В третьей части специального проекта, посвященного 30-й годовщине катастрофы на Чернобыльской АЭС, Радио Свобода рассказывает о первых героических, хотя зачастую и ошибочных усилиях по ликвидации последствий аварии, в сущности, не завершенной и сегодня.
ВЕРНУТЬСЯ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ ПРОЕКТА "СРОК ПОЛУРАСПАДА"
Предыдущая часть: Расследование
Следующая часть: Атомный джинн
Я спросила: "Как ты себя чувствуешь?", он сказал: "Плохо". Я ему сказала, чтобы он срочно шел в медпункт, но он ответил, что не может
Жена одного из погибших от лучевой болезни сотрудников станции Эльвира Ситникова говорила на суде: "Для нас станция была не только местом работы, но и нашей гордостью. Когда это случилось, ночью прозвучал звонок. Муж сказал, что произошла серьезная авария, и уехал на работу. Я была спокойна, так как думала, что это обычный разбор аварии. В 10:30 утра я ему позвонила, спросила: "Скоро ли ты приедешь?" Он сказал, что нескоро. Я спросила: "Как ты себя чувствуешь?", он сказал: "Плохо". Я ему сказала, чтобы он срочно шел в медпункт, но он ответил, что не может. Тогда в медпункт позвонила я сама. Уже в 6-й клинике Толя рассказал, что жертвы ребят были не напрасны. Они спасли Украину точно, а может быть, и половину Европы. Он никого ни в чем не винил. Я тоже никого не виню".
Ликвидация последствий Чернобыльской аварии, в сущности, не завершенная и сегодня, – самая трагическая глава этой истории. В работе по тушению пожара, засыпке разрушенного реактора, дезактивации окружающей территории, строительстве защитного саркофага и эвакуации населения участвовало несколько сотен тысяч человек, в основном военнослужащих Советской армии.
Неповоротливая идеологическая, технологическая и управленческая машина Советского Союза натолкнулась на явление принципиально нового масштаба
"На самом деле на первых этапах негативную роль играло то, что люди, которые должны были принимать решения, не могли поверить в колоссальный масштаб аварии, даже видя, что произошло, – говорит Сергей Мирный. – Мне рассказывали, что на третий день, когда уже было понятно, что реактора нет, один из высокопоставленных чиновников бодро докладывал куда-то наверх, что Чернобыльский четвертый энергоблок будет через три месяца опять подключен к электросети. Понимаете, неповоротливая идеологическая, технологическая и управленческая машина Советского Союза натолкнулась на явление принципиально нового масштаба".
Главная сложность первых дней после катастрофы: никто толком не понимал, какие процессы продолжаются в разрушенном реакторе и чем они угрожают. Основных опасений было два. Во-первых, что остатки расплавленного топлива и активной зоны вызовут своего рода ядерный взрыв. Во-вторых, что радиоактивная лава проплавит себе дорогу через несколько подземных этажей подреакторной зоны и попадет в подземные грунтовые воды. Оба варианта означали, что объем радиоактивных выбросов вырастет на порядок. Оценить вероятность каждого наверняка не мог никто. Как стало ясно позже, опасения были напрасными, но тогда, тридцать лет назад, нужно было срочно действовать.
Нас не поймут, если мы ничего не будем делать
Физик Валентин Федуленко, сотрудник Института атомной энергии и участник одной из первых рабочих групп по ликвидации последствий Чернобыльской аварии, вспоминал совещание, проходившее на станции 28 апреля. Обсуждался вопрос предотвращения развития цепных реакций в реакторной шахте. К тому моменту уже было принято решение забрасывать ее с вертолетов смесью песка (для прекращения горения графита), борной кислоты (для остановки ядерной реакции) и свинцовых чушек (для снижения температуры графита). Академик Валерий Легасов объяснил собравшимся, что идею со смесью подслушали по шведскому радио и утвердили высокой государственной комиссией. Присутствовавшие на встрече физики приводили доводы, что такие действия бесполезны, но решение осталось неизменным. Встреча закончилась фразой Легасова: "Нас не поймут, если мы ничего не будем делать".
По-видимому, масштаб аварии и тяжелейший груз ответственности влияли на принимаемые решения – в конечном итоге малоэффективные, но стоившие здоровья и жизни множеству людей. Так, для борьбы с гипотетической опасностью проплавления фундамента и попадания радиации в грунтовые воды было решено построить под 4-м блоком гигантский бетонный щит. В интервью 2006 года Михаил Горбачев, кажется, не без гордости, вспоминал, что для этой работы были вызваны шахтеры из Донбасса и Тулы, которые прорыли под реактор длинный туннель и установили там гигантскую плиту толщиной в 2,5 метра. "В результате решения труднейшей инженерной задачи и мужества шахтеров, работавших в тяжелейших условиях высоких радиационных полей, поврежденный реактор был надежно изолирован от подземных вод", – говорил Горбачев.
Гипотетическое проплавление основания реактора ядерным топливом и его попадание в почву иронически называют "китайским синдромом": американские ядерщики еще в 60-е годы шутили, что может дойти до того, что ядерная лава прожжет насквозь земной шар и окажется в Китае. Вероятность "китайского синдрома" всегда оценивали крайне низко, но после Чернобыльской аварии решили, что именно это сейчас и произойдет – и, по выражению Легасова, "раскаленный кристалл активной зоны" дойдет до водоносных слоев почвы, проплавив по дороге 3 метра металлоконструкций, почти 4 метра железобетона и 32 метра грунта. Высказывалось даже мнение, что "кристалл" способен уйти вглубь на 3 километра (хоть и не в Китай). За полтора месяца героическими усилиями шахтеров под блоком была построена защитная плита с датчиками измерения температуры и охлаждающим трубопроводом. Она так и не понадобилась, охлаждение ни разу не включали. Как стало ясно позже, расплав в действительности ничего не прожег: лава свободно стекала в подземные помещения реактора по трубам, часть ее попала в воду системы локализации аварий и быстро охладилась, превратившись в подобие пемзы, другая часть остыла сама. Расплавленные во время аварии остатки активной зоны довольно быстро превратились в застывшие на стенах и конструкциях подреакторной зоны потоки. Самый крупный сталактит из лавы – ее еще называют кориум – даже получил по внешнему сходству собственное имя: "слоновья нога".
Забрасывание шахты реактора смесью песка, бора и свинца, по-видимому, тоже оказалось напрасным. Константин Чечеров, в момент аварии старший научный сотрудник Института атомной энергии имени Курчатова, в своих воспоминаниях утверждает: смесь только поднимала радиоактивную пыль, заставляя ликвидаторов вновь очищать только что дезактивированные участки, при этом практически не попадая в шахту. Зато тяжелые свинцовые чушки проломили крышу центрального зала соседнего 3-го энергоблока.
В конце концов Адамов махнул рукой – с этими роботами все было ясно. Но свою дозу-то он получил
Еще одна яркая история из воспоминаний Чечерова касается знаменитого дистанционно управляемого робота, попавшего во многие фотохроники ликвидации. Чечеров утверждает, что робота привезли на ЧАЭС из Ленинграда по настоянию Евгения Адамова, одного из руководителей работ по ликвидации и будущего главы Росатома. Аппарат, похожий на небольшой луноход, только с бульдозерным совком впереди, должен был расчищать помещения 4-го блока от остатков графита, управляли им с безопасного расстояния через кабели и монитор сами создатели. Чечеров вспоминает, что робот, проехав несколько метров, наткнулся на вставленную в люк доску и упал набок. "Ой, он упал", – заметил оператор. Адамов, наблюдавший за экспериментом, молча встал, прошел в радиоактивное помещение и поставил машину на колеса. "Ой, он встал!" – сказал не отрывавшийся ни на секунду от монитора оператор. Робот снова двинулся вперед, наткнулся на ту же доску и снова упал. Евгений Адамов вновь поднял его. "В конце концов Адамов махнул рукой – с этими роботами все было ясно. Но свою дозу-то он получил", – вспоминал Чечеров.
В июле 1986 года вокруг разрушенного 4-го блока начали строить бетонное укрытие – его неофициально прозвали "саркофаг". На это потребовалось 206 дней, 400 тысяч кубометров бетонной смеси (это примерно 8тысяч полностью загруженных вагонов) и 90 тысяч строителей. С завершением саркофага срочные работы по ликвидации последствий Чернобыльской аварии были закончены. Со временем ЧАЭС была полностью остановлена, а сегодня над 4-м энергоблоком возводится новая защитная конструкция – "Саркофаг". Но последствия произошедшего 30 лет назад, к сожалению, не ликвидированы полностью и сейчас.
Следующая часть: Атомный джинн