"Почему? Потому что это – Россия!"

Вратарь Бернд Брюклер два сезона играл за хоккейную команду "Торпедо" (Нижний Новгород) и один сезон за "Сибирь" (Новосибирск). Свой российский опыт он описал в недавно вышедшей книге "Это Россия: жизнь в КХЛ – врачи, базы и миллионы миль в воздухе".

32-летний хоккеист-профессионал, вратарь Бернд Брюклер написал книгу о России и особенностях работы в ней в соавторстве с финским спортивным журналистом Ристо Пакариненом. Брюклер родился в Австрии, учился в Америке, в Висконсинском университете, и играл там в студенческой хоккейной команде. Потом он был игроком в других командах США, Евросоюза и России. В составе австрийской сборной участвовал в пяти чемпионатах мира. Женат. Двое детей. На мой вопрос, как у него с русским языком, он ответил: "Чуть-чуть говорю по-русски" и попросил задавать вопросы по-английски.

– Чем отличаются такие понятия, как "команда" и "партнерство" в хоккее разных стран?

– Я вижу эту разницу не в зависимости от страны, а в зависимости от типа команды: студенческой, взрослой или профессиональной. Для студентов важнее командный дух, а не стремление показать себя. Профессионалы больше склонны к эгоизму. Я играл в Американской хоккейной лиге и могу сказать, что там каждый играет за себя, а не за команду. В России игра стала больше похожей на американскую, чем на европейскую. Например, в Финляндии игра больше командная, чем индивидуальная. Российский хоккей взял что-то от американского, что-то от европейского стиля: это игра в команде против общего соперника, но в то же время игра каждого хоккеиста против конкурента внутри своей команды, каждый старается сыграть красивее другого.

– Если я вас правильно понял, российский хоккей ближе к американскому, чем к европейскому?

– Не совсем так, разница все же есть. И здесь важную роль играет размер хоккейного поля. В России, вопреки установившемуся мнению, хоккей не такой уж и силовой. Я вижу, что в Континентальной хоккейной лиге игра с каждым годом становится все более оборонительной, а не наступательной, за исключением атакующей тройки. Но, повторяю, стиль игры во многом диктуется размером ринга. В Северной Америке хоккей более агрессивный, более силовой. А в России этого не так много.

– Какие у вас были отношения с партнерами в нижегородской команде "Торпедо" и в новосибирской "Сибирь"? У вас там были друзья, враги?

– Я не помню, чтобы у меня лично были враги. Наверное, это потому, что я вратарь, а вратарь больше в стороне, больше один. Но у других иностранных игроков, с которыми я играл в российских командах, были сложные отношения с некоторыми русскими игроками. Была ревность. Видимо, некоторые местные хоккеисты считали, что иностранцы их оттесняют, занимают их место, зарабатывают их деньги. Но у меня были нормальные отношения в командах. Я оставил в России много друзей. Ко мне там хорошо относились. И игроки, и болельщики. Я старался быть гостеприимным, пытался говорить по-русски. Это сейчас я его подзабыл. Но, думаю, у меня было много друзей и не так много врагов.

– Сильно ли отличаются болельщики в России от болельщиков, скажем, в Финляндии или в Австрии?

– Российские болельщики другие. Мне повезло, я играл в городах, где очень хорошие болельщики. У "Торпедо" на трибунах не было пустых мест, и у "Сибири" тоже. Болельщики этих команд всегда поддерживали своих, даже когда выступления были не совсем удачными. Но вообще в России болельщики скучнее, чем в Европе. Все сидят, большинство одеты в черное. Атмосфера не такая веселая и пестрая, как в США и тем более в Европе, где болельщики приходят с барабанами, с трубами, в которые дудят, дурачатся и не так уж серьезно относятся к игре. Есть среди болельщиков и девушки. Вообще у российских девушек хоккеист вызывает большой интерес. В их глазах хоккеист – человек популярный и хорошо обеспеченный. В баре и в ресторане девушки всегда засматривались на нас.

– Правда ли, что у вас были непростые отношения с одним из российских тренеров?

– С тренером отношения были нормальные. В первый год я понял, что он – любитель выпить... Мы сидели за столом, обедали всей командой, и он предложил мне алкоголь. Он сказал: "Я знаю, что ты не пьешь, но сегодня со мной можно". Он был плотного телосложения, рост – 1 м 75 см, вес, наверное, более 100 килограммов. Он наливал себе в большой стакан виски с водкой, не разбавляя это ни льдом, ни содовой. И мне предложил то же самое. Я попробовал и понял, что если выпью, у меня будут большие проблемы. Я незаметно выплеснул остаток через плечо. А он думал, что я с ним пью. Значит, уважаю. Но в какой-то момент он понял, что я хитрю, и ужасно разозлился. Это был единственный случай. А так у меня с ним и с другими тренерами были отличные отношения. Но, опять же, у меня, как у вратаря, не было тесных отношений с тренерами. Я был достаточно независим. Если результат моей игры их удовлетворял, они были довольны.

– В Соединенных Штатах люди, говорящие с русским акцентом, могут услышать: "Это вам не Россия! Это Америка!" А вам в России говорили: "Это вам не Америка!" или "Это вам не Австрия. Это Россия!"? То есть Россия – это нечто особенное, другое...

– Да, поэтому в названии моей книги и есть слова "Это Россия". Мне много раз вместо объяснения говорили: "Почему? Потому что это Россия!" Ну, например, как только я приехал в Россию и захотел поесть, мне принесли салат и вермишель. Я стал искать соус, потому что никогда не ел спагетти без кетчупа или другого томатного соуса. Как можно съесть целую миску лапши без соуса? "У нас можно! – услышал я в ответ. – Это Россия!" И я понял, что надо привыкать к другой жизни. Ничего, привык. Приспособился и жил без особых проблем.

– Есть еще примеры?

– Конечно, много. Мне помогал мой водитель Юра. Он знал все ходы и выходы и учил меня, как и что покупать на базаре, потому что в России гораздо меньше узаконенных правил, чем на Западе, начиная с автомобильного движения и заканчивая рестораном. Там огромная разница между рядовым жителем и VIP, то есть "очень важной персоной". Это не так бросается в глаза в западном мире.

– В вашей книге часто встречается критическое и ироническое отношение к некоторым аспектам жизни в России. Означает ли это, что вы своей книгой сказали России "гудбай" и захлопнули за собой дверь?

– Для меня дверь открыта. Я получил великолепный опыт и очень рад, что побывал в России, что поработал там и встретил замечательных людей. А в книге я хотел поделиться своим опытом российской жизни, рассказать о тренировочных лагерях, базах, о спортивных врачах и лекарствах, о долгих перелетах и самолетах, пилотируемых, порой, не очень опытными летчиками, о расчетах с игроками, когда деньги раздавали наличными в бумажных пакетах... В книге я просто хотел многое объяснить тем, кто собирается приехать с Запада в Россию поработать. Такой информации пока мало, если не считать книги канадского тренера по хоккею Дэйвида Кинга, тренировавшего команду в Магнитогорске в 2007-2008 году и написавшего об этом. Больше никто не писал. Вот я и взялся. Конечно, кто-то на меня может обидеться за некоторые детали. Но я писал правду о том, что было.

– Собираетесь ли вы на Олимпийские игры в Сочи?

– Я пытался поехать, но, к сожалению, австрийская команда меня не пригласила, так что я вряд ли поеду. Может быть, мне потом представится другой случай поехать в Россию в качестве туриста, или поиграть в какой-нибудь команде, или я съезжу туда после того, как закончится моя хоккейная карьера. Я планирую поступить в университет, чтобы лучше изучить русский язык, который мне очень нравится.