Радио Свобода продолжает серию интервью с ветеранами Второй мировой войны из разных стран.
На северо-западе Франции, в Нижней Нормандии, живет 88-летний военный хирург, полковник запаса Жак Жиндре. В июне 1940 года, когда Франция капитулировала под натиском гитлеровской Германии, 13-летний сын ветерана Первой мировой войны еще не подозревал, что, несмотря на юный возраст, он станет активным участником французского Сопротивления. Присоединившись в 1944 году к партизанскому подполью, Жак Жиндре принял участие в нескольких громких диверсиях против оккупантов и чудом избежал расправы. Своими воспоминаниями он поделился с Радио Свобода.
– Реакция моих родителей на оккупацию Франции немцами была однозначно негативной, антигерманской. Мой отец, отвоевавший четыре года в Первую мировую, на дух не переносил маршала Петена. Когда ему говорили о Петене как о победителе битвы при Вердене, простой капрал пехоты всегда отвечал: может, он и победитель, но мы ему в этом очень помогли. Для простых людей оккупация была чем-то ужасающим. Сейчас я живу в Нормандии, но родился в Безансоне, регион Франш-Конте. Для таких, как я, оккупация была совершенно невыносимой. Мы жили тогда в городе Гре, в департаменте Верхняя Сона. Отец мой работал смотрителем шлюза. Я отлично помню день, когда в наш город пришли немцы. Это было 15 июня. В нашем районе немцы нашли невзорванный мост и по нему решили перебраться. Мост обороняли взвод польских солдат и батарея французской артиллерии. Бой продолжался несколько часов, но это не могло остановить продвижение немцев. Многие жители нашего городка прятались в близлежащем лесу. Когда мы вернулись, то как раз застали прохождение части подразделений Гудериана. В тот период немцы вели себя еще достаточно цивилизованно. Насколько я помню, они даже сделали все возможное, чтобы помочь в погребении убитых при обороне моста польских солдат. Они нам мило улыбались и говорили: "Через 15 дней – Англия". К местному населению они вначале относились очень корректно, были обходительны и вежливы. Они даже старались не воровать наших кур. Однажды, помню, набрали яиц в огромном курятнике, а на протесты фермера немецкий офицер ответил: мои люди – не воры, они берут лишь то, что им необходимо.
Немцы нам мило улыбались и говорили: "Через 15 дней – Англия"
Жаку Жиндре было тогда 13 лет, он учился в коллеже. Уже после прибытия немцев родители отправили его на лето на близлежащую ферму – пастухом. И вот тогда-то он с товарищами и начал собирать оружие. В лесу мальчишки создали тайник, куда сносили все оружие, которое им удавалось найти.
Регион Франш-Конте являлся в тот период запретной зоной. На немецких картах линия границы проходила за Безансоном (старое немецкое название которого – Бургунд).
Новый учебный год старшеклассник Жак Жиндре начинает уже в военной школе Эпиналь в Монтелимаре. В школе, рассказывает он, уже были участники Сопротивления. Координировал их деятельность главный медбрат школы. Он постоянно слушал швейцарское радио и рассказывал подросткам новости с фронтов. В большинстве своем жители Монтелимара были сторонниками Петена, рассказывает Жиндре. Как раз в этот период – в июле 1941 года – в Монтелимаре один из бывших министров в правительстве республики, ярый противник нацистов Макс Дормуа, был убит в номере отеля взрывом бомбы, подложенной бывшими активистами праворадикальной организации "Ля Кагуль", с момента оккупации вставшими на сторону режима Виши. Жак Жиндре продолжает свой рассказ:
– В военной школе Эпиналь в большинстве своем учились ребята из северо-восточных районов Франции. Две трети обитателей нашего интерната были настроены против Германии. Нам было по 14-15 лет, и мы не думали ни о чем другом, кроме как о реванше. Мы не разбирались в политике как таковой, мы были настроены исключительно против Германии, и мы очень быстро узнали о существовании де Голля.
В 1942 году Жак продолжил учебу в отделении той же военной школы в Валансе (регион Рона – Альпы). Тут тоже царили антигерманские настроения. Многие преподаватели не следовали утвержденной режимом Виши программе, продолжали обучение так, как было до оккупации:
– Летом 1943-го небольшая группа ребят из нашей школы – пять человек, решила выдвинуться в Пиренеи, а оттуда – на фронт в Северную Африку. Меня они не согласились взять, мне не было еще 16 лет. В итоге их план не удался, у них не было денег, чтобы заплатить проводнику, и им пришлось возвратиться. Тогда они мне поклялись, что в следующую свою вылазку возьмут меня с собой.
Школу Жиндре затем перевели в небольшой городок Пон д’Эн, в том же регионе. В школе, говорит он, действовала хорошо отлаженная система слежки за персоналом и воспитанниками. Он узнал об этом позже, когда ушел вместе со своими товарищами в партизаны. Их имена незамедлительно были переданы тайной полиции вишистского режима и гестапо.
Не реже чем два раза в неделю наши ребята совершали диверсионные вылазки для подрыва железнодорожных путей
Весной 1944-го, когда Жак Жиндре заканчивал предпоследний класс, в школе вновь стала формироваться группа тех, кто хотел присоединиться к партизанам. В их регионе подполье действовало тогда в полную силу. Жак и четверо его товарищей решили отправиться воевать в ночь на 1 мая. Он был самым младшим в группе, и именно тогда его и прозвали "Бебе" (Малыш) – прозвище, оставшееся с ним на всю жизнь. Прошагав всю ночь, ребята вышли к ожидавшим их грузовикам. Этот поход был организован их старшими товарищами по школе при поддержке действующих членов подполья.
Группа будущих партизан отправилась в Домб, область, расположенную к востоку от реки Соны. В этом районе, сплошь покрытом болотами, действовали две или три роты партизан – гораздо больше, чем представляли себе немцы, говорит Жак Жиндре: "Об этом мне много лет спустя, когда я работал хирургом в Африке, рассказал бывший немецкий офицер, в 1944-м воевавший против нас в Домбе".
В мае 1944 года группа партизан-новобранцев проходила боевые учения в лесах. "Мы все уже умели пользоваться оружием – научились еще в бытность нашу в военном интернате, и это существенно сократило время нашего обучения военному делу. Некоторые из нас сразу стали участвовать в операциях партизан, – говорит Жиндре. – Не реже чем два раза в неделю наши ребята совершали диверсионные вылазки для подрыва железнодорожных путей. Меня с собой тогда еще не брали. Зато меня выбрали для другой миссии".
– В конце мая мы перехватили целый взвод Мобильных групп резерва (GMR, военизированные подразделения режима Виши – РС). Они не хотели вступать с нами в бой. Мы их раздели и забрали оружие. Они же, как есть, отправились в близлежащий городок.
Молодые партизаны продолжали свои вылазки. В начале июня их командир сообщил им, что в Нормандии произошла высадка крупных сил союзников – был открыт Западный фронт в Европе. Чтобы отпраздновать это событие, партизаны спланировали особую диверсионную операцию по подрыву железнодорожного депо в Амберьё-ан-Бюже. Там на тот момент находилось 52 локомотива.
– Весь день мы готовили взрывчатку. Вечером 36 человек направились к депо. Я был в составе группы, которая должна была обеспечивать защиту команды, отвечающей непосредственно за диверсию. В целом около 120 партизан участвовали в этой операции. Город был окружен партизанами, все телефонные линии перерезаны. Небольшая группа наших отправилась в здание мэрии, чтобы в назначенный час обеспечить включение сирен тревоги. В час ночи мы были уже возле депо и ждали сигнала. Когда зазвучала сирена, две саботажные группы прорвались в депо и заложили взрывчатку.
Депо охраняли примерно сорок немецких солдат, но это не помешало партизанам реализовать свой план. "В короткой перестрелке погибли четверо или пятеро немцев, с нашей стороны был один раненый, – рассказывает Жак Жиндре. – В итоге все было взорвано – более пятидесяти локомотивов и еще около тридцати машин, находившихся в депо. В этот момент через Амберьё как раз проезжал немецкий состав, направлявшийся в Италию. Солдаты выскочили на звук взрывов, снова завязалась перестрелка, но и тут нам удалось уйти и уехать с места операции на ожидавших нас грузовиках".
Солдаты выскочили на звук взрывов, снова завязалась перестрелка, но и тут нам удалось уйти и уехать с места операции на ожидавших нас грузовиках
Это была крупнейшая железнодорожная диверсия на территории оккупированной Франции за весь период Второй мировой войны. Амберьё был тогда крупным железнодорожным узлом. Его уничтожение серьезно подорвало позиции немецкой армии на юго-востоке Франции.
11 июня между партизанами и немецкими подразделениями, возвращавшимися из Лиона, завязался серьезный бой, длившийся несколько часов. Группа, в составе которой воевал Жиндре, перешла в другой район, где регулярно принимала участие в диверсионных вылазках, целью которых было перекрыть немцам вход в город Отвиль.
Месяц спустя, 11 июля, оккупанты предприняли масштабное наступление на партизанские силы, чтобы очистить от них часть региона Франш-Конте. Около трехсот партизан оказались тогда в окружении немецкого подразделения, поддержанного артиллерией. Жак Жиндре был серьезно ранен. Большинство его школьных и боевых товарищей погибли в этом бою. Его прооперировал тогда хирург, сотрудничавший с партизанским подпольем, и на следующий день Жака и еще пятерых его раненых товарищей партизаны собирались переправить к швейцарской границе, чтобы предотвратить их арест. Но карета cкорой помощи, в которой их везли, попала под бомбежку, и все они оказались в итоге в руках немцев.
15 июля 1944 года, после короткого полевого суда, их вместе с другими осужденными партизанами отправили в город Бурк-ан-Брес, где они должны были ожидать показательного расстрела. Но судьба распорядилась иначе. Ранения, полученные в бою с немцами, спасли жизнь Жака и трех его товарищей по подполью: они оказались в госпитале, откуда им удалось бежать. И именно тогда, в госпитале, Жак Жиндре принял решение стать военным хирургом. В этом качестве десять лет спустя он принимал участие в решающем сражении первой Индокитайской войны, битве при Дьенбьенфу. Он демобилизовался из армии в 1971 году в звании полковника и до 1989 года продолжал практику ортопеда-травматолога в городе Вир, в Нижней Нормандии.