Жертвами наводнения в четырех районах Иркутской области стал как минимум 21 человек. Наводнение началось 25 июня и оказалось одним из самых сильных в истории региона. Сотни семей остались без домов, домашних животных, скота и огородов.
Корреспондент телеканала "Настоящее время" спросила пострадавших жителей Тулуна (население – более 40 тысяч человек), Чуны (население – около 14 тысяч человек) и Нижнеудинска (население – более 33 тысяч человек), знали ли они о подступающей воде, как пережили последние дни июня и кто помогает им справиться с последствиями наводнения.
Анастасия Башурова. Живет в Иркутске, в Нижнеудинск приехала в отпуск – к родителям
– Сегодня у нас какой день недели? Четверг? Я совсем запуталась во времени. Большая вода пришла в Нижнеудинск неделю назад, как раз в четверг утром уровень реки начал подниматься. По городу течет река Уда, от нее ответвляется рукав – река Заострянка. И часть Нижнеудинска стоит на острове между реками, наш дом в том числе. В четверг утром мы съездили посмотреть, на сколько река поднялась за ночь.
Ты ничего сделать не можешь, вода просто поднимается на твоих глазах и топит все, что есть
Власти ситуацию не драматизировали, но за два дня предупредили запастись водой и продуктами питания на два дня. Сказали, что подъем воды возможен выше, чем в 1996 году. Не очень верилось в это, и мало кто предполагал, что наводнение будет сильнее и страшнее, чем 20 с лишним лет назад. В 96-м у нас дом затопило до середины, затем папа поднял его на полтора метра, но это нас не спасло.
В доме на момент наводнения была не только я с родителями-пенсионерами, но и брат с женой и 3-летним ребенком. В 10 утра у нас во дворе еще воды не было. Буквально через полчаса пришел брат: "Вода уже прошла огород". Ближе к вечеру вода продвинулась по огороду совсем близко к дому.
На [следующее] утро вода была в доме. Сначала по щиколотку, потом уже было никуда не пройти, вода вымыла двери в доме. Все заборы полностью упали. По залитой улице плавали теплицы, мелкие надворные постройки. У некоторых жителей унесло дома. На наших глазах на противоположном берегу реки смыло дом и гараж. Вода сняла асфальт на берегу, подмыла грунт, он осыпался в реку. За несколько часов значительную часть города затопило.
Самый пик наводнения пришелся на третий день. В доме вода стояла выше полутора метров, это фактически рост небольшого человека. Ребенок с невесткой уехали к бабушке, брат остался с нами. Скота у нас не было, собаку с котом мы уберегли. Что мы чувствовали? Мы были ошарашены, никто не предполагал, что наводнение достигнет таких масштабов.
Это был шок для всех. И полное ощущение бессилия. Ты ничего с этим сделать не можешь, вода просто поднимается на твоих глазах и топит все, что есть. Конечно все, что было в доме, испортилось. Мы пытались спасти вещи, холодильник подняли на табуретку, но вода его снесла.
Сейчас вода ушла в основном, но на огородах еще есть. В тех домах, что стоят в низинах, течения нет, деваться ей некуда. У нас в доме воды нет, но вместо дома – грязные завалы, которые мы разбираем. Ил лопатами выносим, вещи какие-то пытаемся просушить. Ночуем у родственников. Дома после таких наводнений непригодны к проживанию, они становятся холодными, к морозам, которые в Сибири приходят рано, не просохнут. Родители и мы пытаемся осознать масштаб того, что предстоит сделать. Есть обида за те потраченные усилия, которые вода смыла. За затопленный дом, за разрушенный на глазах огород.
Государство выдало по 10 тысяч каждому, кто был прописан в своем доме
В городе много промоин, где-то асфальт подмыло, где-то грунт. Воду по городу отключили, водозабор так и не работает. Но много точек, где выдают питьевую воду, развозят бутилированную – воды хватает. Было организовано и горячее питание. Сначала в городе не было света, сейчас потихоньку заработали банкоматы и магазины. Люди пытаются восстановить то, что осталось, помогают друг другу.
Государство выдало по 10 тысяч каждому, кто был прописан в своем доме. К нам от разных предприятий приходили, смотрели повреждения, составляли акты. Папа работал на железной дороге, ему выдали гуманитарную продуктовую помощь. Вообще гуманитарной помощи много раздается: вещи, продукты, вода. Ходят слухи, что будут еще помогать, но как и чем, мы пока не знаем. У нас дом хоть стоит. А есть люди, у которых ни дома, ни земли, на которой стоял дом, не осталось. И им, конечно, надо помогать жильем, строительными материалами, чтобы к зиме хоть что-то поставить.
Елена Ефремова. Жительница Чунского района
– Наш дом стоит у самой реки Чуны, и когда началось наводнение, вода очень быстро зашла к нам в дом. О наводнении нас не предупреждали, никто ничего не говорил, возможности подготовиться к нему не было.
Я была дома с детьми, муж на работе. Детей у нас трое – 7 лет, 4 и 2 года. Мужу позвонила, он сразу поехал домой.
Сначала мы детей вывезли к родителям, затем начали вывозить животных. Успели увезти из дома кошку и собак – у нас две далматинки и щенок немецкой овчарки. За сутки до потопа ощенилась сука, принесла 13 щенков. Пока я взрослых собак уводила, вода уже затопила весь дом, и когда я вернулась, пройти за щенками было невозможно, они погибли. Ощенившаяся собака заболела, у нее начался мастит, молоко прибыло, а кормить некого. Она очень тоскует.
Вещи мы забрать уже не смогли. Я успела только пару детских пакетов собрать и документы захватить, дети практически остались без вещей и игрушек, у нас с мужем тоже ничего нет. Друг семьи временно дал квартиру, живем пока там.
Что наживали столько лет – все смыло
Дом полностью затопило, штукатурка со стен сыплется, в доме образовались дыры, в фундаменте тоже, погреб полон воды. Смыло весь огород, стайки (так в Сибири называют хозяйственные постройки, хлева. – НВ), дрова полностью уплыли, заборы попереломало. Не знаю, на что мы будем ремонтироваться. Нам дали 50 тысяч [рублей], по 10 тысяч на человека, а толку-то от них: какие-то вещи и по мелочи купить, и все. У нас ремонта будет тысяч на 300, если не больше. В дом страшно заходить: брус сгнил, полы, крышу надо полностью менять. Что наживали столько лет – все смыло. Говорят, что выделят максимум 100 тысяч, на большее можно не рассчитывать. А куда эти 100 тысяч? Даже полы поменять не хватит.
Я работаю оператором в котельной, там зарплата восемь тысяч [рублей]. Муж таксует, это тоже маленькие деньги. На что ремонтироваться? Мы остались с детьми на улице. Даже кредит не сможем взять, потому что уже есть действующие кредиты. Другим ещё хуже: в конце улицы четыре дома полностью затоплено, три трактора утонуло, пока рыли ямы, чтобы вода ушла. Ни воды, ни света в нашем доме и других затопленных домах пока нет. Вся наша жизнь в этом наводнении уплыла.
Алексей Башинский. Житель города Тулун
– В городе была дамба, которая регулировала уровень воды в реке Ия. Ее сделали лет 10 назад, чтобы спасти город от наводнений, ведь Тулун уже топило. Но нас эта дамба все равно не спасла.
В прошлый четверг, часов в 12 дня, вода начала переливаться через дамбу. Высота подъема воды была, может, 20-25 см в час. А пик подъема воды случился около 10 вечера в четверг: в 8 вечера вода только по улице шла, а через пару часов я дома уже ходил по пояс в воде.
У многих собаки были во дворе на цепи, они погибли
По местным радиостанциям давали прогноз, что причин для паники и эвакуации нет. Власти до последнего сами не верили в такое наводнение. Мэр Путину отчитывался, что за сутки людей предупредили, обзвонили, отправили СМС – это неправда. Мы сначала думали, что сами справимся. Ведь город так не топило никогда. Люди запаслись водой, едой, полезли по крышам.
Я за два часа до воды в доме успел один грузовик легких бытовых приборов и личных вещей вывезти. А вторую ходку сделать уже не успел: вода улицы перекрыла, пришлось на чердак лезть. 10-летнего сына мы к родителям увезли, остались с женой. Успели вывезти животных – собаку и кошку. Но у многих собаки были во дворе на цепи, они погибли.
В 10 вечера за женой приплыл отец на лодке, а я остался дом сторожить от мародеров. Около полуночи вода дошла почти потолка, не хватало сантиметров 40. Полчетвертого ночи вода подошла к чердаку, мансардный проход перекрыло, вода сравнялась с потолочными перекрытиями. Еще полчаса – и мне бы пятки мочило. Я уже сам начал собираться, у меня тоже резиновая лодка с собой была.
Все это время мы переговаривались с соседями, они тоже сидели на крышах и чердаках своих домов. Было слышно и видно, как на соседней [улице] дома начали сползать с фундамента. Они плыли в нашу сторону, ударялись о дома на нашей улице, кто-то кричал: "Помогите!", началась паника. Вода несла листы профнастила, перевернутые заборы с гвоздями. Было страшно плыть на резиновой лодке: любой удар о гвоздь – и все, лодки нет.
Страшнее этой ночи ничего не было
Спасатели приплыли на железных лодках, они людей с крыш снимали. Страшнее этой ночи ничего не было. Но спасатели сработали на 100%. Уговаривали жителей плыть с ними, просили покинуть дома, ведь жизнь дороже вещей, предлагали воду. Волонтеры из групп "Радар" и "Бункер" проезжали по домам, где предполагались места затопления, предлагали всем помощь, давали свои телефоны. Вот где я первоначально увидел настоящую работу.
В результате наводнения мы потеряли все, что было нажито, как говорится, непосильным трудом. Вода уже ушла из дома и прилегающих построек, но дом сдвинуло с фундамента, нижние деревянные венцы вывернуло от напора воды. Стайка, гараж, теплицы уплыли. Сейчас мы живем в центре помощи, временного содержания, такие пункты по всему городу есть. Наш расположен в школе, нам отдали кабинет. Вначале эти центры не были готовы к приему такого количества народа, был дефицит матрасов, постельного белья, кроватей, люди лежали на полу.
На второй день все нормализовалось, начала поступать гуманитарная помощь. Наш город рекой разделен на два берега – левый и правый. На один берег интенсивно шла гуманитарка из Иркутска, на наш берег – из Братска и Усть-Кута. Начали привозить постельное белье, одеяла, пледы. Люди у нас добрые, поддерживают друг друга, спасибо им.
За положенной помощью в 10 тысяч стоят очереди, но эти деньги не все могут получить
Жажды и голода мы не испытывали, это было налажено. Но город обесточен, до сих пор не налажена подача воды, в зоне затопления нет света. Вода опустилась, но весь город в грязи и иле, в непросохших озерах. Пострадавшие люди все депрессивно-подавленные. За положенной помощью в 10 тысяч стоят очереди, но эти деньги не все могут получить. Я жил в своем доме четыре года, но не был там прописан, эта выплата мне не полагается. Приехали адвокаты, предлагают бесплатные услуги по формированию исков.
Константин Дударев. Житель города Нижнеудинск
– Я в Нижнеудинск переехал из поселка Шумский. Этот дом купил недавно, местные говорили, что во время наводнения 96-го года вода здесь стояла в подполье.
Когда вода начала прибывать, в 9 вечера к нам пришли эмчеэсники, предложили эвакуироваться. Мы выехали к родственникам. Потом вернулись, а тут ужас: дому необходим полный капитальный ремонт, треснул фундамент, полы и стены повело. Огорода больше нет. На дороге, которая вела к дому, промыло большие ямы. Их никто не засыпает, самим засыпать нереально. Эти ямы по всему городу. Местному депутату дорогу отсыпали, он к дому нормально ездит, а нам как обычно – по оборышам.
Свет был, потом отключили на неопределенный период, света у нас сейчас нет. Хорошо, я занимаюсь охотой-рыбалкой, у меня свой генератор. Сейчас мы дома, надо сохранять то, что есть. Если оставить дом без присмотра, прибегут мародеры, что осталось, последнее растащат. Первыми начали эвакуировать дачи – и следом эти дачи стали грабить. У одних беда, другие наживаются на беде.
Сегодня были в администрации, спросили, когда они нам сделают электричество или хотя бы дорогу. Ведь нет подъездных путей к домам. Администрация говорит: "Сегодня будут работать весь световой день". В 6 часов вечера все уже исчезли.
Боюсь, как бы так не было с восстановлением домов. Месяц нужен, чтобы высушить все. Если восстанавливать своими силами, тысяч, наверное, 300 надо. Но до зимы это нереально сделать. Если нанимать людей, чтобы быстро работа шла, это другие деньги. Либо государство само ремонтирует наше жилье, либо дает финансирование. Но опять же, если люди сами восстанавливают свои дома, нужен контроль за ценами на стройматериалы, технику – ведь все пришло в негодность. А цены запросто могут поднять: как только началось это бедствие, цены на хлеб поднялись до 100 рублей. До этого хлеб стоил 27. Конечно, очень хочется поддержки от федерального центра. Но где Москва – и где Сибирь. Есть ли кому-то до нас дело?