Два месяца проведет под арестом активист из Рыбницы Геннадий Чорба — приднестровская администрация обвинила его в экстремизме. Главные темы предстоящей встречи Игоря Додона и Вадима Красносельского. Планирование нового учебного года — в каком формате школы возобновят работу, и что думают специалисты о дистанционном обучении? Что хотели бы изменить жители левого берега Днестра в системе здравоохранения региона?
Свободная Европа: Как обычно начнем программу с обзора новостей и главных событий минувшей недели.
Тираспольский суд продлил на два месяца арест активиста Геннадия Чорбы, власти региона обвиняют его в экстремизме. Чорба был среди участников стихийного протеста в Рыбнице 2 июля, местные жители устроили акцию у моста через Днестр против аннулирования приднестровскими властями разрешений на выезд из региона под предлогом карантина. Это возмутило людей, которые работают или ездят на лечение на правый берег Днестра. Геннадию Чорбе по статье об экстремизме грозит до 5 лет тюрьмы. В последнее время он вел активную деятельность в социальных сетях, критиковал действующую в регионе администрацию.
Спикер приднестровского парламента Александр Коршунов озабочен экономической ситуацией в регионе, он обратился к России за гуманитарной и технической помощью. В телефонном разговоре с главой фракции Единой России в Госдуме Сергеем Неверовым он попросил перечислить Тирасполю пенсионные надбавки — в размере 8 долларов в месяц каждому пенсионеру, — в этом году денег на эти цели не поступило. Россия обычно не выделяет Приднестровью гуманитарную помощь напрямую, но косвенно подпитывает регион — Тирасполь ничего не платит за потреблённый природный газ, пенсионеры получают российские надбавки к пенсиям, и поддерживает предприятия, которые пополняют бюджет региона.
Президент Игорь Додон уверяет, что Тирасполь сократил количество контрольно-пропускных пунктов, установленных ранее под предлогом борьбы с ковид-19. На своей странице в фейсбуке Додон рассказал, что в телефонном разговоре с приднестровским лидером Вадимом Красносельским выяснил, что изначально был установлен 31 пост, после отмены чрезвычайного положения количество КПП сократилось до 16. Бюро по реинтеграции Республики Молдова не раз заявляло, что Тирасполь установил 37 постов. Игорь Додон и Вадим Красносельский договорились о встрече, которая состоится в ближайшее время.
Вице-премьер по реинтеграции Кристина Лесник говорит, что посты, установленные Приднестровьем, нельзя считать санитарными — так их называет Тирасполь, поскольку на этих КПП стоят пограничники, и они наделены полномочиями контролировать и блокировать передвижение людей. Речь об этом шла на встрече Кристины Лесник с представителем Европейского союза в переговорном формате 5+2 Ричардом Тиббелсом. Лесник поблагодарила ЕС за помощь медикаментами и защитными средствами, и за обеспечение размещения медработников из приднестровского региона, которые работают на правом берегу Днестра и не могут ездить регулярно домой, поскольку там их ждет карантин.
На прошлой неделе в России прошли крупные акции протеста. В Хабаровске практически неделю люди выходят на улицы, в субботу протестовали десятки тысяч жителей города — они требуют освободить губернатора Хабаровского края Сергея Фургала из московского СИЗО. Его задержали 9 июля в Хабаровске и отправили в Москву, где суд арестовал на два месяца. Его обвиняют в организации убийств предпринимателей 15 лет назад. Он все обвинения отрицает.
В Москве свыше ста человек были задержаны во время протестной акции, участники собирали подписи против официальных результатов голосования по поправкам в российскую Конституцию. Подобная акция состоялась и в Санкт-Петербурге, там очередь желающих поставить свою подпись против поправок растянулась на два километра. Новый текст Конституции был предложен президентским законопроектом в январе и принят Госдумой с поправками 11 марта. Голосование по поправкам проходило с 25 июня до 1 июля. По данным ЦИК, их поддержали 77,92 % избирателей, против выступили - 21,27 %. Среди самых обсуждаемых изменений в Конституции - "обнуление" президентских сроков, что позволит Путину избраться президентом до 2036 года.
В Беларуси предвыборные штабы оппонентов президента Александра Лукашенко объединят усилия на предстоящих выборах главы государства. Соответствующие решения приняли представители незарегистрированных центризбиркомом кандидатов Виктора Бабарико и Валерия Цепкало и зарегистрированного кандидата Светланы Тихановской.
Оппозиционеры призвали граждан принять участие в голосовании 9 августа. В случае победы Тихановской на выборах, оппозиция, планирует освободить всех политзаключённых и провести повторные выборы. Нынешняя избирательная кампания в Беларуси сопровождается массовыми акциями противников Лукашенко и разгонами их участников. Задержаны с начала протестов около 700 человек.
Это был обзор событий минувшей недели, больше информации — на нашем сайте — europalibera.org
***
Свободная Европа: По решению тираспольского суда, гражданский активист Геннадий Чорба проведет под арестом ближайшие два месяца. Чорба — бывший функционер в команде экс-главы региона Евгения Шевчука, бежавшего из Приднестровья после утраты власти. Геннадия Чорбу арестовали 3 июля по обвинению в организации протеста в Рыбнице против аннулирования приднестровской администрацией разрешений на выезд из региона. Пропуска нужны жителям левобережья, чтобы пересечь административную линию и поехать на работу или лечение на правый берег Днестра — в соседний город Резину или другие населенные пункты, подведомственные Кишиневу. Чорба вел с митинга видеотрансляции в фейсбуке, в том числе и со встречи протестующих с главой местной милиции, на следующий день его арестовали, посчитав организатором митинга. 12 июля ему предъявили обвинение в экстремизме, эта статья предусматривает лишение свободы сроком до пяти лет. В последние годы Геннадий Чорба был заметным активистом и критиком действующей в регионе власти, особенно в социальных сетях — там он администрировал несколько групп.
Во время карантина администрация региона, по российской модели, одобрила Стратегию по борьбе с экстремизмом ближайшие шесть лет. Дело Чорбы стало третьим, открытым по этой статье, и первым случаем, когда приднестровским силовикам удалось обвиняемого задержать.
Чуть раньше обвинение в экстремизме прозвучало в адрес 22-летней Ларисы Калик — она автор книги о приднестровской армии, в которой 12 молодых людей, бывших солдат-срочников, рассказывают о своем травматичном опыте службы. Книжку можно почитать на русском языке на сайте transnistrianarmy.com.
Второй случай обвинения в экстремизме связан с депутатом городского совета Тирасполя Александром Самонием — он член приднестровской Партии коммунистов, оппозиционной нынешней власти. Местные силовики обвиняют его в «анонимных» публикациях в фейсбуке, которые якобы призывали к «социальной вражде и нетерпимости», «оскорбляли Вадима Красносельского» и стали угрозой, цитирую: «безопасности государства».
Как Лариса Калик, так и Александр Самоний были вынуждены покинуть приднестровский регион.
Наш корреспондент в Приднестровье Сергей Урсул сообщает, что на прошлой неделе в квартирах и домах многих родственников Александра Самония провели обыски. Изъяли компьютеры и телефоны, и более того — в поисках улик перекопали огород.
На минувшей неделе внимание вновь обратили на резонансное дело бендерского интернет-оператора Линксервис — это единственная альтернатива тираспольскому монополисту Интерднестркому. Напомню, 28 апреля у Линксервис отозвали лицензию, но в результате массовых обращений граждан, приднестровская администрация приостановила свое решение до окончания чрезвычайного положения.
На прошлой неделе ситуацию обсудили на заседании бендерского общественного совета. По словам главы совета Иосифа Гереса, в резолюции говорится, что жителей города нельзя лишать права выбора оператора интернет-услуг и содержится требование обнародовать подробности дела. Заявления общественного совета носят рекомендательный характер. Глава приднестровской службы связи Владимир Беляев в ответ заявил, что Линксервис не выполняет предъявленные требования, и поэтому не вправе оказывать услуги.
Наш тираспольский корреспондент сообщает также, что с 20 июля в регионе начнут открывать детские сады. Но пока детей смогут приводить только семьи, где работают оба родителя. Всего по три детских сада откроются в Тирасполе и Бендерах, и по одному — в других городах на левом берегу Днестра.
Также разрешат работать предприятиям общепита в закрытых помещениях, но при условии — расстояние между столами должно быть не менее полутора метров, а за столом — не более четырёх человек из одной семьи. Количество посетителей в помещении будут рассчитывать с учетом его площади — один человек на пять квадратных метров.
По решению приднестровского оперштаба, жители региона по возвращению из-за границы должны сделать тест на ковид-19 за свой счет. Стоит тест 440 местных рублей, или около 27 долларов. В случае отказа от тестирования, придется пробыть в изоляции 21 день, за соблюдением карантина ежедневно следит милиция.
И также на прошлой неделе в Тирасполе на должность главы минздрава региона назначена Кристина Албул, более двух месяцев она исполняла обязанности руководителя ведомства, ее предшественник был отправлен в отставку. Заместителем Кристины Албул назначен Евгений Тостановский, сын которого является помощником главы оперштаба Руслана Мовы.
Наши корреспонденты в Приднестровье спросили у прохожих на улицах Тирасполя и Бендер, что бы они предложили изменить в системе здравоохранения региона.
- То, что у нас нужно улучшить медицину — это однозначно. В плане работы специалистов — мы не жалуемся. В основном все грамотные, подход хороший, особенно с детьми — супруга ездит по врачам, без нареканий. И во время карантина все было закрыто, но позвонили в минздрав, все открыли, сделали. Я доволен.
- Чтобы обследование маленьких детей до 1 года, было бесплатное. Потому что вот сейчас, чтобы прививку сделать, малышке 4 месяца, надо врача глазного пройти — все это деньги, а мамам же очень тяжело, можно же это как-то и бесплатно сделать.
- В нашем регионе лучше вообще к врачам не обращаться, потому что у них нет образования. Никто не хочет повышать квалификацию, ездить в Кишинев, Москву, а здесь — что прошли в институте, то и прошли, на этой базе и работают. И в институте их так обучают... У меня был знакомый, он так и говорил: «А я хирург, мне что – я денег дам, и все, а учиться потом там резать буду». Это разве врачи? Нет! Нормальных врачей в нашем Приднестровье буквально по пальцам пересчитать можно. Опытных, хороших. Остальные — нет.
- В основном проблема в отношении: в разных поликлиниках по-разному относятся к пациентам. И цены разнятся. Очень мало рабочих кабинетов, много людей сидят в очередях.
- У меня лично были трудности с массажем ребенку. Потому что вставать в очередь, я понимаю, нехватка кадров. Ты становишься в эту очередь, и когда она, наконец, подходит, ребенку массаж уже не нужен. Нехватка специалистов именно в этой области.
- Знаете, очень обидно, когда идешь сдавать анализ крови — вот здесь я сдала его за 10 рублей, а в Бендерах за анализ крови и мочи с меня попросили 110 рублей! Вы понимаете разницу, да?! Я им ответила, что за такие деньги я даже на флюро не пойду. Я хочу к гинекологу здесь: то она в отпуске, то у нее нет времени. А в другой поликлинике — и осмотрит, и даст мне свой номер телефона, мол, звони в любое время, даже если тебе вечером станет плохо, ничего страшного — позвони. Мы жили на Шелковом в Бендерах, и была такая ситуация, когда я пришла с ребенком, а это было лето прошлого года, и спросила: есть наш педиатр? Мне ответили: нет. Я спрашиваю: а участковый? Куда отвести ребенка? Мне говорят: есть, но там такая очередь, один кабинет всего работает. Начали кричать, и после этого началось «фыркание» по отношению к моему ребенку. Я считаю, что нужно немного следить за тем, если один врач уходит в отпуск или на больничный, чтобы работали два-три, а не один кабинет, на который приходится уже 355 детей, а не 120.
- Качество здравоохранения нужно повышать, мне так кажется, чтобы кадры у нас здесь задерживались, не уходили, чтоб им здесь было комфортно жить, чтобы был соответствующий достаток.
- Что им не скажешь, они все равно делают все, что они хотят. Тут бесполезно что-то говорить. Вон, сколько групп в соцсетях разных, люди страдают, и пишут там все свои пожелания, разве кто-то из властей обращают внимание на это? Ничего не меняется из того, о чем говорят простые люди.
- Когда нам приспичит, мы все идем к врачу. А так... Чтобы доступные цены были на лекарства.
Свободная Европа: Мнения жителей Тирасполя и Бендер.
*
Свободная Европа: В приднестровских группах в социальных сетях активно обсуждают как будут учиться школьники в новом учебном году. Опыт дистанционного обучения минувшей весной оказался для многих родителей мучительным, и они категорически против этого, несмотря на эпидемиологические угрозы.
Наш тираспольский коллега Сергей Урсул поговорил об особенностях дистанционного образования со Светланой Турчак — директором центра «Развитие» — это общественная организация, которая занимается подготовкой учеников и учителей.
Светлана Турчак: Как будут учиться дети – этот вопрос волнует абсолютно всех. Дети ходят в школы и детсады. Родители водят их в эти образовательные учреждения, то есть количество увеличивается в двое. У все есть дедушки и бабушки, как минимум по одному. И все это количество людей волнуется о том, как будет строиться образовательный процесс. Плюс то количество учителей, которые в этом процессе задействованы. То есть, действительно, этот вопрос волнует очень и очень многих.
Если говорить о Приднестровье, мы считали, у нас получилось около 80 тысяч детей в возрасте от детсада до студенчества, плюс родители – еще столько же, как минимум, плюс 10 тысяч учителей – поэтому когда мы говорим про маленькое Приднестровье и 200 тысяч человек, кого это касается, это реальная цифра, о которой есть смысл говорить. Как будет идти образовательный процесс – болит у всех, но у кого-то болит больше, у кого-то меньше.
Первое — это зависит от того, с какой целью ребенок ходит в детсад и школу. Детский сад — это своеобразное «детохранилище», которое позволяет родителям ходить на работу, то есть освобождает их. Мы проводили опрос, когда только началась пандемия, среди родителей школьников и узнавали: зачем вам школа? Оказалось, что 60% родителей рассматривают и школу как «детохранилище». Почему я об этом говорю? Потому что для таких родителей школа нужна именно в традиционной форме. Они не приемлют никакие дистанционные формы просто потому, что отсутствие возможности отвести ребенка в школу связывает им руки. И им надо решать этот вопрос, а решить его нельзя, потому что кому-то надо заниматься присмотром.
Поэтому когда в соцсетях начинаются споры про форму обучения, это банально — некому остаться дома с ребенком. Почему это важно? Когда мы рассматриваем сценарии обучения детей, мы должны понимать, что есть часть родителей, для которых приемлем только один сценарий — традиционный, когда ребенок ушел в школу, и там он под присмотром других взрослых. И категория таких родителей очень большая. И они не приемлют изменения традиционного формата, они будут за это бороться и доказывать ненужность нововведений.
Свободная Европа: И это довольно большая категория родителей. Но есть и родители, которые иначе относятся к школе?
Светлана Турчак: Вторая категория родителей видит школу как возможность развития ребенка: системное мышление, системное развитие — это правильно. То есть, кроме функции «детохранилища» есть еще и функция развития. Вторая категория родителей допускает, что можно сочетать онлайн с традиционным форматом. Этот гибрид вполне возможен, учитывая объективную возможность и необходимость, что когда мы находимся в карантине и изоляции, можно и развиваться.
Свободная Европа: Такая совмещенная формула может быть применена для учеников всех возрастов?
Светлана Турчак: Тут есть нюанс, связанный с начальной школой, младшими школьниками. Речь о первоклассниках. В условиях карантина у нас была своя школа, даже второму классу сложно, но можно. Первому – никак. Почему? Ребенок, не умеющий читать и писать, он ничего не может. Мы понимаем, если до наступления второй волны заболеваемости, первоклассника нужно за лето, если не в условиях аудитории, то в парке, в теплое время года научить печатать буквы, читать эти буквы, чтобы иметь подготовленную площадку у собственного ребёнка для того, чтобы он был способен потом что-то слышать через экран. Это касается первоклассников: у нас с понедельника функционирует школа «Пиши- читай», занятия проводятся в парке. Группа из шести детей – и если этим заниматься системно, правильно педагогически организовать, то до 20 августа эти дети смогут научиться понимать систему, видеть и узнавать буквы, печатать их и складывать из них слова, чтобы потом, когда начнется нормальное обучение, а я очень надеюсь, что так и будет, ребенок вдруг может заболеть и ему нужно будет находиться дома, разумный учитель после того кошмара, который был у нас в четвертой четверти, должен понимать, что его формат позволяет, работая с детьми, которые находятся в классе, подключить и ребенка, который вдруг заболел, но находясь дома, он будет присутствовать онлайн на уроке математики, который проходит в классе.
Свободная Европа: Думаете, после пандемии такой формат обучения приживется в школах?
Светлана Турчак: Я думаю, что будущее за гибридными моделями обучения. Но учителя должны быть совершенно другого уровня, и в нашем центре они есть. Находясь в самоизоляции мы нашли хорошие, удобные инструменты. Мы пользуемся гуглклассом, там можно в гуглдоке видеть, как ребенок думает, там есть возможность общаться с ребенком без установки zoom-а. Очень удобный бесплатный инструмент, который все в себе собрал. Очень быстрая обратная связь со школьниками. Вопрос только в том, чтобы были обучены учителя.
Если учитель умеет пользоваться этими инструментами, то при необходимости он сможет умело сочетать живое занятие и подключение того ребенка, который по тем или иным причинам остался дома. Это реально. Это возможно. Мы в таком ключе планируем открывать с 1 сентября школу и адресуем ее тем родителям, которым важно развитие, а не просто «детохранилище», ведь живое общение – это нужно, это социализация, и порой она важнее.
На что бы я потратила лето? На обучение педагогов начальной школы, потому что маленькие дети оказались самыми уязвимыми. Там, где можно, нужно организовать живое общение, но при этом нужно помнить, что есть дети, которые в целях незаражения остальных и выздоровления, находятся дома, но могут присоединиться в режиме реального времени к процессу в школе, когда идет классная работа.
Мы проводили серьезный исследовательский анализ с родителями и учителями, чтобы понимать, куда двигаться, в каком направлении готовить педагогов. Мы проводили вебинары с учителями Приднестровья, были несколько и с учителями Молдовы, хочу отметить, что у педагогов присутствует активность и желание обучаться. Это очень показательный фактор. Как бы не ругали школу, есть очень высокий процент людей, которые будут меняться. Да, многим не нравится онлайн, который заставляет многие вещи перестраивать, но они меняются!
За период карантина у нас прошли повышение квалификации больше людей, чем за весь учебный год! Люди осознают ответственность за то, что они делают. Мы всегда им говорили, что основная беда четвертой четверти – учитель, не имеющий инструментов работы, оказался брошенным. И он решал этот вопрос так, как мог он его решить в тот момент. Многие решали это посредством Viber, сбрасывали школьникам номера упражнений и страницы, а школьники в ответ присылали фотографии выполненных заданий. Сейчас мы много говорим о том, что это непрофессионально. Этого нельзя делать ни по отношению к себе, ни по отношению к школьнику. Потому что если ребенок в состоянии обучаться сам, ему просто школа не нужна. Никому не нужно это доказывать, все понимают, что самое слабое звено в период начала карантина – отсутствие объяснений новой темы. И родители не простят в новой волне тех же ляпов.
Свободная Европа: Какие еще проблемы проявились в этот период?
Светлана Турчак: У нас педагоги очень любят контроль, они так им увлекаются. У нас недавно был вебинар, и был вопрос от учителя: как проверить, выучил ли ребенок стихотворение наизусть? А я в ответ спросила: а зачем? Его знание стихотворения наизусть вам зачем? Это изменит его языковые компетенции, что это изменит? Почему вы не хотите выбрать форму контроля, которая позволит вам увидеть, как ребенок думает? Как он рассуждает? Пусть он вместо стихотворения наизусть составит 100 предложений на английском языке, и вы в гуглдоке видите, какие он вставляет предлоги, и вы сразу ему будете говорить, что правильно, даже если у вас нет видеосообщения. И вы будете видеть, как он меняет эти слова и предлоги, как он думает. Вот это отправление заданий и получение выполненных заданий с последующим выставлением оценок – оно почему-то превратилось в основную функцию современной школы.
Мы не отвечаем на вопрос, зачем мы этому учим, а мы отвечаем на вопрос: как мы это будем проверять. И надо понимать, что дети ходят в школу не для того, чтобы написать контрольную работу, они ходят в школу, чтобы научиться думать. И вот мы упустили эту основную функцию – зачем ребенок ходит в школу – и теперь неважно, какая это школа, онлайн или традиционная, мне нужно посмотреть, как ребенок думает, как он рассуждает. Если я ставлю задачу научить, а не проверить, а решаю задачу научить. Если я ставлю задачу проверить, то мне достаточно Viber-а.
Свободная Европа: Как вы оцениваете весь прошедший с начала эпидемии период? Для многих он стал настоящим испытанием и стрессом, другие — увидели в нем новые возможности…
Светлана Турчак: Я сейчас скажу вещь, которую предпочитаю не говорить: мне нравится это время. Если бы карантин не сделал такой «волшебный пендель» системе, то мы бы еще очень и очень долго объясняли, что такое электронный учет успеваемости, посещаемости. Электронные дневники, электронные журналы и так далее. Обо всем этом мы говорили еще 5 лет назад, предлагали за свой счет проект по обучению учителей, нам ответили, что это нецелесообразно. И сейчас, когда я говорю о том, как мы будем делать свою школу с 1 сентября: я знаю, как это сделать хорошо. Сегодня каждая страна идет по своему сценарию. И чем лучше мы организуем помощь школе, конкретному учителю и конкретному родителю, тем продуктивнее будет процесс.
Сейчас многие говорят, что школы будут в оптоволокне – это замечательно, но мы забываем одну вещь — оптоволокно не спасет ребенка, если он находится дома, живет в селе, где только проводные телефоны, более того, учитель – тоже человек и он тоже может заболеть, поэтому у учителя дома должны быть условия. Самое обидное, что мы видели эту ошибку, когда начался карантин: в школах есть компьютеры, в школах есть интернет, но это никаким образом не помогло ни ребенку, ни учителю. И сейчас мы делаем ту же самую ошибку: да, мы оденем школу в оптоволокно, но как это решит вопрос того ребенка, который сегодня не может прийти по причине изоляции, когда он остается дома?
Мне нравится это время, мне нравится, что пошло какое-то движение в системе образования. И если сравнивать два берега – мы много работаем с Гагаузией, это русскоязычный регион, много общих тенденций, общих проблем, образование – оно старается быть вне политики — мы одинаковые. Я могу порадоваться за коллег с парового берега в том, что там директор школы более финансово самостоятелен, нежели его приднестровский коллега. У них финансирование не централизованное, а децентрализованное, то есть директор школы как хозяйственник имеет определенные средства, понятно, что они лимитированы и строго регламентированы, но он волен принимать решения, связанные с функционированием своей школы. У нас централизованная бухгалтерия для всех управлений народного образования, и это лишает некоего люфта движения самого директора учреждения. Но что касается педагогических компетенций, большой разницы не наблюдается.
Я готова поклониться учителям в пояс — многие учатся, очень многие. И когда говорят про возраст, есть опытные педагоги с солидным стажем и они учатся не менее активно. Конечно, есть проблемы села и города, достатка родителей и возможности детей пользоваться гаджетами. В любом случае, пока мы не поможем учителю, он не сможет помочь ученику.
Свободная Европа: Директор тираспольского центра «Развитие» Светлана Турчак.
*
Свободная Европа: Как прозвучало в новостях, в скором времени планируется встреча президента Молдовы Игоря Додона и приднестровского лидера Вадима Красносельского, в ходе которой стороны должны обсудить проблему 37 контрольно-пропускных постов, установленных в регионе под предлогом борьбы с эпидемией коронавируса. По мнению экспертов, это не единственная тема переговоров, поскольку Игорю Додону важно заручиться поддержкой избирателей в приднестровском регионе в надежде на выборах осенью получить второй президентский мандат. На кону — около двухсот тысяч голосов потенциальных избирателей, проживающих на левом берегу Днестра, с другой стороны, очевидно, у Красносельского будут свои условия возможных договоренностей. Об этом шла речь в беседе Валентины Урсу и Иона Ляху, эксперта по приднестровской проблематике.
Ион Ляху: Проблема контрольно-пропускных постов касается напрямую двух институтов. Первый — Объединенная контрольная комиссия, — это единственная структура, которая уполномочена следить за ситуацией в зоне безопасности, а второе ведомство подчиняется вице-премьеру по реинтеграции Кристине Лесник, у которой есть все полномочия и обязательства заниматься решением подобных проблем.
Проблема в этом случае заключается даже не в самих переговорах с Тирасполем, потому что когда администрация региона установила эти посты, было совершенно ясно, что они это сделали не только для того, чтобы предупредить распространение коронавируса и изолировать население. С помощью этих постов они еще раз обозначили границу между Республикой Молдова и приднестровским регионом.
То есть, как можно надеяться решить эту проблему путем переговоров, если левобережные структуры изначально пошли на нарушение все возможных положений миротворческой миссии и вопреки всему установили эти посты?!
Они знали, что Россия их в этом поддержит, более того, действовали они под ее руководством. Но единственное, чего они не учли, когда установили эти посты, — что терпение жителей Левобережья не бесконечно. Протесты в Рыбнице показали — «неладно что-то в датском королевстве». Но в то же время репрессивный механизм еще работает, и протесты были подавлены.
И в этой ситуации, если Додон готов встречаться с Красносельским, значит он поддерживает эти действия.
Проблема в том, что мы не знаем, что они обсуждают на самом деле. Вот состоялся телефонный разговор Додона и Красносельского, последовала встреча с российским послом, потом появилась информация, что обсуждали проблему незаконных постов. Но совершенно не верится, что в этой ситуации Красносельский и Додон обсуждают только это! И опять же — каково решение? Могут или не могут их убрать — ликвидируют или нет?
Свободная Европа: Они поговорили по телефону, теперь состоится встреча один на один, и, возможно, на этой проблеме будет сделан акцент. Но многие эксперты по приднестровской проблематике говорят, что Игорь Додон будет пытаться заручиться поддержкой приднестровских властей на президентских выборах этой осенью, если он все-таки выдвинется, будет добиваться, чтобы жители левого берега Днестра проголосовали за него. Как вы думаете, об этом может идти речь?
Ион Ляху: Я считаю, что это было первым вопросом в их телефонном разговоре, и обязательно будет главной темой встречи. У Игоря Додона других проблем нет, кроме получения второго мандата, и ради этого он прибегнет к любым средствам, не всегда конституционным и правовым.
На левом берегу Днестра живут около двухсот тысяч граждан Молдовы с правом голоса, и, конечно, они очень важны на этих выборах. Мы вновь увидим, как будет организована доставка избирателей на участки для голосования и т. д. Разумеется, об этом надо говорить, но очевидно, что Красносельский потребует себе определенных гарантий.
Свободная Европа: В каких гарантиях может быть заинтересован Красносельский?
Ион Ляху: Начиная с того, чтобы повлиять на Киев и предупредить усиление контроля на границе — до конкретных обещаний по пакету договоренностей «Берлин плюс». Красносельский завтра-послезавтра тоже начнет предвыборную борьбу, и ему нужны какие-то внятные результаты, в особенности — по проблеме уголовных дел, телефонной связи и межбанковским отношениям. Он будет стремиться, чтобы две-три проблемы из перечисленных были решены до начала его избирательной кампании.
Свободная Европа: Вроде бы по вопросам, связанным с банковским сектором, у Кишинева довольно четкая позиция…
Ион Ляху: В Кишиневе каждый день меняются и ситуация, и точки зрения. То, что межбанковские отношения должны осуществляться по правилам, в соответствии с молдавским законом и нормами, и Тирасполь с этим согласился, — это одно.
И совсем другое — то, что Красносельский будет пытаться все изменить в свою пользу, и вероятно Игорь Додон, вопреки законодательству, будет содействовать достижению целей Красносельского.
Свободная Европа: И вновь Кишинев пойдет на уступки тираспольскому режиму?
Ион Ляху: Когда на кону получение или неполучение второго мандата, то критика со стороны оппозиции или кого-то там еще не имеет никакого значения!
Свободная Европа: В целом, можно ли ждать сейчас каких-то подвижек в приднестровском урегулировании?
Ион Ляху: Нет. Последние подвижки в этом процессе были 20 марта 1998 года, когда было подписано соглашение. Выполнен единственный пункт документа: военный контингент от каждой из трех сторон сокращен до пятисот человек. Вот это было последним достижением в процессе приднестровского урегулирования, остальное всё — не достижения, а, скажем так, уступки, отдельные шаги, которые ситуативно решали какие-то проблемы, способствовали нормализации ситуации, но не способствовали урегулированию приднестровского конфликта.
Свободная Европа: России по-прежнему нужен столь многочисленный военный контингент на левом берегу Днестра?
Ион Ляху: Насколько я понимаю, укрепление военного контингента происходит скорее не количественно, а качественно. Они нашли способ обеспечить своих военных необходимым оснащением, и на них возложены определенные задачи, необязательно боевые. И с этими задачами они справляются.
Свободная Европа: Чем же они занимаются?
Ион Ляху: Исследуют. Приведу один пример. По официальным данным федерального управления по связям со СМИ Западного военного округа, в контингенте в Приднестровье работает компания, которая обеспечивает мобильную связь. Этим занимаются порядка ста человек. Такой многочисленной компании хватит на обеспечение связи для подразделения на 10 тысяч человек. Но они заявляют, что на левом берегу Днестра размещены максимум полторы тысячи военных. Максимум! Зачем им тогда целое подразделение связи?
Это значит, что, в первую очередь, у них большой объем работы с электроникой, а во-вторых, я думаю, они готовятся трансформировать Оперативную группу российских войск в более крупное подразделение.
Свободная Европа: С какой целью?
Ион Ляху: Их цели обозначены вполне конкретно, когда речь идет об отношениях России и НАТО, и в особенности — об отношении к Румынии. Деятельность направлена против НАТО и Румынии.
Свободная Европа: И каковы устремления? Куда они стремятся?
Ион Ляху: К Дунаю. Одна из целей Москвы, и это даже не скрывают, — Дунай, юг Балкан. Особые отношения с Сербией и Венгрией — всё это говорит о том, что Россия намерена постепенно восстановить свою монополию, свое доминирование в этом регионе, и одна из форм продвижения — военная.
Свободная Европа: Это был эксперт Ион Ляху в беседе с Валентиной Урсу.
