и Османской империями. Этот документ, завершивший продлившуюся около семи лет русско-турецкую военную кампанию, закреплял за Россией Бессарабию – восточную часть Молдавского княжества, прежде целиком находившегося в зависимости от Османской империи.
Самостоятельность Молдавского княжества была провозглашена в 1365 году, однако через столетие оно попало в вассальную зависимость от Турции. Независимость Румынии на землях Валашского княжества и части исторических молдавских территорий была – при поддержке России – провозглашена в 1877 году. События двухсотлетней давности вызывают противоречивую реакцию в современном молдавском обществе: некоторые политические партии и общественные силы считают Бухарестский договор началом русской и советской оккупации, другие отмечают как юбилей освобождения от османского игра.
Лидер Либеральной партии Молдовы Михай Гимпу в парламенте предложил официально объявить 16 мая днем национального траура и расценивать его как начало российской оккупации. Однако другие составляющие "Альянса за европейскую интеграцию" – демократы и либерал-демократы – не поддержали эту инициативу. Тем не менее, 16 мая в Кишиневе, мэром которого является вице-председатель Либеральной партии Дорин Киртоакэ, в знак траура приспущен национальный флаг над зданием мэрии.
Утром либералы и их сторонники возложили траурный венок к памятнику жертвам сталинских репрессий и почтили всех жертв российской оккупации минутой молчания. Вечером либералы решили провести массовый митинг по случаю 200-летней годовщины начала оккупации и зажечь тысячу свечей в память о ее жертвах. Ранее молодежь либеральной партии в связи с круглой датой направила послание президенту России Владимиру Путину, в котором в частности говорится:
"Мы, молодежь Республики Молдова, вынуждены констатировать, что главное зло на этом куске отчужденной земли, на котором поставлена трагическая печать на жизни и судьбе, началось в тот роковой 1812 год и так и не прекратилось до сих пор. Мы, молдаване, не можем сказать, что мы по-настоящему свободные люди, пока российские войска продолжают оккупировать левобережную часть суверенной территории Республики Молдова. За исключением 22 лет (с 1918 по 1940 год ), когда Бессарабия была объединена с Румынией, можно сказать, что русская оккупационная армия находится в Молдове 178 лет".
Вместе с тем, другие политические силы, в частности, вышедший из партии коммунистов социалист Игорь Додон, напротив, считает, что "эти 200 лет были полезны для Молдовы", так за этот период "были установлены хорошие взаимоотношения с Россией".
Недавно созданное движение "25 марта" проводит в центре Кишинева свои мероприятия по празднованию 200-летия подписания Бухарестского договора, которое движение связывает с освобождением Молдавии от многовекового турецкого ига.
На завоеванных в 1812 году территориях, вскоре расширенных к югу до Черного моря, Россия образовала Бессарабскую губернию. В межвоенный период Бессарабия входила в состав Румынии, а в 1940 году была на основании пакта Молотова-Риббентропа присоединена (формально – добровольно передана Бухарестом) к Советскому Союзу. Советская Молдавия была образована на приднестровских землях в 1924 году как автономия в составе Украины и снова взята под контроль СССР в 1944 году. О сложном общественно-политическом контексте молдавской истории Радио Свобода рассказывает кишиневский историк Октавиан Цику. И начал он с оценки Бухарестского договора 1812 года.
– Историки сходятся во мнении, что это была оккупация восточной части Молдовы в контексте русско-турецкой войны. И российская, и турецкая империи определяли реку Прут как границу. Но исходя из международного статуса Молдавского княжества, можно говорить о том, что это была просто оккупация восточной части, что было лишь частью имперских амбиций России на тот момент, потому что в планы России входила аннексия всей Молдовы. Но этому помешало нашествие Наполеона.
– То что вы называете оккупацией, другая историческая школа называет и освобождением от турецкого ига. Молдавское государство весь XVIII век поддерживало дружеские отношения с Российской империей. Понятно, что в 1812 году никакой реальной возможности получить независимость у Молдавского государства не было.
– В российской интеллектуальной среде присутствует такое объяснение расширения границ империи: мол, определенные народы освобождались. С какой-то точки зрения молдаване отдавали предпочтение Российской империи. Этот настрой сложился еще со времен Дмитрия Кантемира, когда он наладил отношения с Петром Первым для того, чтобы как-то сбалансировать турецкое влияние. Но на протяжении 100 лет российского присутствия в Бессарабии складывалась довольно сложная картина. Молдаване с западных территорий княжества объединились с Валахами и создали в итоге Румынское государство, и присоединение 1812 года - это, получается, насильственный захват части Молдовы. Молдаване, Молдавское княжество как историческое целое, оказались между двумя государственными конструкциями. С одной стороны – румынский проект, который желал вхождения молдаван в единое румынское государство. С другой стороны, – российский и впоследствии советский государственный проект, призванный отделить молдавскую идентичность от румынской.
Это привело к тому, что в республике Молдова сложились две антагонистичные коллективные памяти, что создает большие проблемы для республики. И дело не в том, что существует какое-то румыноязычное и русскоязычное противостояние. Линия раздела в другом: одна коллективная память хочет возврата в румынское прошлое – потому что новая молдавская государственность изначально, с 1991 года, и появилась на идее возрождения румынской идентичности. Эта идея ассоциируется и с европейским будущим Молдовы. С другой стороны, существует ностальгически ориентированная "советская" коллективная память, которая рассматривает Россию и восток как что-то родное. Эта концепция получает новый импульс в контексте новых идей, связанных с Евроазиатским или Таможенным союзами. Есть политические партии, которые черпают из этой коллективной памяти определенные факты и события, которые им выгодны, для того чтобы усугубить этот раздел. Но в конечном итоге, как мне кажется, европейские преобразования Молдовы – это то, что объединяет молдаван и может в конечном итоге привести к созданию государственной гражданской идентичности.
– Вам не кажется, что помочь решить эту проблему могли бы нейтральные профессиональные исторические термины? Скажем "вхождение в состав" вместо "оккупации", "присоединение" – вместо "аннексия". Когда даются идеологически окрашенные определения тому, что происходило 200-300 лет назад, в абсолютно других исторических обстоятельствах, историю легко использовать в интересах сегодняшней политической борьбы. Единое русынское государство образовалось через полвека после того, как Бессарабия оказалась в составе Российской империи, его составили два княжества – Молдавское и Валашское. Возникновение Румынии - результат непростых процессов с участием с Австро-Венгрии, Османской империи, России. Мне кажется, тут нужно выбирать абсолютно холодные исторические дефиниции, прежде всего, для школьных учебников. Потому что обернется это через 20 лет новой идеологизацией политики, когда школьники станут взрослыми.
– Я тоже исхожу из того, что можно и нужно подходить к этим проблемам с академичной нейтральностью. Но дело в том, что здесь и сейчас живут люди, которые по-прежнему испытывают на себе политическое и идеологическое давление. Это давление исходит и из того, что в Российской Федерации, как кажется, нет адекватного восприятия Республики Молдова как независимого суверенного государства. Поддержка Москвой сепаратистского режима в Тирасполе создает для большинства молдаван ощущение того, что имперская политика России не изменилось, и это противостояние не только на уровне двух коллективных памятей – оно подпитывается еще и противостоянием Запада и России. Этот исторический опыт создает дискомфорт и для историков. Объективные точки зрения иногда обижают всех - как с одной стороны, так и с другой. Людям почему-то хочется простых ответов на вопросы, тогда как история не может дать однозначных формулировок относительно того, что произошло в этом регионе за 200 лет.
– А какова ваша личная точка зрения, как историка: российское государственное присутствие на территории, которая называется Бессарабия, принесла однозначно негативные последствия для населения этой территории? Или все-таки столетие, проведенные в составе Российской империи, потом полвека Советского Союза, дали какой-то толчок к развитию?
– Беда молдаван, может быть, в том, что их территория вошла в Российскую империю частью, а не целиком. Случись по-другому - это могло бы привести к другому результату. Скажем, как это было с Финляндией или Грузией. А здесь оторвали только часть, наименее экономически и социально развитую, в которой не было национальной элиты. В 1812-м население Бессарабии составляло 300 тысяч человек – большинство румыны и молдаване (мы исходим из того, что нет необходимости противопоставлять эти две идентичности и в лингвистическом, и в этническом плане). А в 1897-м население Бессарабии составляло 1 миллион 900 тысяч человек, из которых молдаван – только миллион. Элита тогда руководствовалась принципом социальной мобильности, впитывала русский язык и русскую культуру. Российская империя проводила колонизацию, и это привело к тому, что Бессарабия стала родиной русских и украинцев, гагаузов и болгар, евреев. Это создало представление о создании нового общества в Бессарабии, к которому многие относились как к родному дому.
В Бессарабии впервые процесс модернизации прошел в царское время. Процесс модернизации происходил и в Румынии, но по европейским стандартам, от которых бессарабцы были в стороне, и бессарабцы познакомились с этим процессом румынской модернизации лишь в 1918 году, когда Бессарабия воссоединилась с Румынией. А последствия модернизации в Российской империи были очень неоднозначными. Потому что у молдаван не было собственной буржуазии, которая в процессе модернизации гарантирует сохранение национальной идентичности. К концу царского правления, например, около 88 процентов молдаван были безграмотными. Грамоте потом научились, но "имперская" наследственность со временем не сгладилась – наоборот, советское время дало ей другой оттенок. Молдаване по-прежнему находятся в довольно трудном положении, и многому в их прошлом трудно дать однозначно негативные или позитивные оценки, - считает кишиневский историк Октавиан Цику.
Самостоятельность Молдавского княжества была провозглашена в 1365 году, однако через столетие оно попало в вассальную зависимость от Турции. Независимость Румынии на землях Валашского княжества и части исторических молдавских территорий была – при поддержке России – провозглашена в 1877 году. События двухсотлетней давности вызывают противоречивую реакцию в современном молдавском обществе: некоторые политические партии и общественные силы считают Бухарестский договор началом русской и советской оккупации, другие отмечают как юбилей освобождения от османского игра.
Лидер Либеральной партии Молдовы Михай Гимпу в парламенте предложил официально объявить 16 мая днем национального траура и расценивать его как начало российской оккупации. Однако другие составляющие "Альянса за европейскую интеграцию" – демократы и либерал-демократы – не поддержали эту инициативу. Тем не менее, 16 мая в Кишиневе, мэром которого является вице-председатель Либеральной партии Дорин Киртоакэ, в знак траура приспущен национальный флаг над зданием мэрии.
Утром либералы и их сторонники возложили траурный венок к памятнику жертвам сталинских репрессий и почтили всех жертв российской оккупации минутой молчания. Вечером либералы решили провести массовый митинг по случаю 200-летней годовщины начала оккупации и зажечь тысячу свечей в память о ее жертвах. Ранее молодежь либеральной партии в связи с круглой датой направила послание президенту России Владимиру Путину, в котором в частности говорится:
"Мы, молодежь Республики Молдова, вынуждены констатировать, что главное зло на этом куске отчужденной земли, на котором поставлена трагическая печать на жизни и судьбе, началось в тот роковой 1812 год и так и не прекратилось до сих пор. Мы, молдаване, не можем сказать, что мы по-настоящему свободные люди, пока российские войска продолжают оккупировать левобережную часть суверенной территории Республики Молдова. За исключением 22 лет (с 1918 по 1940 год ), когда Бессарабия была объединена с Румынией, можно сказать, что русская оккупационная армия находится в Молдове 178 лет".
Вместе с тем, другие политические силы, в частности, вышедший из партии коммунистов социалист Игорь Додон, напротив, считает, что "эти 200 лет были полезны для Молдовы", так за этот период "были установлены хорошие взаимоотношения с Россией".
Недавно созданное движение "25 марта" проводит в центре Кишинева свои мероприятия по празднованию 200-летия подписания Бухарестского договора, которое движение связывает с освобождением Молдавии от многовекового турецкого ига.
На завоеванных в 1812 году территориях, вскоре расширенных к югу до Черного моря, Россия образовала Бессарабскую губернию. В межвоенный период Бессарабия входила в состав Румынии, а в 1940 году была на основании пакта Молотова-Риббентропа присоединена (формально – добровольно передана Бухарестом) к Советскому Союзу. Советская Молдавия была образована на приднестровских землях в 1924 году как автономия в составе Украины и снова взята под контроль СССР в 1944 году. О сложном общественно-политическом контексте молдавской истории Радио Свобода рассказывает кишиневский историк Октавиан Цику. И начал он с оценки Бухарестского договора 1812 года.
– Историки сходятся во мнении, что это была оккупация восточной части Молдовы в контексте русско-турецкой войны. И российская, и турецкая империи определяли реку Прут как границу. Но исходя из международного статуса Молдавского княжества, можно говорить о том, что это была просто оккупация восточной части, что было лишь частью имперских амбиций России на тот момент, потому что в планы России входила аннексия всей Молдовы. Но этому помешало нашествие Наполеона.
– То что вы называете оккупацией, другая историческая школа называет и освобождением от турецкого ига. Молдавское государство весь XVIII век поддерживало дружеские отношения с Российской империей. Понятно, что в 1812 году никакой реальной возможности получить независимость у Молдавского государства не было.
– В российской интеллектуальной среде присутствует такое объяснение расширения границ империи: мол, определенные народы освобождались. С какой-то точки зрения молдаване отдавали предпочтение Российской империи. Этот настрой сложился еще со времен Дмитрия Кантемира, когда он наладил отношения с Петром Первым для того, чтобы как-то сбалансировать турецкое влияние. Но на протяжении 100 лет российского присутствия в Бессарабии складывалась довольно сложная картина. Молдаване с западных территорий княжества объединились с Валахами и создали в итоге Румынское государство, и присоединение 1812 года - это, получается, насильственный захват части Молдовы. Молдаване, Молдавское княжество как историческое целое, оказались между двумя государственными конструкциями. С одной стороны – румынский проект, который желал вхождения молдаван в единое румынское государство. С другой стороны, – российский и впоследствии советский государственный проект, призванный отделить молдавскую идентичность от румынской.
Это привело к тому, что в республике Молдова сложились две антагонистичные коллективные памяти, что создает большие проблемы для республики. И дело не в том, что существует какое-то румыноязычное и русскоязычное противостояние. Линия раздела в другом: одна коллективная память хочет возврата в румынское прошлое – потому что новая молдавская государственность изначально, с 1991 года, и появилась на идее возрождения румынской идентичности. Эта идея ассоциируется и с европейским будущим Молдовы. С другой стороны, существует ностальгически ориентированная "советская" коллективная память, которая рассматривает Россию и восток как что-то родное. Эта концепция получает новый импульс в контексте новых идей, связанных с Евроазиатским или Таможенным союзами. Есть политические партии, которые черпают из этой коллективной памяти определенные факты и события, которые им выгодны, для того чтобы усугубить этот раздел. Но в конечном итоге, как мне кажется, европейские преобразования Молдовы – это то, что объединяет молдаван и может в конечном итоге привести к созданию государственной гражданской идентичности.
– Вам не кажется, что помочь решить эту проблему могли бы нейтральные профессиональные исторические термины? Скажем "вхождение в состав" вместо "оккупации", "присоединение" – вместо "аннексия". Когда даются идеологически окрашенные определения тому, что происходило 200-300 лет назад, в абсолютно других исторических обстоятельствах, историю легко использовать в интересах сегодняшней политической борьбы. Единое русынское государство образовалось через полвека после того, как Бессарабия оказалась в составе Российской империи, его составили два княжества – Молдавское и Валашское. Возникновение Румынии - результат непростых процессов с участием с Австро-Венгрии, Османской империи, России. Мне кажется, тут нужно выбирать абсолютно холодные исторические дефиниции, прежде всего, для школьных учебников. Потому что обернется это через 20 лет новой идеологизацией политики, когда школьники станут взрослыми.
– Я тоже исхожу из того, что можно и нужно подходить к этим проблемам с академичной нейтральностью. Но дело в том, что здесь и сейчас живут люди, которые по-прежнему испытывают на себе политическое и идеологическое давление. Это давление исходит и из того, что в Российской Федерации, как кажется, нет адекватного восприятия Республики Молдова как независимого суверенного государства. Поддержка Москвой сепаратистского режима в Тирасполе создает для большинства молдаван ощущение того, что имперская политика России не изменилось, и это противостояние не только на уровне двух коллективных памятей – оно подпитывается еще и противостоянием Запада и России. Этот исторический опыт создает дискомфорт и для историков. Объективные точки зрения иногда обижают всех - как с одной стороны, так и с другой. Людям почему-то хочется простых ответов на вопросы, тогда как история не может дать однозначных формулировок относительно того, что произошло в этом регионе за 200 лет.
– А какова ваша личная точка зрения, как историка: российское государственное присутствие на территории, которая называется Бессарабия, принесла однозначно негативные последствия для населения этой территории? Или все-таки столетие, проведенные в составе Российской империи, потом полвека Советского Союза, дали какой-то толчок к развитию?
– Беда молдаван, может быть, в том, что их территория вошла в Российскую империю частью, а не целиком. Случись по-другому - это могло бы привести к другому результату. Скажем, как это было с Финляндией или Грузией. А здесь оторвали только часть, наименее экономически и социально развитую, в которой не было национальной элиты. В 1812-м население Бессарабии составляло 300 тысяч человек – большинство румыны и молдаване (мы исходим из того, что нет необходимости противопоставлять эти две идентичности и в лингвистическом, и в этническом плане). А в 1897-м население Бессарабии составляло 1 миллион 900 тысяч человек, из которых молдаван – только миллион. Элита тогда руководствовалась принципом социальной мобильности, впитывала русский язык и русскую культуру. Российская империя проводила колонизацию, и это привело к тому, что Бессарабия стала родиной русских и украинцев, гагаузов и болгар, евреев. Это создало представление о создании нового общества в Бессарабии, к которому многие относились как к родному дому.
В Бессарабии впервые процесс модернизации прошел в царское время. Процесс модернизации происходил и в Румынии, но по европейским стандартам, от которых бессарабцы были в стороне, и бессарабцы познакомились с этим процессом румынской модернизации лишь в 1918 году, когда Бессарабия воссоединилась с Румынией. А последствия модернизации в Российской империи были очень неоднозначными. Потому что у молдаван не было собственной буржуазии, которая в процессе модернизации гарантирует сохранение национальной идентичности. К концу царского правления, например, около 88 процентов молдаван были безграмотными. Грамоте потом научились, но "имперская" наследственность со временем не сгладилась – наоборот, советское время дало ей другой оттенок. Молдаване по-прежнему находятся в довольно трудном положении, и многому в их прошлом трудно дать однозначно негативные или позитивные оценки, - считает кишиневский историк Октавиан Цику.