В Америке челябинский метеорит произвел не меньший фурор, чем в России. Пока мы возмущались легкомыслием Медведева, собравшегося сделать метеоритный дождь символом Красноярского экономического форума, и следили по челябинским городским сайтам за масштабами разрушений, американцы смотрели одну за другой записи автомобильных видеорегистраторов, запечатлевших редкое астрономическое явление. Русский твиттер был полон политических анекдотов, тогда как в американской сети появились несколько взволнованных эссе.
Одно из них, опубликованное на сайте "Нью-Йоркера", написала Элиф Батуман – специалист по русской литературе и автор нон-фикшн бестселлера "Одержимые: приключения русских книг и людей, которые их читают" (2010). Она нашла идеальную прозаическую параллель видеоряду челябинских авторегистраторов. "Война и мир", том второй, часть пятая. Пьер едет домой от Ростовых, где только что успокаивал Наташу по поводу разрыва помолвки с Болконским и неожиданно для себя признался ей в любви:
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812-го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив, Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
Поразительное совпадение обстоятельств наблюдения редкого астрономического явления тут же ставит вопрос о разнице между литературой и документом. У Толстого комета предвещает грядущие бедствия и одновременно обещает Пьеру счастье, потому что душа его готова пережить катастрофу и начать жизнь прямую и честную. Комета в данном случае явление истины, с которой соотносит себя толстовский герой, но в то же время и "якорь", посредством которого толстовский текст цепляется за реальность.
Мы знаем, что зимой 1811-12 года из разных точек земного шара можно было наблюдать комету С/1811 F-1. Французский астроном Оноре Фложерг обнаружил ее еще в конце марта 1811 года, наибольшей яркости комета достигла в октябре, всего же она оставалась на небе в течение 290 дней. Период ее обращения вокруг Солнца составляет 3100 лет, так что Пьер наблюдал событие вдвойне историческое: реальное и в то же время небывалое, чрезвычайное.
Метеориты падают на землю гораздо чаще, но челябинский был, пожалуй, первым из крупных, чье падение было столь тщательно задокументировано. Тревожит в этой документации только одно: она совершенно не похожа на сказанное у Толстого. Как свидетельствуют видеозаписи, некоторые водители просто не заметили чрезвычайного явления, потому что неслись с такой скоростью, при которой отрывать глаза от дороги смертельно опасно. В одном из роликов в момент взрыва водитель пытается обогнать кого-то по правой полосе, обнаруживает перед собой трактор и чудом избегает аварии. Но большинство реагируют коротким ругательством, не предполагающим соотнесения себя и своей судьбы с небесной перспективой. Ролики не создают впечатления, что очевидцы события вообще о чем-то подумали – кроме того, что случившееся непосредственно их не коснулось. Этот прагматизм не просто понятен – он кажется единственно возможным в реальной ситуации.
Получается, Толстой сам не знал, о чем ведет речь. Все это фикция, выдумка. Никто не думает о судьбе, глядя на небо. Граф ссылался на астрономический факт, чтобы придать весомости размышлениям героя. Теперь мы имеем документ, свидетельствующий, что люди, столкнувшись с небесными явлениями, вообще не мыслят.
Тем не менее литературная параллель, которую провела Элиф Батуман, не отпускает. Человеку, находящемуся вдали от места события, документальная запись из Челябинска вовсе не кажется более реальной, чем роман Толстого. Батуман как раз совершает обратный ход и "читает" видеоряд через литературный текст, после чего не опровергает, а дополняет Толстого: надо же, оказывается, когда мы видим метеорит, мы думаем не только о конце света. Но звезды, мол, готовы поговорить с нами и о том, как обогнать трактор, когда левая полоса занята.
Такой ход мысли не объяснишь тем, что Батуман – американский литературовед, которая воспринимает все, что происходит в России, через призму литературы. Вспомним, как начинаются "Записки блокадного человека" Лидии Гинзбург:
В годы войны люди жадно читали "Войну и мир", — чтобы проверить себя (не Толстого, в чьей адекватности жизни никто не сомневался). И читающий говорил себе: так, значит, это я чувствую правильно. Значит, оно так и есть.
Есть некоторая отдельная реальность смысла, без контакта с которой люди, похоже, не могут функционировать как люди. И даже если документом принято называть фиксацию явления, достоверность второй реальности может оказаться мощнее.
P. S. Второе американское эссе о российских видеорегистраторах, активно ходившее по сети все выходные, напрямую с метеоритом не связано, но за ним точно так же стоит литературный текст ("Автокатастрофа" Балларда) и точно то же беспокойство об источнике смысла и границах реальности.
весь блог
Одно из них, опубликованное на сайте "Нью-Йоркера", написала Элиф Батуман – специалист по русской литературе и автор нон-фикшн бестселлера "Одержимые: приключения русских книг и людей, которые их читают" (2010). Она нашла идеальную прозаическую параллель видеоряду челябинских авторегистраторов. "Война и мир", том второй, часть пятая. Пьер едет домой от Ростовых, где только что успокаивал Наташу по поводу разрыва помолвки с Болконским и неожиданно для себя признался ей в любви:
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812-го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив, Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
Поразительное совпадение обстоятельств наблюдения редкого астрономического явления тут же ставит вопрос о разнице между литературой и документом. У Толстого комета предвещает грядущие бедствия и одновременно обещает Пьеру счастье, потому что душа его готова пережить катастрофу и начать жизнь прямую и честную. Комета в данном случае явление истины, с которой соотносит себя толстовский герой, но в то же время и "якорь", посредством которого толстовский текст цепляется за реальность.
Мы знаем, что зимой 1811-12 года из разных точек земного шара можно было наблюдать комету С/1811 F-1. Французский астроном Оноре Фложерг обнаружил ее еще в конце марта 1811 года, наибольшей яркости комета достигла в октябре, всего же она оставалась на небе в течение 290 дней. Период ее обращения вокруг Солнца составляет 3100 лет, так что Пьер наблюдал событие вдвойне историческое: реальное и в то же время небывалое, чрезвычайное.
Метеориты падают на землю гораздо чаще, но челябинский был, пожалуй, первым из крупных, чье падение было столь тщательно задокументировано. Тревожит в этой документации только одно: она совершенно не похожа на сказанное у Толстого. Как свидетельствуют видеозаписи, некоторые водители просто не заметили чрезвычайного явления, потому что неслись с такой скоростью, при которой отрывать глаза от дороги смертельно опасно. В одном из роликов в момент взрыва водитель пытается обогнать кого-то по правой полосе, обнаруживает перед собой трактор и чудом избегает аварии. Но большинство реагируют коротким ругательством, не предполагающим соотнесения себя и своей судьбы с небесной перспективой. Ролики не создают впечатления, что очевидцы события вообще о чем-то подумали – кроме того, что случившееся непосредственно их не коснулось. Этот прагматизм не просто понятен – он кажется единственно возможным в реальной ситуации.
Получается, Толстой сам не знал, о чем ведет речь. Все это фикция, выдумка. Никто не думает о судьбе, глядя на небо. Граф ссылался на астрономический факт, чтобы придать весомости размышлениям героя. Теперь мы имеем документ, свидетельствующий, что люди, столкнувшись с небесными явлениями, вообще не мыслят.
Тем не менее литературная параллель, которую провела Элиф Батуман, не отпускает. Человеку, находящемуся вдали от места события, документальная запись из Челябинска вовсе не кажется более реальной, чем роман Толстого. Батуман как раз совершает обратный ход и "читает" видеоряд через литературный текст, после чего не опровергает, а дополняет Толстого: надо же, оказывается, когда мы видим метеорит, мы думаем не только о конце света. Но звезды, мол, готовы поговорить с нами и о том, как обогнать трактор, когда левая полоса занята.
Такой ход мысли не объяснишь тем, что Батуман – американский литературовед, которая воспринимает все, что происходит в России, через призму литературы. Вспомним, как начинаются "Записки блокадного человека" Лидии Гинзбург:
В годы войны люди жадно читали "Войну и мир", — чтобы проверить себя (не Толстого, в чьей адекватности жизни никто не сомневался). И читающий говорил себе: так, значит, это я чувствую правильно. Значит, оно так и есть.
Есть некоторая отдельная реальность смысла, без контакта с которой люди, похоже, не могут функционировать как люди. И даже если документом принято называть фиксацию явления, достоверность второй реальности может оказаться мощнее.
P. S. Второе американское эссе о российских видеорегистраторах, активно ходившее по сети все выходные, напрямую с метеоритом не связано, но за ним точно так же стоит литературный текст ("Автокатастрофа" Балларда) и точно то же беспокойство об источнике смысла и границах реальности.
весь блог