Бывший посол РМ в США, директор IDIS «Viitorul» Игорь Мунтяну – о 25 годах независимости Республики Молдова
Свободная Европа: Г-н Мунтяну, практически во всех интервью по случаю 25-летия Республики Молдова красной нитью проходит мысль о том, что от провозглашения независимости до ее реального достижения – путь долгий. Но люди все-таки хотят знать, что же произошло за эти четверть века. Каковы наиболее значимые достижения – и наиболее прискорбные провалы?
Игорь Мунтяну: Это довольно сложная задача. Не так просто поставить точный диагноз, когда сам являешься частью организма, который трансформируется – или который по инерции движется в определенном направлении. В зависимости от субъективного восприятия, мы выбираем определенные сегменты реальности, которые нам нравятся, или которые мы осознаем.
Одни говорят, что мы не слишком далеко продвинулись на этом пути, и это отчасти верно. Другие говорят, что мы создали модель «витринной» демократии – с псевдодемократическими институтами, – и это тоже верно.
В обществе ощущается сильное недовольство тем, что планы и надежды, которые связывались с Декларацией о независимости, не были целиком реализованы. Повод для такого утверждения довольно мрачный: цели Декларации о независимости были искажены и подменены.
Свободная Европа: Сознательно? Или случайно?
Игорь Мунтяну: Сознательно. Начну с того, что произошло в 1994 году с приходом к власти аграриев и социалистов. С точки зрения демократического процесса, в Молдове это был настоящий государственный переворот.
Фундаментальное изменение посыла Декларации о независимости, а также целей демократического движения, после 1989-91 гг. происходило на фоне корпоративных интересов частных групп советских агрономов и советской номенклатуры. Они объединились для того, чтобы на этой волне прийти к власти.
С 1994 года ситуация начала деградировать, темпы нашего сближения с европейской цивилизацией и европейским сообществом замедлились, по сравнению с теми, кто был рядом с нами в той же лодке, – я имею в виду страны Балтии.
Многие скажут, что не стоит нас сравнивать с прибалтийскими государствами, потому что у них было так, а у нас иначе... Если судить по уровню образования, то нас, скорее, можно было бы сравнивать с Таджикистаном или Узбекистаном, а не с Прибалтикой. Это и так, и не совсем так. Ведь, с другой стороны, наша культурная модель все-таки ближе к Прибалтике. И существовала естественная общность между элитами прибалтийских государств и элитами в Кишиневе. Но в 1994 году мы проиграли, потому что кто-то, некий «стрелочник Вася» изменил направление движения. А после этого последовали многие другие потрясения и удары – вдобавок к тем синякам и ушибам, которые уже получила Республики Молдова.
Свободная Европа: Итак, первый пункт – профанация идеалов в 1994 году. А те, у кого отняли эти идеалы, они-то хоть это осознали?
Игорь Мунтяну: По моему мнению, одна из самых больших неприятностей, которые случились с Республикой Молдова, связана с неудачной приватизацией, превращением коллективной собственности в частную. Модель приватизации за боны («ваучеризация»), которая использовалась в Молдова, хоть и проводилась под социал-демократическими лозунгами, на самом деле была лишь способом обогащения номенклатурных элит.
Посмотрите на тех, кто сегодня бьет себя кулаком в грудь, строя из себя великих предпринимателей – имен называть не буду – все они разбогатели за счет трастовых фондов, которые появились на руинах квазиприватизации. Этими обстоятельствами воспользовались подозрительные группы с очень крепкими связями в среде советской номенклатуры и в спецслужбах.
Другая очень большая неудача связана с приднестровским конфликтом. Если бы мы объявили левобережье Днестра, где целых пять месяцев длился конфликт с участием группы советских войск, оккупированной территорией, то сегодня была бы совсем иная ситуация. Такой шаг дал бы возможность использовать все международные инструменты для окончательного вывода российских войск с территории Республики Молдова. Это позволило бы не соглашаться с участием России в миротворческой миссии – и отклонить ее роль как посредника в переговорном процессе. Это многое бы изменило. Мы бы не лишились тех около 40% промышленного потенциала страны, и Кишиневу не пришлось бы вести переговоры с лидерами тираспольского режима.
В 1990 году Игорь Смирнов посещал курсы румынского языка
Свободная Европа: Вы наверняка помните, что на начальном этапе конфликта тираспольские лидеры добивались только особого статуса – и парламент им в этом отказал. А если бы наши законодатели согласились?
Игорь Мунтяну: Это всего лишь один из возможных сценариев, не более. Не стоит забывать, что Объединенный совет трудовых коллективов (ОСТК) был создан не местными элитами, а по решению председателя Верховного совета СССР Лукьянова. И допуск к складам 14-й армии, для быстрого вооружения приднестровских формирований, также предоставил не Тирасполь.
Свободная Европа: То есть, в любом случае, мы оказались бы там, где оказались…
Игорь Мунтяну: Правильно. В 1990 году Игорь Смирнов посещал курсы румынского языка. Следовательно, со стороны промышленных элит был какой-то настрой, готовность адаптироваться к реалиям. Но достаточно было военизированным подразделениям получить доступ к оружейным складам, и от всей их готовности не обострять отношения с конституционными властями не осталось и следа.
А мы как поступили? Мы согласились с присутствием России, согласились на ее роль посредника и миротворца, даже не попытавшись занять четкую – гибкую, но категоричную – позицию в отношении милитаризации приднестровского региона.
Сейчас очень сложно листать страницы истории. Но, к сожалению, мы допустили непростительные ошибки, смертельные для дальнейшего переговорного процесса. Если говорить по правде, то, что последовало, и переговорами нельзя называть: это просто был поэтапный отход Кишинева – и неуклонное наступление Тирасполя.
Свободная Европа: Здесь мне бы хотелось немного раскрыть скобки. Если трудно смотреть назад, представить себе конечную точку довольно легко. Как вы считаете, если бы Кремль последовал плану Лукьянова, то каким был бы финал? Полное отделение Приднестровья?
Игорь Мунтяну: Нет. План Российской Федерации в отношении Кишинева состоит в том, чтобы использовать угрозу отделения Приднестровья в качестве инструмента давления на внешнюю и внутреннюю политику Республики Молдова.
Это гвоздь, вбитый в сердце хрупкой молдавской демократии. И элиты пошли на эту сделку. На мощную стратегическую политику со стороны Российской Федерации молдавская сторона реагировала крайне анемично, без стратегий и без целей.
Потому что для того, чтобы завоевать сердца и души жителей Левобережья, нужно работать по-другому, по гибридной стратегии, которая не имеет ничего общего с официальным форматом переговоров. Отсюда и утверждения, что мы несчастны из-за Приднестровья…
Нет. Мы – общество, объединение независимых граждан – несчастны потому, что не все идет гладко именно в нашем «датском королевстве». И это наше «королевство» крайне нефункциональное, хрупкое и расколотое.
Свободная Европа: Вы говорите о «датском королевстве»… Неужели действительно все настолько прогнило?
Игорь Мунтяну: Думаю, нет нужды убеждать вас в этом. У вас есть все основания для того, чтобы по дороге на работу размышлять – а нужна ли вся эта возня, все эти усилия... Уверяю вас, половина населения страны думает так же – стоит ли себя особо утруждать, живя в столь хрупком и раздробленном государстве.
Свободная Европа: Половина уже уехала, сделав свой выбор.
Игорь Мунтяну: Они решились, тем более, что и выбора особого не было: либо пополнить эти прогнившие механизмы, которые не отвечают социальным потребностям, либо…
Свободная Европа: Давайте пройдемся далее по списку.
Игорь Мунтяну: Думаю, еще один оглушительный провал Республики Молдова состоит в том, что государство игнорирует социальные потребности населения. Мы уже говорили о приватизации, но приватизация – лишь одно из проявлений болезни.
Социальные потребности наша власть игнорировала с самого начала, но особенно – с 1994-95 гг., когда начались первые потоки массовой эмиграции из Молдовы. Люди уезжали не затем, чтобы открывать Америку или путешествовать по миру, их гнала за границу нужда. Они уезжали в поисках работы, которой дома для них не нашлось.
У нас ведь не было серьезных инвестиций, за исключением 1998-99 гг., когда был заключен договор с Union Fenosa
Первыми опустели села, так как сельское хозяйство разрушилось. Семьи, которым осталось по 70 соток вокруг дома, на которых можно выращивать разве что кукурузу, вынуждены были уезжать, чтобы выжить. И это было разумное решение, потому что подавляющее большинство населения не могло рассчитывать ни на какую помощь со стороны государства.
Бюрократия и разбогатевшая номенклатура, первый и второй эшелоны власти – они думали не о политике, а о законах, которые защищали бы их статус и возможность наживаться еще больше в условиях монополизированного рынка. У нас ведь не было серьезных инвестиций, за исключением 1998-99 гг., когда был заключен договор с Union Fenosa.
Что касается других направлений – то Moldtelecom не был приватизирован, он так и остался вотчиной чьих-то сомнительных групповых интересов. Винзаводы отошли российским патронам. И государство оказалось не в состоянии реагировать гибко, эффективно и дальновидно, оказалось не в состоянии прогнозировать последствия, которые может вызвать кризис власти.
Свободная Европа: Но, может быть, и сами люди оказались не очень бойкими?
Игорь Мунтяну: Безусловно. Многие после 1991 года зациклились на символах независимости, позабыв о том, что и сами они должны что-то делать в условиях экономики нового типа, открытого рынка и новых рисков.
…Следующим огромным провалом для государственности Республики Молдова было отстранение интеллигенции от власти, от процесса принятия решений. Потому что какое уже имеет значение, что когда-то Ватаману, Лари и Виеру представляли золотое ядро этнокультурного сообщества, которое требовало права на независимость?
Это было движение национальных чувств нации, – а в конечном итоге все они оказались выдавленными из системы после госпереворота аграриев и социалистов в 1993-1994 гг. Сегодня мы о них вспоминаем разве что на каких-то фестивалях или книжных выставках.
Социалисты и аграрии прибрали к рукам все средства и все ресурсы государства, они решали все вопросы, связанные с вектором развития страны, решали, о чем следует говорить с Западом, насколько можно продвинуться в сторону Запада – и сколько еще балансировать между Россией и Западом.
Снегур, Лучинский, Воронин – все они представляли политическую номенклатуру, с незначительными вариациями
Помните знаменитую фразу Лучинского о том, что мы должны быть ласковым теленком, который двух маток сосет?.. Такое примитивное, устаревшее и даже абсурдное понимание роли политических элит в государстве – самое убедительное доказательство огромного разрыва между менталитетом в странах Балтии и Республикой Молдова.
Мы стали жертвами провальной модели переходного периода. И не потому, что в стране не было достойных людей, а потому, что происходила отрицательная селекция элит, сформировавшихся при советском строе. Снегур, Лучинский, Воронин – все они представляли политическую номенклатуру, с незначительными вариациями, но все – одинаково хваткие, с жадностью готовые приватизировать государственные должности и выжигать пространство вокруг себя.
Свободная Европа: Но ведь нигде в СССР во время переходного периода не обошлось без «номенклатурщиков».
Игорь Мунтяну: Арнольд Рюйтель – достойный лидер...
Свободная Европа: Опять вы уводите нас в Прибалтику.
Игорь Мунтяну: Он прекрасно знал, когда лучше промолчать, а когда надо говорить. Он выдвигал свою кандидатуру на первых президентских выборах в Эстонии, достойно проиграл Леннарту-Георгу Мери, затем стал его преемником на этом посту – люди ему верили. И он не стал сопротивляться пути Эстонии на Запад.
А наши советские номенклатурщики пугали народ Румынией, говоря, что с этой страной не нужны тесные контакты... Им легче было ездить в Москву, чтобы, спекулируя на антирумынской волне, получать доверие в определенных кругах. Нет необходимости напоминать о теснейших связях Лучинского и руководителей секретных служб России. Обо многом нам еще предстоит узнать, но привитые тогда идеология и номенклатурные интересы оказались крайне живучими.
Как бы ни старался Марк Евгеньевич Ткачук перекладывать вину на проевропейскую власть, которая сформировалась после 2009-2010 гг., все же маргинальные составляющие данной олигархической группы появились во времена Воронина, были заквашены на прокремлевской, пророссийской идеологии, на интересах отдельных олигархических групп.
Свободная Европа: Как вы считаете, Республика Молдова – бесперспективное государство, или у нее еще есть шансы?
Игорь Мунтяну: Шансы есть, пока граждане о них говорят и верят в возможность восстановления государства. Не думаю, что сейчас подавляющее большинство граждан могут с легкостью отказаться от своего гражданства. Это очень важно, и это надо помнить, когда мы жонглируем разными предположениями насчет того, куда идти: направо, налево, на Восток или на Запад.
Как бы ни старался Марк Евгеньевич Ткачук перекладывать вину на проевропейскую власть, все же маргинальные составляющие данной олигархической группы появились во времена Воронина
Но также ясно, что Республика Молдова разлагается день ото дня, и этот процесс не остановить, пока мы не найдем действенного лекарства. Диагноз действительно тревожный, и не только для граждан, – для всего международного сообщества. А после диагноза должно последовать лечение. Мы еще до лечения не дошли, мы еще на том этапе, когда «врачи» стоят у изголовья «пациента» и думают, надо ли его спасать, или же надежды нет.
Свободная Европа: Неужели люди во власти не понимают, что происходит? Или они просто хотят дать «позитивную установку», пытаясь убедить в том, что обязательства перед внешними партнерами выполнены на 90%, что все хорошо, все стабильно, а будет еще лучше?..
Игорь Мунтяну: Они считают нас, граждан страны, дураками, – потому что у нас нет тех ресурсов, к которым они имеют допуск. И они считают, что так будет всегда. Хочется верить, что это продлится не слишком долго, что нам удастся найти «лекарство», необходимое политическому режиму, политической системе и всему обществу.
