Картина Карла Брюллова "Христос во гробе" решением суда будет конфискована у граждан Германии Александра и Ирины Певзнер, которые привезли ее на экспертизу в Русский музей.
Карл Брюллов написал "Христа во гробе" для домовой часовни графа Адлерберга, генерал-губернатора Финляндии, который после убийства Александра II уехал в Германию, увезя с собой и полотно Брюллова. Живущий в Германии коллекционер Александр Певзнер со своей супругой Ириной купил его за 100 тысяч евро в 2002 году – достаточно скромная сумма для картины размером 2х1,5 м. Как пояснил сам Александр Певзнер, цена была обусловлена тем, что на картине не стояло подписи: "Там было много покупателей, но все боялись, никто не верил, что это Брюллов, а я рискнул. Я так оформил договор, что он вступал в силу только в случае, если авторство Брюллова признает Государственный русский музей. Другие этого не сделали", – рассказывает Певзнер.
По словам коллекционера, атрибутировать шедевр можно было только в Русском музее: "Картина является так называемым транспарантом, она написана на тонком холсте для рассмотрения на просвет – ее должны были подсвечивать сзади: ставить перед окном или перед свечами. У нее нет аналогов, потому что от этого свечного освещения транспаранты рассыпались, до нашего времени дошли единицы, – объясняет Александр Певзнер. – На экспертизе обычно проводится сравнение внутренней структуры живописного слоя, например, делается рентген, и на нем видно, как художник выстраивал изображение. Эта картина написана очень тонким слоем краски, и такие методы исследования, как рентген, непригодны. На Западе очень мало картин Брюллова, в Германии вообще нет ни одной, а в Русском музее около ста полотен. Поэтому надежно атрибутировать ее в Европе было практически невозможно". По словам Певзнера, Русский музей сразу проявил желание приобрести "Христа" за 400 тысяч долларов, но только Министерство культуры денег не давало, у музея их не было, да и сам коллекционер продавать картину не собирался. "Музей на меня давил, уговаривал, предложил мне даже сделать выставку к 300-летию Санкт-Петербурга для привлечения спонсоров. Я отказался", – говорит Певзнер.
Заступники в погонах
В результате в дело вмешалась ФСБ – против коллекционера завели дело о контрабанде культурных ценностей. По версии следствия, Александр Певзнер договорился с неустановленным лицом по имени Сергей, что тот поможет ему ввезти картину без уплаты пошлин, заплатив взятку сотрудникам таможенного поста "Светогорск" в Выборгском районе Ленинградской области. Загвоздка в том, что он и так не должен был их платить, потому что оформлял картину на временный ввоз, намереваясь после экспертизы увезти ее назад. "Следователи сначала сказали, что у меня вообще нет декларации, и на основании этого возбудили уголовное дело, – вспоминает Александр Певзнер. – Они пришли ко мне, и я им выдал декларацию. Сотрудник ФСБ прямо при мне позвонил куда-то и сказал, что у меня документы в полном порядке. Потом меня обвинили в недостоверном декларировании – мол, я при временном ввозе не указал авторство Брюллова, хотя этого по закону делать и не нужно. А потом это дело приостановили на восемь лет".
Я им был и не нужен. Им была нужна картина, они ее получили
Певзнера поначалу вызывали на допросы, но не взяли с него подписки о невыезде, позволили покинуть Россию и даже не объявили в розыск – ситуация неслыханная для тяжких преступлений. "Да я им был и не нужен, – уверен коллекционер. – Им была нужна картина, они ее получили". С 2003 по 2011 год Певзнер пытался добиться правды, жалуясь на незаконные действия следствия: всего состоялось до 30 судов. Картина все это время находилась в Русском музее. Коллекционер отказывается называть суммы, затраченные на адвокатов, но говорит, что они весьма значительны, ни о каком возмещении расходов со стороны РФ речи, разумеется, не идет.
В 2010-2011 годах сначала Дзержинский районный суд, а затем Санкт-Петербургский городской суд дважды признали необоснованным отказ следователя прекратить дело и выдать картину, но полотно, тем не менее, не возвращали, более того, следователь попытался реанимировать дело, взяв показания у сотрудников Выборгской таможни. "Они якобы сами пришли в ФСБ через восемь лет после ввоза картины и дали показания против себя и против меня", – говорит Александр Певзнер. Перед ФСБ стояла непростая задача: с одной стороны, нужно было доказать нарушения при ввозе Брюллова, с другой – вывести из-под ответственности сотрудников таможни, которые де-факто сознались в получении взятки и соучастии в контрабанде. "ФСБ написала, что эти таможенники совершили ряд преступлений типа халатности, сроки давности по которым истекли. Их дела выделили в отдельное производство и отправили в Следственный комитет. Чтобы не подставить их, СК написал, что я им подал декларацию, в которой якобы отсутствовало указание о культурной ценности. При этом саму декларацию СК получил от ФСБ, там прямо было написано, что я ввожу культурную ценность, и дано ее описание, фотографии", – говорит Александр Певзнер. Впрочем, в суд дело передавать не спешили, по словам коллекционера, – потому что оно бы там непременно развалилось: показания сотрудников таможни противоречили таможенному кодексу. "У них был единственный выход – передать дело в суд, когда истекут сроки давности, чтобы избежать рассмотрения по существу. Так они и сделали".
В конце 2013 года Выборгский городской суд закрыл дело в отношении Александра Певзнера за истечением сроков, однако, постановил конфисковать картину Брюллова как орудие преступления, несмотря на то, что само преступление не было доказано, как не было и приговора в отношении мнимого контрабандиста. Как объяснил адвокат Певзнера Максим Крупский, в решении о конфискации суд сослался на прецедент 1998 года – решение Президиума Верховного суда по делу некоего Петренко: тогда предмет контрабанды был признан орудием преступления и конфискован. Однако 16 лет назад в России действовала другая норма права, опиравшаяся на пленум ВС СССР 1978 года, требовавший конфискации предметов контрабанды у осужденных, к тому же Петренко, в отличие от Певзнера, был осужден. С тех пор многое изменилось. В 2004 году Конституционный суд РФ постановил, что предметы контрабанды автоматически не считаются орудием преступления, а в 2008-м в статью УК 104.1 о конфискации имущества были внесены изменения, которые предписывали возвращать предметы контрабанды законным владельцам, конфискация разрешалась, лишь когда такие владельцы не были установлены. "По сути, суд сослался на нормы закона, которые давно не действуют, нарушив тем самым все возможные принципы права. Впрочем, независимо от того, в каком значении рассматривать картину – в качестве орудия преступления или нет, конфисковав ее, суд фактически наказал Александра Певзнера в отсутствие приговора, нарушив принцип презумпции невиновности", – говорит Максим Крупский.
По словам адвоката, решение Выборгского суда в части конфискации было настолько неправомерным, что в 2013 году апелляционная коллегия Ленинградского областного суда отменила его, постановив вернуть картину владельцу. Прокуратура, однако, не сдавалась и в 2015 году обжаловала это решение в Президиуме ЛОС, хотя на тот момент дело даже не должны были принять к рассмотрению – истек положенный законом год для ухудшения положения фигуранта прекращенного дела. Президиум ЛОС тоже встал на сторону коллекционера и отклонил представление прокуратуры. Радоваться, впрочем, было рано – из-за проволочек с разрешением Минкульта на вывоз Брюллов оставался в Русском музее, а прокуратура тем временем обжаловала решение Президиума ЛОС в Верховном суде.
Брюллов остается
Это колоссальный удар по имиджу России. Раньше отнимали бизнес, а теперь у частных граждан отбирают предметы искусства
На заседании ВС представитель прокуратуры Круглова не выступала в прениях, коротко согласившись с представлением своего руководства. Адвокат Максим Крупский же выглядел уверенно: помимо многочисленных процессуальных нарушений, допущенных прокуратурой, все говорило о правоте стороны защиты: его клиент не был признан виновным в контрабанде, значит, картина была ввезена законно. Впрочем, даже если бы он и был признан контрабандистом, все равно по закону картина должна была быть возвращена ему и его супруге Ирине Певзнер – второй владелице полотна, которая вообще не упоминается в уголовном деле. "Доводы прокуратуры о том, что картина представляет значительную культурную ценность и потому особенно важна для России, и вовсе не имеют отношения к делу, – говорит Максим Крупский. – Конечно, она представляет культурную ценность, но это не значит, что на этом основании ее можно отобрать".
Коллегия ВС, тем не менее, отменила постановления апелляционной коллегии ЛОС и Президиума ЛОС, оставив в силе решение Выборгского городского суда о конфискации. "Это колоссальный удар по имиджу России, – говорит Александр Певзнер. – Раньше отнимали бизнес, а теперь у частных граждан отбирают предметы искусства, это, по моему мнению, рейдерский захват! Правовых оснований никаких для этого нет! Судьи не могут не понимать, что они нарушают закон!" По словам коллекционера, он собирается подавать иски в Европейский суд по правам человека с жалобой на нарушение прав собственности и в Конституционный суд РФ.