Работу президента России Владимира Путина одобряют 89,9 процента опрошенных россиян. Это новый национальный рекорд, утверждает Всероссийский центр изучения общественного мнения. ВЦИОМ (эксперты считают этот социологический центр близким к Кремлю) поясняет, что столь высокий рейтинг зафиксирован в связи с военным вмешательством России в Сирии – это событие назвали главными за прошедшую неделю 26 процентов респондентов.
В то же время почти половина опрошенных затруднились дать ответ на вопрос о том, какими были главные события минувшей недели. Опрос проводился среди полутора тысяч человек в 46 областях, краях и республиках России. Статистическая погрешность не превышает 3,5 процента. Согласно статистике ВЦИОМ, оценка деятельности главы российского государства на протяжении более полутора лет превышает 80 процентов: рейтинг Путина начал расти весной 2014 года на фоне присоединения Крыма к России. О причинах такой популярности политики и фигуры президента у граждан страны в интервью Радио Свобода размышляет московский политический эксперт Дмитрий Орешкин:
– Не следует очень уж доверять данным ВЦИОМ, который все очевиднее становится прикремлевским обслуживающим персоналом. Во-вторых, никакой сенсации я не вижу: где 85 процентов, там и 90, в июле у Путина было 89 процентов. Погрешность результатов опроса – плюс-минус 3,5 процента, так что все эти цифры не так уж много значат.
Чем хуже обстоят дела с хлебом, тем большую роль играют зрелища
Да, у Путина высока общественная поддержка, да, она составляет где-то от 80 до 90 процентов. Данные о том, что популярность, скажем, Чаушеску была выше 90 процентов, считались верными буквально за несколько дней до того, как румынского диктатора казнили. Аналогичная популярность была и у лидеров некоторых других стран, которые потеряли всё, – начиная от Саддама Хусейна и заканчивая Муамаром Каддафи. Такой неимоверный уровень поддержки – знак тоталитаризации общественного мнения. Чем хуже обстоят дела с хлебом, тем большую роль играют зрелища. Людей вытесняют из сферы тех явлений, о которых они могут судить на основании личного опыта, – доходы, цены в магазинах, рост или торможение роста пенсий, рост цен на ЖКХ, на билеты, на услуги и так далее – к рассуждениям на темы, по которым личного опыта практически ни у кого нет. Люди в результате много думают про мировой империализм, про роль США, про Сирию, в которой абсолютное большинство граждан не бывало и поэтому личного опыта понимания ситуации не имеет. Этот личный опыт заменяет телевизор, как поставщик информации, а в телевизоре информация совершенно однозначная.
Вполне понятная ситуация, она очень напоминает Советский Союз и то, что происходит, например, в Северной Корее, где раз в месяц Ким Чен Ын с помощью видеопанели погружает США в море огня. Там нет никаких альтернатив, и люди, наверное, считают, что они искренне поддерживают Ким Чен Ына, поскольку им больше некого поддерживать. То же самое с Путиным. В некотором смысле это рейтинг отчаяния: дела идут плохо, но надо же верить во что-то хорошее! Путин сделан концентрацией, выжимкой всего светлого и надежного: он защищает страну от агрессии США, противостоит глобальному империализму и так далее.
Раньше или позже эта история кончится тем, что виртуальные небеса упадут на грешную землю и мы опять окажемся голыми на холодном ветру истории
Все это на самом деле означает, что происходит как глубокая деградация самого общественного мнения, так и уход граждан от принципов рационального мышления. Это естественно, поскольку в стране почти сложился культ личности. И это – признак безальтернативности развития России: кажется, что просто нет других людей, которые могли бы встать рядом с Путиным. Еще в 90-е годы в России были разные политические лидеры, начиная с Зюганова и кончая Лебедем, Явлинским, Жириновским и другими, которые могли представлять собой какую-то альтернативу власти, а сейчас все они, во-первых, остались теми же, новых людей практически не появилось, а во-вторых, они в два раза ниже ростом благодаря телевизионной пропаганде. Как во времена Советского Союза, страна все выше поднимается в виртуальном пространстве, все дальше отклоняясь от приземленной, скучной реальности, в которой уровень жизни постепенно снижается, а курс рубля беспрестанно падает... Зато у нас есть Владимир Путин, зато мы в него верим! Раньше или позже эта история кончится тем, что виртуальные небеса обвалятся на грешную землю и мы опять окажемся голыми на холодном ветру истории, обвиняя в этом, естественно, все те же США и мировой империализм.
– Вы верите в то, что 9 из 10 встречающихся вам людей на улице поддерживают Владимира Путина? Речь идет о том, что народ обманут, о том, что он добровольно впал в заблуждение? Или речь идет о каких-то российских особенностях массового сознания?
Когда человека на улице спрашивают: "Поддерживаешь или не поддерживаешь?", он этот вопрос воспринимает так: "Ты за Россию или против?"
– Ключевую роль играет, конечно, пропаганда. У российского общества отрезана способность критически мыслить, и это характерная черта не только России, примерно такая же ситуация наблюдается во многих государствах третьего мира с персоналистским типом правления. В головах у людей формируется очень простая картинка мира, когда страна, государство, народ и лидер – по существу одно и то же. Вопрос "Поддерживаете ли вы Владимира Путина?" трансформируется в вопрос "Поддерживаете ли вы Россию, российский народ и российское государство?" Происходит деградация понятийного аппарата, деградация системы мировоззрения. Понятно же, что государство – это одно, народ – другое, страна – третье, но общество таким образом не желает думать, такой ход мыслей вытеснен куда-то в подсознание. Когда человека на улице спрашивают: "Поддерживаешь или не поддерживаешь?", он этот вопрос воспринимает так: "Ты за Россию или против?" Это структура, созданная телевизионной картинкой. Поскольку люди всегда за свою страну, то такой патриотизм становится надрывным, выдуманным, истерическим, отчаянным.
Еще очень многое зависит от формулировки вопросов, конечно: если бы людей спрашивали, как они ощущают перспективы – а социологи эти вопросы тоже задают, – то многие бы сказали: в ближайшем будущем будет хуже. Ну и что, зато у нас есть человек, вокруг которого мы сплотились! Это ощущение виртуальной сплоченности стоит в глазах нынешнего общественного мнения дороже, чем рациональное осознание действительности. Действительность делается хуже, а в виртуальном пространстве мы крепчаем.
Опрос: "За что вы любите Владимира Путина?"
– Вы говорите о заметном расхождении между виртуальной реальностью и экономической действительностью, при этом рассматриваете проблему исключительно в социальной, а не в общественно-политической плоскости. Многие политологи говорят: изменить ситуацию в стране может только социальное недовольство, но никак не недовольство политическое. Почему политика для подавляющего большинства российского населения оказалась фактически исключена из жизни?
Общество не может влиять на формирование элитных групп и на свою политическую судьбу. Свою судьбу общество передоверило политическому лидеру
– Это результат 15-летней терпеливой работы. Владимир Путин не зря начал свое правление с удушения, аккуратного и последовательного, независимого телевидения. Теперь все средства массовой коммуникации, по существу, находятся под контролем одной пропагандистской концепции. Это была ключевая задача Владимира Путина, и в ее решении он оказывался прав: люди видят мир таким, каким им его показывают по телевизору. Телевидение показывает этот мир вот таким: Путин – титан, который защищает российские интересы, но политика сама по себе вызывает у общества отвращение и презрение. Сколь высок рейтинг Путина – столь же низок рейтинг политических партий, в которые население все меньше верит, низок рейтинг парламентаризма и вообще всех политических институтов. Люди воспринимают политиков как клоунов или как людей, которые решают свои частные проблемы за казенный счет. А Владимир Путин остается как бы вне политики, или можно сказать вот так: реальной политикой занимается только президент России, который лучше всех все знает и лучше всех все понимает. Реальная электоральная политика, когда народ как-то может влиять на формирование элитных групп, уничтожена – и это тоже в интересах путинской номенклатуры. Это очень печально, потому что по сути дела означает: общество не может влиять на формирование элитных групп и на свою политическую судьбу. Свою судьбу общество передоверило политическому лидеру. Это элемент путинской политической, экономической, социальной и прочей модели России, заимствованный из Советского Союза.
– Часто говорят о том, что стихия Путина – ситуативная политика, что он хороший тактик, но плохой стратег. Вы говорите об итогах общественно-политического развития России на протяжении 15 лет. Получается так, что путинская стратегия выстраивается сама собой от одного тактического решения к другому?
– Если считать стратегией систему приоритетов, ориентированную на сохранение власти в руках одной и той же группировки, то да, ее можно считать успешно реализованной. Но на самом деле политическая стратегия понимается рационально мыслящими людьми несколько иначе. Россия должна занимать все большую роль в мировой экономике? Да, должна. Россия должна быть более влиятельной страной? Да, должна. А на самом деле мы видим, что Россия – это региональная держава с экономикой чуть меньше, чем в Испании! Вместо уважаемой и сильной страны, влияние которой основано на положительном примере экономического роста и социального обеспечения граждан, нам рассказывают про политическое влияние России, измеряемое военным потенциалом! Это опять же советская система, когда казалось, что мы очень сильны, потому что нас все очень боятся.
Когда цены на нефть начинают ползти вниз, центр тяжести переносится в виртуальное пространство, в котором огненосный Владимир Путин волшебным мечом поражает врагов то там, то сям
Тактически мы видим целый набор решений, которые позволяют сохранить власть в руках одной корпорации: искусственное снижение значения оппозиции, отрицание значения выборов, формирование заранее предсказуемых систем подсчета голосов. Это приводит к превращению Россию в большую Чечню, где рейтинг доверия Владимира Путина, зафиксированный избирательной комиссией республики Чечня, составил на выборах 2012 года 99,8 процента. Всем, кто еще не утратил способность мыслить, понятно, что это рейтинг нарисованный, но он зафиксирован с помощью системы политического контроля, которую обеспечил господин Кадыров. Такая схема работает, пока в Чечне есть деньги, которые поступают из российского бюджета. А в российский бюджет деньги поступают за счет доходов от торговли нефтью. Когда цены на нефть начинают ползти вниз, вся эта система оказывается экономически несостоятельной, и, соответственно, центр тяжести переносится в виртуальное пространство, в котором огненосный Владимир Путин волшебным мечом поражает врагов то там, то сям.
Хотя, если вынуть голову из телевизора, то очевидно: Путин потерпел тактическое поражение на Украине, которая развернулась к Европе и никогда не была так далека от России, как в путинскую эпоху; Путин потерял Приднестровье, которое находится в экономической и транспортной блокаде; Путин получил Крым, содержать который становится все накладнее. В реальной жизни мы видим целую череду довольно очевидных провалов, которые замещаются виртуальными победами. Если это стратегия – то очень плохая стратегия, потому что она ведет к превращению России в расширенный филиал Северной Кореи, а в перспективе – к государственному крушению, – считает московский политический аналитик Дмитрий Орешкин.