Чечня: гей-исход. Первые ЛГБТ-беженцы рассказывают о массовом терроре

Чеченские власти продолжают уверять, что в республике не преследуют геев, потому что их попросту нет, а в Москву тем временем потянулись ЛГБТ-беженцы из Грозного. Они боятся и активистов, которые им помогают, и журналистов, и других чеченцев: у каждого на родине осталась семья, которая может пострадать за сына-гея, если информация о нем станет публичной. Пообщавшись со спасенными гомосексуалами, понимаешь: охота на них приобрела в Чечне характер террора.

Источник Радио Свобода среди чеченских гомосексуалов рассказал: облавы на геев начались вовсе не в феврале, а в декабре 2016 года – уже тогда геев держали как минимум в двух секретных тюрьмах в Чечне: в Аргуне и в Цоци-Юрте, а задержаниями занималось руководство районных ОВД, так что гомосексуалы попадали в заключение тем же путем, что и другие правонарушители.

У силовиков были наметки: чеченская полиция и военные давно занимаются так называемыми "подставами", когда с жертвой знакомятся, выманивают на свидание, избивают и унижают, снимая это на телефон, а потом требуют денег за молчание. Первых гомосексуалов задерживали именно по старой "подставной" базе, у них под пытками выбивали имена их знакомых или просто проверяли всю переписку в телефоне – таким образом, число жертв росло в геометрической прогрессии. По словам источника РС, к Новому году волна стихла, однако снова начала набирать силу в феврале, а в марте появились и первые трупы, впрочем, сами полицейские якобы никого специально не убивали, могли лишь случайно забить до смерти, но иногда ставили условием родным, что выпустят задержанного гея, если те убьют его сами. РС рассказали как минимум о двух подобных случаях, которые закончились гибелью мужчин, однако проверить данные факты не представляется возможным, поскольку в случаях "убийств чести" чеченская полиция не заводит уголовных дел.

Чаще всего геев забирали из дома, но известны случаи, когда приходили и на работу. Более того, разыскивая информацию об одной из жертв, ведущем Чеченской гостелерадиокомпании, мы обнаружили, что ЧГТРК полностью удалила все видео с данным журналистом, как будто его попросту не существовало, – Чечня Рамзана Кадырова живет по лекалам Джорджа Оруэлла.

"Обещай, что вы меня убьете"

Один из беженцев, 27-летний Саид (имена всех героев в материале изменены), рассказал, что его в октябре прошлого года подставили друзья, с которыми он общался в течение полутора лет. Они много раз бывали у него в гостях, откровенно говорили на разные темы, а потом вдруг потребовали 2,5 млн рублей – оказалось, что они записывали все разговоры на аудио и видео. Саид денег решил не платить, продал машину и уехал сначала в Краснодар, а потом в Москву, сказав всем, что эмигрировал в Европу. Ему, впрочем, по семейным обстоятельствам пришлось вернуться в Грозный в январе, он провел в родительском доме всего пару дней и уехал по делам в Махачкалу, на несколько часов разминувшись с сотрудниками полиции, которые оказались знакомы с теми самыми "друзьями"-шантажистами. "Сначала мама позвонила и сказала, что меня спрашивают какие-то военные. Потом они у нее берут трубку и спрашивают, где я, – говорит Саид. – Я говорю, в Краснодаре. Он говорит, давай я сейчас за тобой машину пришлю, приезжай". Саид понимал, с чем связан интерес силовиков, ехать отказывался, тогда полицейские взяли в заложники его брата, пригрозив не отпускать, пока Саид не вернется в Грозный.

В тот вечер Саиду обзвонились его сестры и другие родственники, все уговаривали его вернуться: "Мама не знала ничего про меня, спрашивала, что случилось. Я сначала не мог сказать, но потом признался, что я гей. Она говорит, ничего страшного, ты просто приедь. Мы знаем, что ты ничего плохого не сделал, и они говорят, что если всё, что про тебя говорят, неправда, то они извинятся перед всеми членами семьи. Но я понимал, что они хотят меня выманить, чтобы получить от меня информацию, а потом меня бы просто убили". Саиду даже позвонил один родственник-военный: "Я понимал, что он уже знает, и говорю ему: я гей. Он говорит, я знаю, у нас ничего не остается, как тебя убить. Я говорю, ладно, я приеду, но обещай, что вы меня убьете, не приближаясь ко мне. Он мне такого обещания не дал, потому что понимал, что им нужны контакты моих знакомых".

Саид домой так и не вернулся, сегодня он в одной из европейских стран, но все контакты с семьей прекратил, говорит, что раньше получал новости о родных через грозненскую знакомую, рассказавшую, что брата на самом деле задержали, а в дом к Саиду каждый день приходила полиция и сотрудники СОБР "Терек", которые давили на родных Саида, требуя, чтобы они уговорили его вернуться. К сожалению, и с этой знакомой связь прервалась, так что Саид не знает, что происходит с его семьей, звонить же родным не может – опасается прослушки.

По словам Саида, очень многие его знакомые в феврале-марте исчезли из соцсетей, многие, уверен он, залегли на дно, другие – потому что сами стали жертвами силовиков. "Одного моего друга задержали в декабре, потом выпустили, он сдал всех своих друзей. Последний раз я говорил с ним две недели назад, он плакал, что к нему снова приходили и его ищут. Что с ним теперь, я не знаю", – говорит Саид. Другого его знакомого военные вернули родственникам с условием, что те его убьют: "Его дядя убил. Я точно знаю. Ему было 20 или 21 год".

Опасные знакомства

Саиду удалось избежать пыток. Малику повезло меньше, он был задержан в начале марта - за переписку со знакомым геем. Следующие десять дней он провел в одной из секретных тюрем: "Мы жили в большом бараке, нас было 15 человек геев и еще с нами сидело человек 20 наркоманов. Но когда мы появились, статус наркоманов сильно поднялся, им разрешали над нами издеваться", – рассказывает Малик. "Наркоманы" в чеченском понимании – это вовсе не потребители тяжелых наркотиков, которые в республике достать практически невозможно, а чаще те, кого поймали на приеме "Лирики", лекарственного препарата, обладающего наркотическим эффектом. Не все задержанные были геями, более того, некоторым даже удалось вернуться домой невредимыми: так, Малик рассказывает, что вместе с ним попался сосед этого знакомого, не вовремя написавший ему смс: мол, жены дома нет, заходи, посидим, выпьем. Полицейские проверили его телефон, но ничего интересного не нашли: он на самом деле выпивал тайком от жены, приглашая соседа, о сексуальной ориентации которого не был осведомлен.

По словам Малика, в тюрьме их ежедневно избивали, унижали, называли женскими именами и заставляли танцевать перед остальными, по одному выводили в другое помещение и там снова били – ногами и палками, пытали током, присоединяя клеммы к пальцам ног и рук. У него спрашивали контакты знакомых геев, но он успел удалить всю информацию с телефона и имен не давал: "Они угрожали постоянно, что убьют нас, я понимал, что живым могу и не выйти, но я лучше бы сам умер, чем разрушил чью-то чужую жизнь", – говорит молодой человек. Впрочем, не все держались так же стойко, кроме того, в руках полицейских оказалась вся переписка задержанных, по которой отыскивались новые жертвы. Более того, если раньше чеченские стражи правопорядка не знали о существовании приложений для знакомств типа "Хорнета", цепляя жертв в соцсетях, то с февраля они начали общаться с аккаунтов задержанных ими людей – таким образом, любое общение на данную тему в Чечне стало крайне опасно.

Спали геи на голом полу, потребители наркотиков – на кроватях. "Им жарко было, они окна открывали, а у нас отобрали даже верхнюю одежду, укрываться было нечем", – говорит Малик. В туалет выводили три раза в день: утром, днем и вечером. С питанием тоже было непросто: родственники узнали, где находятся их сыновья и братья, уже на следующее утро (причину задержания сообщили, правда, только дня через четыре) и стали приносить передачки с едой. Тюремщики же меняли бирки с именами геев на имена наркопотребителей, так что гомосексуалам ничего не доставалось. Выжили благодаря тому, что "лирики" делились едой с геями: "Вообще, они в начале нас тоже били, но потом как-то прониклись и стали лучше относиться", – рассказывает Малик.

Несмотря на то что Малику чуть не сразу предложили свободу за миллион рублей (денег таких у него не было), основной задачей пытавших, по его мнению, было не вымогательство: "Они обсуждали между собой, что надо бороться с такими, как мы, а нам говорили, чтобы мы больше этим не занимались, – вспоминает Малик. – Это была профилактика, чтобы такого [гомосексуалов] не было". По его словам, в перевоспитании принимали участие и простые полицейские, и следователи, и военные – люди в разной форме, которым хотелось "поработать" с неправильными элементами.

Через десять дней гомосексуалов выстроили в ряд в том же бараке и стали по одному выдавать родственникам, унижая их перед родными. Малика отвезли домой, он скрылся в своей комнате, а через какое-то время в дверях появился отец с металлической трубой в руках. "Я ему говорю, подожди. Снимаю футболку и показываю, что и так весь синий – куда еще бить? Он ушел и больше со мной не разговаривал".

Дождавшись, когда сойдут синяки, Малик бежал из Грозного. Что стало с остальными задержанными геями, он не знает: все они удалили свои странички из соцсетей. Только об одном прочитал в кавказском паблике "ВКонтакте", где его родственникам выражали соболезнования: по мнению Малика, его, скорее всего, убили родные.

Маленькая планета

По словам председательницы Российской ЛГБТ-сети Татьяны Винниченко, после публикации материала в "Новой газете", когда ЛГБТ-сеть опубликовала электронный адрес для пострадавших (kavkaz@lgbtnet.org), к ним поступило более 30 обращений. "Каждый день мы принимаем 4–5 человек. Половина – это те, кто попал в февральскую волну. Их выпустили, они думали, что для них всё закончилось, но потом пошли какие-то сигналы, что их могут забрать снова. Возвращаться туда они не хотели, потому что к ним применялись пытки, и они бежали с тем, что есть в кармане. Вторая часть – те, кто успел уехать самостоятельно на разных этапах развития этой кампании, когда стали пропадать их знакомые, когда все массово стали закрывать свои страницы в соцсетях. Они пишут нам из Москвы, Петербурга, Нальчика, Махачкалы. И первые, и вторые в тяжелейшем стрессе, у них буквально земля горит под ногами, они не знают, кому можно доверять и куда ехать". Те, кто решился обратиться за помощью, обычно находятся в безвыходных ситуациях, написать на незнакомый имейл для них – преодолеть барьер. "Они никому не доверяют, они считают, что это подстава, что их хотят куда-то выманить, они не могут поверить, что какая-то организация может озадачиться и начать оказывать реальную помощь. Один вот тут сказал, что написал нам, потому что ему уже было нечего терять, но он ничего от нас не ожидал – в лучшем случае, что мы не ответим", – говорит Винниченко.

"Земля горит" и потому, что чеченские ЛГБТ-беженцы не знают, где окажутся в безопасности: в Москве сильна чеченская диаспора, от которой Российская ЛГБТ-сеть несколько лет назад спасала двух трансгендеров из Чечни: "Им не нужны никакие боевики Кадырова, они по собственной инициативе оскорбились за свой чеченский род, поймали и по отдельности вывезли этих людей в Чечню. Один там в яме сидел", – рассказывает Винниченко. Может не оказаться спасения и в Европе, где беженцы попадут в центры временного размещения вместе с другими мусульманами и теми же выходцами с Северного Кавказа. "Они лихорадочно перебирают страны, куда хотят уехать: Канада, США, Аргентина, Мексика… То есть даже наш континент уже не рассматривается". Чтобы защитить активистов и пострадавших, сотрудники ЛГБТ-сети применяют беспрецедентные меры безопасности: имена бежавших чеченцев неизвестны никому, кроме того человека, что покупает им билеты, активисты также встречаются с ними под вымышленными именами, адреса квартир неизвестны тем, кого в них селят, чтобы, в случае чего, они просто не могли выдать эту информацию.

Россия – остров свободы

Еще один беженец, 23-летний Хасан, заходит на явочную квартиру в Москве. Он одет не по погоде легко, в руках – небольшой рюкзачок с туалетными принадлежностями и сменой белья: утром он, как обычно, ушел из родительского дома, но вместо работы поехал в аэропорт Грозного, чтобы навсегда покинуть Чечню. Он рассказывает, что прочитал пост "ВКонтакте" о массовых задержаниях геев еще в начале марта, но поначалу не придал этому значения, думал, что речь идет о тех же подставах. "А потом в конце марта мне позвонила одна женщина, она плакала, рыдала, сказала, что у нее пропал сын, спрашивала, не у меня ли он. У меня его не было. Ему было 19 лет. Он тоже… в теме" – Хасан поначалу изъясняется эвфемизмами, слово "гей" для него табуировано. Одновременно с этим другие знакомые гомосексуалы стали исчезать из соцсетей. "Я несколько дней не спал, стоял по ночам у окна, ждал, когда за мной приедут, – говорит Хасан. – Днем кусок в горло не лез… Мы с этим другом переписывались в "Вотсапе", у него был мой номер, они могли прийти в любой момент".

Сам Хасан попался на подставе прошлой осенью: познакомился во "ВКонтакте" с мужчиной, переписывался с ним в течение месяца, договорился о встрече. Увидев его, понял, что парень отправлял ему не свои фотографии, но тот объяснил это тем, что боялся, – для Чечни это нормально. "Он говорит, поедем ко мне. Говорит, у него есть квартира в Грозном, но она сейчас не пустая, а за городом есть дача. Я – ну ладно, давай поедем. Сел в машину. Едем. Нормально болтаем. Ничего такого нету, что меня подставят… И потом он завернул в лес, и я вижу троих людей. Я сразу понимаю, что это подстава, у меня шок резко, я говорю, пожалуйста, не надо этого делать. Он говорит, это мы сейчас обсудим". По словам Хасана, трое в лесу были одеты в черную военную форму с шевронами и нашивками – в интернете он опознал форму бойцов СОБРа "Терек". "Они раздели меня догола. Один снимал меня на телефон, трое избивали. Били ногами, сломали челюсть. Говорили, что вот он гей, что таких изъянов не должно быть в Чечне". У Хасана отобрали телефон, в котором были контакты друзей и родных, угрожали, что видео с ним выложат в сеть, за молчание попросили 300 тыс. рублей – сумма для молодого человека огромная, но реальная: в течение месяца "дружеского" общения он успел рассказать, где работает и чем занимаются родители. Сломанную челюсть Хасан объяснил дома дракой, синяков по всему телу никто не увидел: в Чечне не принято ходить по квартире с голым торсом, а вот выкуп пришлось собирать два месяца: Хасан продал компьютер, под разными предлогами занял денег у родных. "Я с того случая больше ни с кем не знакомился, – говорит молодой человек. – Я поклясться могу, что у меня четыре месяца уже секса не было".

Историю с подставами может рассказать любой чеченец-гомосексуал – если случилось не с ним, то с его друзьями. Один из знакомых Хасана, грозненский бизнесмен, продал машину, чтобы расплатиться за молчание, другой собеседник РС написал, что его "самого поймали 5 лет назад, подставили, затащили в машину, надели на голову какой-то мешок, куда-то увезли, где у них база, и там избивали, давая иногда передышку. Они меня очень сильно избивали, один хотел застрелить меня пистолетом, но другой остановил, сказал, что придется кровь убирать потом! Они меня в эту ночь 3–5 часов избивали и потом, опять надев на голову мешок, посадили в машину и повезли обратно, сказали, что не убивают меня и дают шанс. И еще сказали, чтобы я уволился с работы". Занимались этим, по его словам, бойцы Нефтеполка МВД Чечни.

Отказаться платить и сбежать из республики опасно – "если узнают, будет позор всей семье". Позор вполне материален: по словам собеседников РС, от членов семьи отвернутся их друзья и другие родственники, если кто-то работает на хорошей работе, он, скорее всего, ее потеряет, девушки из такой семьи вряд ли найдут мужа, более того, если кто-то из сестер обнаруженного гомосексуала уже замужем, родители мужа могут настоять на том, чтобы она вернулась домой. Дети при этом остаются с мужчиной.

Впрочем, охота на геев проходит по тем же лекалам, по которым в Чечне отлавливают самых разных людей: к примеру, если ловят продавца "Лирики", проверяют всю его переписку, так что за решеткой оказываются и его клиенты. Потребителей при этом могут продержать в тюрьме, а потом показать по местному телевидению, а дилера попросту убить без суда. Алкоголь тоже вне закона, хотя его можно достать из-под прилавка: владельцы магазинов платят взятки полиции, чтобы те не устраивали проверок, а вот те, кто попался в состоянии алкогольного опьянения, тоже рискуют попасть на местное ТВ. "В Чечне все всех знают и все на всех стучат, – рассказывает Хасан. – Твои соседи могут позвонить участковому, сказать, что ты пьяный или как-то странно себя ведешь. Таксисты всегда на всех стучат". От этой тотальной слежки, по словам Хасана, чеченцы, особенно молодые, давно бегут из республики: "Приезжаешь в Россию, тут, даже если ты не гей, можно с девушкой ходить за ручку, можно выпить, не боишься, что тебя в любой момент запихнут в машину, увезут в лес и убьют неизвестно за что. Свобода!" – говорит Хасан и вздыхает: для чеченца гея российская свобода все равно опасна – придется ехать дальше.