Возвращение президента

Сегодня, 25 ноября, в Екатеринбурге в присутствии Владимира Путина и Дмитрия Медведева открывается Президентский центр Бориса Ельцина ("Ельцин-центр") – музейно-образовательный комплекс, посвященный политическому наследию первого президента России и современной истории страны.

В музейной экспозиции документы, фотографии и другие экспонаты, связанные с жизнью и политической карьерой первого президента России. Семь основных залов музея связаны с переломными событиями современной отечественной истории: попытка путча 1991 года, экономическая реформа 1992-го, драматические события октября 1993-го, война в Чечне и так далее. В только что отстроенный архитектурный комплекс "Ельцин-центра" входят образовательный, детский и туристический центры, художественная галерея. Центр ведет широкую просветительскую и образовательную деятельность: занимается поддержкой русского языка и литературы за границей, проводит международные конкурсы пианистов, театральные фестивали, участвует в акциях увековечивания памяти жертв политических репрессий. Подробнее о задачах и идеологии своей организации в интервью Радио Свобода рассказывает исполнительный директор Президентского центра имени Бориса Ельцина Александр Дроздов.

– "Ельцин-центр" – попытка создать абсолютно новое по своей сути культурно-просветительское учреждение, главная задача которого состоит в том, чтобы донести до любого интересующегося историю российских 90-х годов. Ядром екатеринбургского Центра является музей или, точнее говоря, экспозиция, посвященная событиям последнего десятилетия минувшего столетия. Но к этому событию мы подходим через довольно глубокий пласт российской истории; вряд ли посетитель, особенно не слишком подготовленный, без этого сможет понять, что же такое были для России 1990-е годы. Мы очень кратко, в формате 9-минутного видеофильма обратились к истории России - начиная с Великого Новгорода и завершая началом XX века. Потом посетители по "линии времени" проходят от Первой мировой войны, через революцию и Гражданскую войну в 1920-е и 1930-е годы, во Вторую мировую войну, и потом, наконец, попадают в позднесоветское время. Наш проект – попытка показать исторического лидера, историческую фигуру гигантского масштаба на фоне большой истории.

Рядом с этим в нашем пространстве будет разворачиваться довольно разветвленный образовательный блок, проекты которого адресованы прежде всего молодежи. В технопарке, в детском университете с несколькими классами, где будут вести работы по естественным наукам, в лектории, в конференц-зале мы ждем детей дошкольного возраста, школьников, студентов. Собственно говоря, в этом и заключается наша просветительская миссия: это не только и не столько музей первого президента России, музей эпохи, но, прежде всего, – открытая, развернутая на город культурно-просветительская площадка.

– В какой степени вы учитывали опыт работы подобных президентских центров в зарубежных странах, скажем, в США? Для России ведь это первый такой опыт.

– Естественно, учитывали. В частности, внимательно ознакомились с тем, как работают в США так называемые президентские библиотеки, их задачи созвучны по смыслу тому, что сформулировано в России 68-м федеральным законом от 2008 года. Это центры сохранения исторического наследия президентов, завершивших свои полномочия главы государства. Что касается американского опыта, то он, конечно, очень прагматичен и технологичен, он не то чтобы даже простой, а прямолинейный. Мне кажется, мы решаем значительно более сложные задачи. Поскольку мы – первый подобный центр в стране, то взяли на себя ответственность рассказать об истории реформ в России вообще.

​– Ну вот молодой человек – первокурсник университета, скажем, ничего не знающий по своему личному опыту, кроме путинской России, – приходит в ваш центр, осматривает экспозицию, посвященную современной истории отечества. Кто такой Борис Ельцин в трактовке вашего центра: человек, который подарил России демократию, развалил Советский Союз, ограбил и "распустил" Россию, начал чеченскую войну?

– Музей начисто лишен комплиментарности. Мы не навязываем нашу точку зрения. Конечно, посетитель может прочесть нашу концепцию, но она, в том числе, преследует и вполне конкретную цель – развеять туман довольно грязных мифов, которые окружают фигуру Ельцина и вообще 90-е годы. Собственно, этому посвящается вся экспозиция, в том числе и рассказы о распаде Советского Союза, о чеченской войне и о многом другом, что предъявляют Борису Николаевичу многие его потомки, считающие его деятельность негативной. Для нас Ельцин – человек, который оседлал волну большой истории и сумел понять свое время. Это человек, который всего добился сам. Естественно, на него работала историческая и политическая конъюнктура, но Ельцин как-то умудрился ухватить самую суть происходящих в стране процессов. Я имею в виду прежде всего то, что он, в отличие от Михаила Горбачева, понял исчерпанность советской модели, отбросил сантименты и перестал лавировать между молодыми и геронтократами в партийном руководстве, между здоровыми и нездоровыми общественными силами, обратившись напрямую к избирателям. Если говорить о его главной заслуге... Вот вы сказали, что он "подарил" стране демократию, но я бы использовал другое слово: Ельцин начал учить, обучать сограждан демократии.

​– Одним из главных, если не главным гостем на открытии Центра будет президент России Владимир Путин, формальный наследник Ельцина и человек, без разрешения которого, очевидно, ваш Центр не смог бы появиться. В каком качестве вы ждете Путина на свой праздник? Как наследника идей Бориса Ельцина? Как человека, которому была фактически в режиме ручного управления передана власть? Или как человека, который предал идеи Ельцина?

– Сказать, что без решения Владимира Путина "Ельцин-центр" не появился бы – преувеличение. Да, проект закона разрабатывался еще в тот период, когда Путин был президентом России (он оканчивал второй срок на посту главы государства). Закон был подписан президентом Медведевым практически через несколько дней после вступления в должность. Этот закон заинтересовал, как мне кажется, высшее руководство страны прежде всего тем, что в нем довольно твердо зафиксирован принцип преемственности. Именно как преемника Бориса Ельцина мы хотели бы видеть на открытии центра нынешнего президента России.

– Свердловская область – родные места Бориса Ельцина, он руководил областью в советское время. Несколько лет назад в Екатеринбурге установлен большой памятник Ельцину работы Георгия Франгуляна. Вскоре монумент осквернили, пришлось ремонтировать, ставить охрану. В какой обстановке вам работается в Екатеринбурге, по продвижению ельцинских идей?

– Мне кажется, что в последнее время (скажем так, за последний год, когда мы, по сути, вышли на финишную прямую с реализацией проекта) в городе, наконец, поняли, что мы являемся его органической частью, что мы не какие-то заезжие московские гости. Да, есть, безусловно, реакции со знаком минус. Но именно ради того, чтобы человек, который говорит о том, что Ельцин развалил Советский Союз, хоть что-то начал понимать в истории собственной страны, мы и затеяли все это дело. Мы не претендуем на то, чтобы в одночасье стать властителями дум. Мы просто открыты для того, чтобы в каждом посетителе центра, наконец, началась внутренняя работа, которая называется осмыслением того, что произошло с нами и с нашей страной. Мне кажется, российское общество в этом сегодня нуждается, как никогда, – в формировании чувства историзма, преемственности, готовности принять свершившееся как факт и сделать из него выводы.

– В стране дают разные оценки России периода Бориса Ельцина и путинской России. Я произвольно выберу две полярные: "ельцинская Россия – символ либеральных реформ", "путинская Россия – символ поражения гражданских свобод". В этом контексте как вы оцениваете факт открытия вашего Центра? Это подтверждение противоречивости российской истории – из наследника президента получилось то, что получилось? Или это все же подтверждение того, что Россия способна двигаться вперед?

– Я не сомневаюсь в том, что Россия способна двигаться вперед. Кстати, именно так говорил первый президент (и это стало нашим девизом): "Россия будет двигаться только вперед и никогда не вернется в прошлое". Впрочем, как показывает опыт российской истории, развитие не обязательно означает прямое движение вверх. Надо набраться терпения. И, как мне кажется, неплохо бы каждому россиянину извлечь из личного опыта Бориса Ельцина лучший способ это сделать, – рассказал в интервью Радио Свобода исполнительный директор Президентского центра имени Бориса Ельцина Александр Дроздов.

Имя Бориса Ельцина не слишком популярно в общественном мнении. К этому приложил руку и политик, которого Ельцин в последний день 1999 года назначил своим преемником. Социологи отмечают рост популярности Владимира Путина в России – его действия последних двух лет на посту главы государства одобряют почти 90 процентов жителей страны. Двух президентов России противопоставляют и их противники, и их сторонники. Это справедливо в том, что касается отношения к институту выборов, свободе прессы, независимости судов и другим демократическим институциям. Но между Путиным и Ельциным есть и немало общего – это опора на политические и олигархические кланы, номенклатуру и спецслужбы. В этом смысле Владимир Путин – закономерный выбор и последовательный преемник "позднего" Бориса Ельцина, считает историк, социолог, директор аналитического Центра Юрия Левады Лев Гудков:

– И у Ельцина в момент его наивысшей популярности – перед путчем и сразу после путча – был примерно такой же рейтинг, как сегодня у Путина. Массовые иллюзии, надежды на лучшее создали Ельцину ореол такого лидера, и население охотно передало свою ответственность за положение дел президента. Поскольку ситуация в России была не такой, как сегодня, то довольно быстро после начала реформ и резкого ухудшения жизни популярность президента и власти вообще начала падать. К 1994-1995 годам действия президента одобряли и поддерживали где-то от 2 до 5 процентов россиян. Волна иллюзий перешла на следующую фигуру потенциального авторитарного лидера. Перед этим был кто-то еще: Борис Немцов, Григорий Явлинский, потом Александр Руцкой, Александр Лебедь – но относительно их были кратковременные подъемы интереса, далее ожидания неизменно шли вниз.

Разочарование Ельциным понятно – оно было связано с нереализованными ожиданиями чуда. В России массовое сознание отличается патернализмом: лидер должен был не просто вывести страну из коммунистического прошлого и изменить структуру власти, но немедленно повысить общий уровень благосостояния, что в тех условиях просто невозможно было сделать. Но структура ожиданий и сам выбор в качестве лидера именно Ельцина, в общем, указывали на то, насколько неразвито наше общество, насколько сильны ожидания "отеческой" власти. Ведь даже демократическая оппозиция выбрала бывшего секретаря обкома в качестве своего предводителя, а не, скажем, морального авторитета, как это было в Чехии с Гавелом, или фигуру, стоявшую вне коммунистической, системы, как в Польше. Ну а раз так, то дальше включилась логика реконструкции номенклатуры, связей и номенклатурных отношений.

– После ухода Ельцина и от власти, и из жизни, отношение к нему не стабилизировалось, популярность продолжает падать. Нынешняя власть на это работала – косвенно или прямо?

– Безусловно. Потому что при отсутствии нормальных, характерных для правового государства механизмов передачи власти самым важным способом легитимации, то есть оправдания своего прихода к власти, становится критика предшественника. Это устойчивый механизм, так Хрущев разоблачал Сталина, Брежнев – Хрущева, Горбачев – Брежнева, а Ельцин – Горбачева. То же самое делал и Путин, который создал миф о "лихих 90-х". Мощная система пропаганды работала на дискредитацию Ельцина и всей его политики, возвышая Путина и оправдывая его приход к власти. "Лихие 90-е" – это, в общем, идеологический миф, потому что именно при Ельцине в России была создана институциональная система, которая позволила хоть в какой-то части провести рыночные реформы, а также выдержать глубокий кризис 1998 года, обеспечить все-таки основу для последующего подъема экономики и уровня жизни. Тут дело не только, конечно, в нефтяном "золотом дожде", но и в том, что все-таки какие-то изменения произошли в самой структуре экономики.

Путин, конечно, очень многое свернул из того, что сделал Ельцин, и фактически дал обратный ход, противоположный курс тому, что делал Ельцин. Это ликвидация разделения властей, упразднение независимости судов, отмена свободы прессы. И, в общем, при всей критике и всех оговорках, при Ельцине были конкурентные выборы, работал механизм смены власти и, соответственно, контроля над властью, что полностью ликвидировано при Путине. Мы имеем дело не просто с усилением авторитарного режима, но и с превращением его в имитацию советского тоталитаризма.

– "Ельцин-Центр" основан по указу Дмитрия Медведева о создании в России центров наследия президентов. Каким бы ни было это наследие в случае с Ельциным, в массовом сознании и образовании (преподавании истории, например) ему отвели немного места. Какова миссия екатеринбургского центра и в чьих интересах он действует?

– Поскольку к его возникновению причастны разные люди, то и разные мотивы, я думаю, тут проявляются. С одной стороны, явное совершенно желание сохранить и проанализировать вклад Ельцина , то, что он сделал, осмыслить, как-то задокументировать – это хорошо и полезно. С другой стороны, для власти, для демонстрации ею своей легитимности важно иметь и такой фасад демократической преемственности. Поэтому такой центр, как перо на шляпе, будет украшением, а его функциональная роль не будет значительной. В-третьих, таким образом могут быть отклонены упреки в том, что в России насаждается единомыслие. Такую же роль играет, например, конкурс на создание памятника репрессированным на московском проспекте Сахарова или еще какие-то подобные жесты, которые, скорее всего, имеют характер именно отдельных жестов, а серьезного влияния иметь не будут.

– В России власть сменяется редко, но при этом популярны рассуждения о преемниках. Путина считают преемником Ельцина, потому что тот его сам и назначил. Можно ли всерьез говорить о преемственности Путина от Ельцина – не в каком-то возвышенном или хронологическом смысле, а в том, что Путин во многом действует во власти теми же методами, что и Ельцин?

– Если посмотреть на логику правления Ельцина, вполне прослеживается мотив опоры на спецслужбы. Как только начались реформы и Ельцин начал терять массовую поддержку, перед ним встал выбор, на кого опираться: на партию демократического выбора, на силы демократической направленности или на так называемые силовые структуры. Но было понятно, что демократы на тот момент теряли поддержку, поскольку так всегда бывает в ситуации перехода – реформаторы оказываются "врагами" в глазах общественного мнения, особенно консервативной его части, становятся виновниками и инициаторами снижения уровня жизни. Силовые структуры, в отличие от демократических институтов, в ситуации такого выбора обеспечивали Ельцину защиту и возможность сохранения власти. И он сделал через какое-то время выбор в пользу усиления авторитарных институтов. А дальше была сделана ставка на консервативные силы, на остатки номенклатуры. Не Путин, так кто-то другой из представителей спецслужб поднялся бы наверх, а уж затем подчинил бы себе страну. В этом смысле само появление личности Путина – некоторая случайность, но логика восстановления жесткой репрессивной системы понятна и очевидна. Чистая технология, с чего начинать: с передела собственности и установления контроля над финансово-промышленными группировками, с введения цензуры, мобилизации общества через начало войны в Чечне, давления на суд, подчинение суда администрации президента. Такой выбор был сделан именно Ельциным в поздние годы его правления, а Путин просто продолжал такую политику. Это не его личная интенция, это логика действий спецслужб, тайной политической полиции, которая контролирует и финансовые потоки, и общественную жизнь, и политическую жизнь, и административное управление в регионах, и многое другое.

– Среди критиков режима Путина распространен тезис о том, что Путин держится за власть благодаря своему клану. То есть у Владимира Путина просто нет альтернативы, иначе его якобы сдаст группа "друзей", которые сейчас его окружают и вместе с ним "пилят" Россию. То же говорили, кстати, про клан Ельцина в последние месяцы его пребывания на президентстве. Но вот Ельцин и его клан безболезненно вышли из публичной политики. Это произошло благодаря Путину, поскольку он не разорвал "охранную грамоту"? Или все разговоры о силе кланов в России – просто любимый национальный штамп конспирологии? Может быть, люди любят говорить об этом, потому что так легче многое объяснить?

– Дело не только в кланах, хотя, безусловно, такого рода группировки сыграли очень важную роль в реставрации квазисоветской системы. Дело в институтах, которые не трансформированы. Потому что изменения, реформы в России шли крайне неравномерно. Быстрее всего и наиболее существенно изменения касались тех областей, которые не были связаны со структурами власти. Это экономика, технологии, массовое потребление, массовая культура. А сама вертикальная структура власти, не контролируемая обществом, и те институты, на которые эта власть опиралась, не были реформированы. Прежде всего, политическая полиция, действующая вне правовых рамок и именно поэтому получающая статус особой, чрезвычайной полиции, зависимый суд в сочетании, конечно, с устранением политической конкуренции и системы образования – эти институциональные сферы практически не подлежали изменению. Я бы в этой связи говорил об элитных структурах, как они формируются. Но это только часть системы управления или господства, и без институтов, на которые эта элита опирается, никаких существенных влияний не было бы.

Если уж говорить о нереализованном первоначальном плане Ельцина – что не было сделано, или было только начато, или проведено крайне непоследовательно и нерешительно, – то понятно, что номенклатура как принцип организации власти не была ликвидирована. Не была проведена люстрация, что очень важно для такого рода изменений (как мы видим на опыте других стран, бывших соцстран), не была дана правовая оценка коммунистическому прошлому как преступной государственной системе, не проводилась кадровая политика, обеспечившая разрыв связки, образующей основу тоталитарной системы сращения партии и государства. Я не думаю, что это должно быть серьезным упреком в адрес Ельцина. Скорее, это некоторое объяснение: не было в его окружении авторитетных групп, которые понимали бы необходимость такого рода работы. Основная идея ельцинских реформ – некий экономический детерминизм: давайте запустим рыночные механизмы, а рынок сам приведет к демократизации, к изменению системы права, судебной системы, политической системы и всего остального. Тогда не было понимания, сколь сильно сама природа тоталитаризма укоренена в массовом сознании, в структуре общества. Это не осознается до сих пор. Оснований надеяться на скорые изменения, я думаю, нет. Мне кажется, что становится все сложнее изменить систему. Во всяком случае, пока не будут осознаны эти проблемы, пока речь пойдет не только о том, как победить на выборах, а о гораздо более глубоких изменениях, о необходимости более глубоких изменений, – считает социолог Лев Гудков.

Президентский центр Бориса Ельцина действует под патронатом руководителя администрации нынешнего главы государства Сергея Иванова. В попечительском совете центра – имена и теперешних важных чиновников вроде Сергея Шойгу и Игоря Холманских, и деятелей культуры вроде Галины Волчек и Михаила Швыдкого, и ярких политических персонажей 1990-х годов вроде Александра Волошина и Анатолия Чубайса. В работе центра участвуют вдова первого президента Наина Ельцина, его дочь Татьяна Юмашева, его зять Валентин Юмашев. Владимир Путин, как утверждают знатоки кремлевской кухни, известен, помимо прочего, тем, что держит олнажды данное в кулуарных переговорах слово. "Ельцин-центр" с его многочисленными полезными благотворительными и образовательными проектами, с современным комплексом зданий в Екатеринбурге, с белокаменным памятником Борису Николаевичу – та крупица влияния на общественные процессы, которая была обещана и в результате оставлена семье и окружению первого президента "группой преемника" на самом излете "лихих 90-х годов".

Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"