Московский менеджер Ирина Яценко пришла в движение "За смену власти" около полугода назад. С тех пор, наряду с другими активистами, Яценко регулярно выходит с одиночными пикетами на Манежную площадь в Москве. 9 января во время акции ее задержали с плакатом "Избавьтесь от страха и обретите свободу". В тот же день был задержан активист Марк Гальперин. Ирина Яценко считает, что задержание обоих произошло в результате спланированной провокации, которую подготовили участники прокремлевских организаций. В конце января активистку признали виновной в нарушении порядка проведения пикета (ст. 20.2 КОАП) и приговорили к административному штрафу в размере 10 тысяч рублей.
Еще несколько подобных административных дел – и Ирину Яценко может ждать уже уголовное преследование по статье 212.1 ("Неоднократное нарушение порядка проведения публичных акций"), по которой первым в России в декабре 2015 года был осужден активист Ильдар Дадин. Он получил три года колонии.
Мы идем к какой-то страшной катастрофе. Это может кончиться хуже, чем в Украине
Многие активисты и правозащитники называют эту статью "неконституционной" и считают, что ее используют в репрессивных целях: на смену "Болотному делу", по которому в СИЗО и колонии отправили участников массовой демонстрации, пришла уголовная ответственность уже за одиночные пикеты. Правозащитная организация Amnesty International назвала осуждение Ильдара Дадина по статье 212.1 "шокирующей и циничной атакой на свободу самовыражения".
В интервью Радио Свобода Ирина Яценко рассказала о том, что побудило ее выйти на уличные акции протеста, опасается ли она уголовного дела по статье 212.1 и что может принести в Россию перемены:
– Когда меня задержали 9 января и вручили повестку в суд, я уже понимала, что дело будет заказное. Обвинения по статье 20.2 КОАП подразумевают участие как минимум двух человек в пикете. Вторым задержанным человеком, помимо меня, был Марк Гальперин. Я понимала, что это под него копают. Мой защитник Олег Дмитриевич Безниско сразу объяснил, что дело, скорее всего, будет проиграно, как бы ни доказывали, какие бы аргументы ни приводили, никакие свидетели не будут допущены в суд, никакие материалы привлечены не будут. Вердикт будет однозначно "виновна", вопрос только в штрафе. Мне присудили минимальную сумму, 10 тысяч, хотя бы на этом спасибо. Люди, которых задерживали по этим статьям, мне хором говорят не платить штраф. Правозащитники говорят, что лучше оплачивать. Понимая, что, скорее всего, это будет не последнее мое судебное заседание по этой статье, потому что прекращать пикетирования я не буду, я понимаю, что могу быть задержана не только как участник пикетирования, но в том числе и как организатор, тогда суммы штрафов будут намного больше. Платить у меня желания нет, потому что я не чувствую себя виноватой. Это политическая заказная статья, статьями Конституции не запрещено участвовать в одиночном пикетировании, мы не нарушаем никакой закон. И, не чувствуя своей вины, люди не хотят платить штрафы. Я еще не решила, буду ли я его платить.
Ирина Яценко после акции 9 января:
– Вы сказали, что не исключаете, что будут еще штрафы. Вы не опасаетесь, что можете стать обвиняемой уже по уголовной статье 212.1? И что вы вообще думаете об этой статье?
С экранов телевизоров нам говорят, что Россия – это Европа, а по сути, у нас репрессивные меры в отношении людей, которые имеют собственное мнение
– Раньше я особенно не задумывалась над этим и не опасалась. Но сейчас я почитала, что это за статья такая. Кто-то говорит, что по ней возбуждают дело, если больше 3-4 задержаний и судов. В Уголовном кодексе я нашла информацию о том, что больше двух нарушений административной статьи 20.2 – уже 212-я статья. Теоретически у меня уже было два задержания, по одному из них был составлен протокол, а по второму мне повезло, и удалось уйти без протокола. Я смогла передать плакат, с которым я стояла в одиночном пикете, и в участок меня привезли уже без него. Полиции по факту не за что было составлять на меня протокол. Если это считать вторым задержанием, то еще одно задержание – и это уголовная статья. Перспектива очень тревожная. Я в протестном движении не так давно, не больше полугода. Я даже не могу себе представить, чтобы пойти этапом в колонию. Естественно, это пугает. Но я понимаю, что вполне вероятно, так и будет. У нас уже есть один осужденный по этой статье – Ильдар Дадин, но у меня есть слабенькая надежда на то, что все-таки наше правительство, наши правозащитники каким-то образом достучатся, может быть, какие-то международные организации вложат в голову наших правителей мысль, что они перегибают палку. Сажать человека за то, что он вышел с плакатиком, постоял, выразил свое протестное отношение к действиям властей, которые на текущий момент нами управляют, – это чересчур. С экранов телевизоров нам говорят, что Россия – это Европа, что мы такие все из себя демократические, а по сути, у нас репрессивные меры в отношении людей, которые имеют собственное мнение, отличное от мнения тех, кто состоит во власти.
Подспудный страх, который гнетет нас постоянно, как липкий пот, приклеился везде
Четыре человека ходят сейчас под этой статьей, двое из них бежали на Украину – Владимир Ионов и Ирина Калмыкова. Следующим мучеником может стать Марк Гальперин. Марк – человек, который не будет скрываться, он точно так же, как Ильдар Дадин, возьмет на себя этот крест. Подобные перспективы в своем отношении я воспринимаю, конечно, со страхом. С одной стороны, я понимаю, что я ничего не нарушаю, и я спокойно могу эмигрировать. Мне все говорят: будь осторожна, не ходи на эти акции! Но я не могу этого не делать. Сбежать из страны в тот момент, когда на меня заведут уголовное дело, теоретически возможно, но я сама боюсь этой мысли. Я просто такой человек, я, наверное, тоже пойду на эту жертву. Я не хочу быть в чьих-то глазах мучеником, но хочу быть примером. Потому что мы не можем дать гарантии того, что мы, не жертвуя ничем, например, своей свободой, не добьемся перемен в стране. Это самое главное, что нужно понимать людям, которые выходят против произвола, против коррупции, против беспредела властей.
– Вы сказали, что вы в протесте совсем недавно, полгода. Чем вы занимались до этого и сейчас чем занимаетесь, помимо протестов? И что именно вас побудило выйти?
– Помимо протестов – семья, дом, работа. Я обычный менеджер в обычной консалтинговой фирме. Что меня отличает от других? Возможно, просто обостренное чувство справедливости. Есть какие-то моменты, когда ты смотришь какую-то информацию в интернете, видишь что-то по телевизору и понимаешь, что что-то здесь не то. Вроде как у нас все так красиво по телевизору рассказывают, так здорово, а почему в жизни у нас все происходит так непонятно? Когда сталкиваешься с полицией на улице, читаешь статьи, как арестовывают многодетную мать за бредовые абсолютно вещи, понимаешь, что прогнило что-то в датском королевстве. Я и до этого, в принципе, не молчала, но мой протест был, скорее, в интернете: лайки, репосты каких-то статей в надежде на то, что знакомые прочитают ту или иную статью и тоже задумаются. Но, к сожалению, ничего не происходило. Может быть, нас очень сильно подкосил украинский Майдан, после него заглохла протестная активность в России. Нормальные люди, в том числе и я, которые не принимают насилия, перестали выходить на улицы, высказывать свое протестное мнение.
Это такая тьма в голове, вечный вопрос: а кто, если не Путин?
Что меня сподвигло выйти – это выборы в Костроме. Я все лето внимательно следила за мероприятиями, которые проводила оппозиция в Новосибирске, в Костроме. В день выборов я пришла в ФБК в качестве волонтера, потому что я поняла, что Кострома проиграет. Это было четкое осознание. Дело было даже не в том, что будут какие-то фальсификации очередные выборов, а просто стало понятно, что люди не готовы голосовать против "Единой России", против Путина. Это такая тьма в голове, вечный вопрос: а кто, если не Путин? Таких людей много, их очень много! Когда я была волонтером в день выборов в ФБК, там проводили опросы: людей спрашивали, за кого они голосовали. Люди боялись даже говорить, за кого они голосуют! Для меня это дикая ситуация. Я почему-то не боюсь сказать, что я голосовала против "Единой России", а люди боятся. Этот подспудный страх, который гнетет нас постоянно, как липкий пот, приклеился везде. Я, честно говоря, начала бояться этого страха. Сколько же мы, не нарушая никаких законов, будем бояться смотреть в глаза полицейскому, который ведет себя неправильно? Почему мы должны их бояться? Они наемные работники, они должны защищать законы! А нам нужно повышать уровень образованности людей, нужно доносить до людей, чтобы они перестали бояться, чтобы понимали, что они не одни в своих мыслях, что протест – не обязательно насилие. Так дальше продолжаться в стране не может, потому что мы идем к какой-то страшной катастрофе. Не дай бог пророчествовать, но это может кончиться хуже, чем в Украине, а мне бы этого очень не хотелось. Я люблю свою родину и хочу, чтобы все было хорошо в моей стране. Честно скажу, я не вижу никаких перспектив на текущий момент, потому что люди очень напуганы, но прекратить протестовать тоже не могу, потому что я уже устала бояться этого страха. Мне хочется жить в свободной, хорошей, нормальной стране!
– Испытываете ли вы какие-то надежды на изменения к лучшему, например, в связи с грядущими выборами в Госдуму в сентябре?
– Абсолютно не испытываю! Я очень много об этом думала, с друзьями разговаривала на эту тему. Я буду работать как волонтер, помогать людям, которые будут баллотироваться от Партии прогресса, от Демократической коалиции, от ПАРНАСа, но перспектив я не вижу. Здесь нужно четко понимать, что у власти у нас находятся не просто политики, а преступники! Работать с преступниками в правовом пространстве невозможно, они будут держаться за власть до конца. Те законы, которые сейчас принимаются, в частности, о выборах, в отношении наблюдателей, ведут к тому, что власть берет все больший контроль за выборами. И перспективы, которые открываются при этом для фальсификаций, просто безграничны. Как я понимаю, в сентябре 2016 года будет грандиозная афера, а не выборы, поэтому я на них не очень рассчитываю. На революцию я бы тоже не стала рассчитывать, потому что нет в России сейчас протестных настроений, как было в 2011–12 годах. Люди напуганы, люди зомбированы, их порадовали, может быть, только Крымом. Имеет также значение раскол в российском обществе на "Крымнаш" и "Крым не наш”. По этому вопросу даже лидеры оппозиции расколоты, что уж говорить о том, чтобы вывести людей на площади, чтобы единой толпой выступить против власти.
– На что тогда рассчитывать?
– Единственное, в чем я вижу перспективу для изменений в стране, – это протесты в регионах. Что ни говори, в Москве экономическое давление еще не особо чувствуется, здесь еще есть работа, многих сокращают, урезают зарплаты, но при этом еще можно найти работу. А регионы страдают от экономической ситуации в стране очень существенно. Но протесты в регионах могут привести к расколу страны, чего бы мне тоже не хотелось. Я не знаю, что можно в этой ситуации сделать, но точно ее не исправить выборами или революцией. Я пытаюсь делать то, что могу. Как говорится, делай что должно, и будь что будет. Я хочу, чтобы моя страна была свободна, и я очень надеюсь, что так и будет, – заключает Ирина Яценко.