В эпицентре нынешнего газового кризиса — недавно построенный газопровод «Северный поток-2», который соединяет Россию с Германией напрямую, через Балтийское море. Десятки депутатов Европарламента уже обвинили Россию в отказе увеличить объемы газа, поставляемого в европейские страны по старым маршрутам, чтобы стимулировать использование нового трубопровода, однако, любые параллели власти Российской Федерации категорически отвергают. Как выглядит газовый кризис из Германии? В интервью Свободной Европе об этом размышляет берлинский политический аналитик Аннели Уте Габани.
Свободная Европа: После посещения Киева, Тбилиси и Бухареста министр обороны США заявил, что регион уязвим в отношении российской агрессии, и что он видел соответствующие примеры в действиях России и на востоке Украины, и в оккупации нескольких регионов Грузии, и в общей милитаризации и провокационных действиях в Черноморском бассейне. Что сегодня, по вашему мнению, происходит в Черноморском регионе?
Аннели Уте Габани: Это действительно интересно, что Соединенные Штаты впервые увязали угрозы, стоящие перед Балтийским регионом, с опасностями вокруг Черного моря. И, на мой взгляд, это очень справедливо, потому что именно там сконцентрирована вся напряженность. В настоящий момент ситуация все еще поддаётся контролю, но у меня складывается впечатление, что определенная напряженность формируется специально, и я не знаю, как решать возникающие проблемы, особенно тем, кого они напрямую касаются.
Свободная Европа: Вы считаете, что Соединенные Штаты самым серьезным образом озабочены проблемами этого региона? Потому что ряд экспертов уверены, что США сейчас куда больше внимания уделяют Азии.
Аннели Уте Габани: На первый взгляд, это действительно так, но, в то же время, министр обороны США заверил украинскую сторону, что Соединенные Штаты поддержат их, и что они имеют полное право самостоятельно определять свою внешнюю политику и политику безопасности. Вашингтон также заверяет тайваньцев, что будет их защищать, о чем раньше никогда речь не шло. Так что это — усиление внешней политики США, и, что особо интересно, не только в Азии, но и в Черноморском регионе, где действительно, как я уже говорила, очевидным образом что-то такое происходит.
С другой стороны, Путин говорит, что не только вступление Украины в НАТО, но даже усиление обороноспособности Украины, которое, по словам российского президента, уже происходит, стало бы красной линией для России. И тут мы задаемся вопросом, не создает ли дополнительных опасностей действия американцев — и не только в плане противостояния великих держав, но и в целом, в регионе?
Россия пытается отвоевывать себе все больше и больше позиций на территории Черноморского бассейна
Однако мы должны помнить о том, что в 2008 году Грузия открыто сделала выбор в пользу интеграции в Североатлантический альянс, как и Украина в то же время; и мы помним, что на саммите НАТО в Бухаресте этот вопрос был закрыт! При том, что и Германия, и, в частности, Франция выступили против позиций американцев, которые, возможно, тогда бы и согласились продвигать интеграцию этих двух государств в НАТО.
А еще мы помним, что произошло после — война в регионе, аннексия части Грузии, в результате чего Россия установила контроль над четырьмя из восьми грузинских портов на Черном море. И здесь мы предельно ясно видим, как Россия пытается отвоевывать себе все больше и больше позиций на территории Черноморского бассейна. Россия оккупировала Крым в 2014 году, и к настоящему моменту она контролирует Азовское море.
Всем очень ясно видно, что Россия завоевывает все больше территорий на побережье Черного моря, — конечно, для того, чтобы контролировать все море, считая его российским. Хотя здесь можно взглянуть на ситуацию и с другого берега, с южного побережья Черного моря, где и Турция, со своей стороны, тоже начала очень интересные действия.
Мы знаем, что проход морских судов через Босфор регламентируется Конвенцией Монтрё, которая не позволяет государствам, не являющимся прибрежными странами, проходить через этот канал свободно и без контроля. А теперь Босфор будет дополнен другим каналом у Стамбула, с помощью которого корабли НАТО смогут свободно курсировать по акватории Черного моря. Но для России это, я полагаю, красной линией не является — хотя бы потому, что у нее нет возможности оказывать какое-либо сопротивление. Впрочем, в любом случае складывающееся положение вызывает серьезную озабоченность.
Иными словами, мы видим, что ситуация сильно меняется, и мы не знаем, чем все там закончится, если с обеих сторон будут продолжаться те же прямые и агрессивные действия.
Свободная Европа: Глава российской дипломатии Сергей Лавров уже заявил, что с 1 ноября Россия вообще может прекратить отношения с Североатлантическим альянсом.
Аннели Уте Габани: Да, это еще один показатель серьезного ухудшения отношений, а также это показывает, что война в настоящее время ведется не только военными методами и средствами, а все чаще приобретает формы гибридного противостояния между великими державами.
Еще я видела ход выборов в некоторых государствах, да даже в той же Германии, где участие России становится все более очевидным, — кстати, я читала чрезвычайно интересное интервью с новым главой генштаба Франции, который заявил: «Мы должны выиграть войну еще до войны»... Так что общую ситуацию следует оценивать и в этом отношении, с учетом всех аспектов.
Я бы сказала, что мир за последние годы очень сильно изменился, и что теперь уже не получится проводить четкое разграничение между состояниями мира, кризиса и войны. Основной месседж главы французской армии состоит в том, что Запад должен очень внимательно относиться к гибридным действиям русских — и очень быстро решать, что можно предпринять. Подобная политика российской стороны очевидна, это — факт, и назад, по сути, отыграть не получится, как было и с оккупацией Крыма и тамошними «зелеными человечками».
Свободная Европа: Ну, а пока продолжается газовая война... Какое влияние может иметь эта конфронтация, которая, как утверждается, носит экономический характер, но все же, по всей вероятности, в споре между Россией, Кремлем, «Газпромом» и Европейским союзом доминирует политическая составляющая?
Аннели Уте Габани: Прежде всего, цель состоит в том, чтобы быстрейшим образом соединить два трубопровода «Северного потока-2» с немецкими трубопроводами, то есть, открыть немецкий рынок для российского газа, проходящего по новому пути. У россиян пока нет разрешения властей Германии на начало работы двух газопроводов, чтобы доставлять по ним газ в саму Германию или на рынок Европейского союза.
Но и Евросоюз также все еще не дает согласия, потому что в ЕС существует принцип, согласно которому поставщик газа не может одновременно быть тем, кто контролирует трубопроводы. Эти две позиции следует разделить, поскольку, как в случае с «Газпромом», они могут стать очень легким способом политического давления. Пока российская сторона дает понять, что они против разделения двух функций — доставки газа и контроля над трубопроводами. Ну, а в Германии на данный момент не понятно, кто окажется у власти!..
Так же русские поступали и в случае Соединенных Штатов, когда президент в конце своего правления стал хромой уткой, то же самое они делают и в Германии. То есть, нынешнее правительство все еще находится у власти, но больше не управляет политическими делами, а три партии ведут переговоры о формировании коалиции, и в этом властном вакууме Россия оказывает давление и одновременно меняет способы продаж своих экспортных товаров — вместо долгосрочных контрактов продажи ведутся с привязкой к спотовому рынку, то есть, торги идут ежедневно. Это означает, что цены, растущие предельно быстро и вызывающие поеживание, могут быть изменены самим поставщиком. Это большая проблема, которая затрагивает и Республику Молдова, и всех остальных. И мы не знаем, как долго продлится этот период давления, тем более, что приближается зима, и я надеюсь, что она не будет слишком суровой.
Свободная Европа: Считаете ли вы, что с назначением нового канцлера Германии все станет гораздо яснее в отношении политики «Газпрома» и Кремля? И вообще, станет ли Путин иначе смотреть на Евросоюз?
Аннели Уте Габани: Это вопрос, который еще не решен. Потому что мы еще не знаем ситуацию в Германии и то, кто именно возглавит страну, какова будет роль социал-демократов, — да, они представят нового канцлера, г-на Шольца, нынешнего министра финансов, но канцлер больше не будет иметь того же объема власти в условиях трехпартийной коалиции, как было в тех правительствах, к которым мы привыкли.
Во-первых, эта партия уже не слишком сильна, то есть, она набрала всего около 25 процентов голосов, а две другие партии — так называемые зеленые и либералы стали намного сильнее, и они уже друг с другом договорились.
Очень интересно, кто станет новым министром иностранных дел. Нельзя ожидать, что этот пост займет представитель социал-демократов, которые, на мой взгляд, самые ярые русофилы в этой трехпартийной коалиции, да и всегда были настроены очень про-русски. А вот зеленые, к моему большому удивлению, очень критично настроены по отношению к России. Так, например, один из двух председателей Партии зеленых около месяца тому назад посетил Украину, где, к моему изумлению, предлагал вооружать Украину, чтобы защитить себя от русских, что вызвало волнения даже среди его коллег по партии.
В идеале самым умным министром иностранных дел мог бы стать представитель либералов, но мы не знаем, получат ли они министерство иностранных дел. Посмотрим. Но пока нет никакой уверенности в том, что у нового правительства будет гораздо более четкая позиция в отношении Путина, во многом это зависит от баланса сил в новом кабинете министров.
Свободная Европа: Зайдем с другой стороны. Давайте поразмышляем о замороженных конфликтах на территориях вокруг Черного моря. Глава бухарестской дипломатии, временно исполняющий обязанности министра Богдан Ауреску, является сторонником идеи участия Европейского союза в возможном урегулировании затяжных конфликтов в Черноморском регионе. Может ли ЕС более активно участвовать в поисках устойчивых решений давних конфликтов?
Аннели Уте Габани: Я пока не видела, чтобы какие-либо власти в Европейском союзе, может быть, за исключением поляков, что-либо понимали о том, что именно происходит в Республике Молдова.
Германия в свое время была очень активно вовлечена в процесс, вспомним попытку урегулирования и Мезебергские переговоры между г-жой Меркель и г-ном Медведевым. Но Германия не понимает, что федерализация, которая является своего рода коньком немецкой политики, которая помогает всему континенту решать проблемы, в случае Республики Молдова будет означать, по сути, отказ от автономии в принятии внешнеполитических решений и действий в сфере безопасности.
То есть, предоставление самопровозглашенной сепаратистской республике — Приднестровью — права принимать решения относительно внешней политики Республики Молдова означало бы конец независимости и территориальной целостности страны. Не вижу в этом смысла — такое, по крайней мере, у меня сложилось впечатление. Если, конечно, не произойдет кардинальная смена парадигмы, прежде всего, в плане качества понимания ситуации со стороны ЕС — и реального желания противостоять позициям России.
Кроме того, вопрос урегулирования затрагивает и Румынию, а г-н Ауреску очень хорошо понимает ситуацию в Республике Молдова. Если урегулирование будет означать участие и большее вовлечение Румынии в эти процессы, тогда — да, это станет возможным.
Свободная Европа: Есть мнение, что новая исполнительная власть Берлина может столкнуться с Кремлем как раз из-за решения приднестровской проблемы. Как вы думаете, насколько легко — и можно ли вообще — найти такое решение, которое бы понравилось сразу всем, — Берлину, Москве и Кишиневу?
Не могу себе представить, что есть такое решение, которое пришлось бы по вкусу и Кишиневу, и Москве.
Аннели Уте Габани: Я просто не могу себе представить, что есть такое решение, которое пришлось бы по вкусу и Кишиневу, и Москве. Вот в чем проблема! Да, в Кишиневе есть правительство, которое мыслит проевропейски и учитывает фундаментальные интересы Республики Молдова. Но вот о Германии я бы говорить с уверенностью не стала.
Я знаю, что в офисе г-жи Меркель были люди, которые понимали проблему Республики Молдова, интересовались судьбой Республики Молдова, понимали геостратегическое значение Республики Молдова, не переставали подчеркивать ее важность. Мы считаем, что Республика Молдова в некотором смысле является последним оплотом, — ведь дальше — уже Украина. Молдова — последнее связующее звено между Украиной и Европейским союзом.
Если бы Республика Молдова попала в руки России, судьба Украины была бы решена. И тогда возник бы некий «бутерброд» между Востоком и Западом.
Свободная Европа: Как вы думаете, с уходом г-жи Меркель интерес Германии к решению приднестровской проблемы изменится? Или он будет сохраняться?
Аннели Уте Габани: Я помню, что на протяжении многих лет, особенно в те годы, когда социал-демократы находились у власти вместе с зелеными — еще теми зелеными, которые были настроены очень антизападнически в плане защиты окружающей среды, — так вот, и они, и социал-демократы были ориентированы на Россию, на российские интересы. Я помню, что они упорно твердили, буквально умоляли Республику Молдова согласиться, в конце концов, с присоединением к России!.. Вспоминаю об этом с ужасом!..
Я помню политиков, весьма, при том, влиятельных, которые говорили, что новые государства-члены Европейского союза и НАТО, то есть государства бывшей Восточной Европы, осложнят и, в определенном смысле, даже разрушат отношения между западными странами и Россией.
Не вижу, что может заставить русских уйти из Приднестровья, отказаться от использования этого инструмента
И, кстати, подобные заявления звучали в присутствии бывшего посла Республики Молдова, и в праздничной, и в официальной обстановке. Помню, как мы после этого разговаривали, и оба мы были в ужасе от неожиданных открытий! В общем, не знаю... Я лично настроена скептически.
Свободная Европа: С приходом новой власти в Республике Молдова — после победы Майи Санду на президентских выборах и победы пропрезидентской партии «Действие и солидарность» [на выборах парламента] — вновь звучат заявления с требованием полного и безоговорочного вывода российских войск из Приднестровья. Реакция России, скажем так, не всегда соответствует ожиданиям Кишинева. Как, по-вашему, можно ли тут найти компромисс?
Аннели Уте Габани: Не вижу, что может заставить русских уйти из Приднестровья, отказаться от использования этого инструмента, позволяющего заблокировать интеграцию Республики Молдова в Европейский союз и НАТО. Что Запад может предложить России взамен?
Свободная Европа: Ну, разве «Северный поток-2» не выгоден России?
Аннели Уте Габани: Если бы мы хотели получить что-либо, об этом следовало договариваться раньше, а это означает, что русские никогда ничего не отдадут, если они уже получили то, что хотели. Они получили этот замечательный подарок от канцлера Шредера... Шредер по-прежнему очень дружен с г-ном Путиным, а также он является исполнительным директором очень важной российской компании, зарабатывает много денег. Это позор для Германии! Но, как ни странно, в наших СМИ эта тема не слишком обсуждается.
Несколько лет назад, наверное, около 12-13 лет, я в Кишиневе представила идею решения проблемы — и проблемы Украины, кстати — предложив западным странам вести переговоры по этому вопросу с Россией, по примеру переговоров 1955 года о нейтралитете Австрии, когда русские войска, тогда оккупировавшие Австрию, были выведены с австрийской территории.
Да, и западные войска тогда были выведены из Австрии, но я предлагала западным странам выступить с некими гарантиями относительно нейтралитета... Во-первых, в случае Республики Молдова нейтралитет и так закреплен в Конституции. А во-вторых, интеграция Украины в НАТО все равно была невозможна, потому что все мы видели пример 2008 года.
Думаю, что тогда Россия могла проявить заинтересованность в получении этих гарантий и предложений, однако, возможность была упущена, и я не вижу, что мы могли бы предложить России сейчас, чтобы еще больше не затянуть удавку и помешать планам по восстановлению так называемой «Новороссии», от Украины и Черного моря — и до Молдовы. Думаю, что в этом и состоит план России, а помешать ему можно только в Черном море.
Свободная Европа: Каким вы видите перспективы Республики Молдова?
Аннели Уте Габани: Если Республика Молдова будет твердо придерживаться прозападной позиции, если Республика Молдова будет ориентироваться на Запад в сфере торговли, что, в свою очередь, влияет и на потоки трудовой силы, — словом, если Республика Молдова будет придерживаться означенного курса и сможет убедить Запад в том, что реформы проводятся, и что они успешны, — без привычного «шаг вперед и два назад» — я считаю, что Республика Молдова может выбраться из железных объятий России, сохраняя нейтральный статус.
Свободная Европа: А в Бухаресте растет число политиков, которые считают, что решением могла бы стать Униря, а не путь евроинтеграции. Ведь официальный Брюссель не предлагает четкой перспективы для государств Восточного партнерства, — перспектив присоединения к Евросоюзу.
Униря, я думаю, не пойдет на пользу ни Румынии, ни Республике Молдова
Аннели Уте Габани: Я не понимаю, как Румыния могла бы объединиться с Республикой Молдова. У нас есть пример Германии. Вот прошло тридцать лет, и мы видим, что, во-первых, объем финансовых средств, необходимых для Унири, находится абсолютно за пределами возможностей Румынии. Во-вторых, союз не обязательно окажется успешным. Мы видим это и на примере Германии. Даже спустя 30 лет у нас все еще — Германия, разделенная на две части, разделенная по духу и менталитету. Так что Униря, я думаю, не пойдет на пользу ни Румынии, ни Республике Молдова.
Молдова — независимое государство. Я бы предпочла выступать за идею отделения от Приднестровья. Приднестровье настолько отличается от Республики Молдова, от всей остальной Бессарабии!.. Если русские так хотят себе Приднестровье — ну, что ж, пусть забирают его себе.
Свободная Европа: Это как? А Украина?
Если русские так хотят себе Приднестровье — ну, что ж, пусть забирают его себе
Аннели Уте Габани: Знаю, этот тезис выдвигается многими, и сегодняшняя ситуация усугубилась... Но, по крайней мере, не исключено, что Россия отнюдь не жаждет забирать Приднестровье, а проговаривание подобной позиции могло бы, по крайней мере, сдвинуть лежачий камень.
Я не политик, я знаю, что это очень сложно, и что это зависит от массы обстоятельств. Но, с другой стороны, я видела дискуссии о газе, слышала разговоры об исторических долгах Кишинева, о долгах за газ Приднестровья, — все это камни на шее Республики Молдова. Да, я даже представить себе не могу, чтобы сегодня политик мог озвучить рабочую гипотезу [об отделении Приднестровья]. Но это могло бы стать спасением.
