Мобилизация в Сибири, которая проходила в 1914 году, была масштабнее нынешней, но примерно так же плохо организована. Попытка ввести сухой закон в местах скопления мобилизованных вызывала пьяные бунты и погромы. Сибиряки к тому же не понимали цель этой войны, а в глухих таежных деревнях люди вообще думали, что их забирают сражаться с Наполеоном. На фронте именно сибирские полки отличались массовым дезертирством и неповиновением приказам. Особенностью мобилизации на Первую мировую было то, что впервые в истории российские власти начали призывать коренные народы Сибири, так называемых "кочевых инородцев". Причем бурят и якутов на войну реквизировали – как лошадей.
С первых дней войны началось массовое озверение, охватившее все слои российского общества, от крестьян до жителей столицы. Ксенофобия, приступы ненависти к немцам, погромы магазинов, принадлежавших коммерсантам с немецкими фамилиями, – всё это произошло внезапно и больше всего напоминало массовое помешательство целой страны.
Философ Федор Степун, служивший прапорщиком в 12-й Сибирской бригаде, в письмах к матери из Иркутска размышлял о том, что именно деморализация общества и патриотический угар первых дней войны в итоге и привел Россию к катастрофе.
Военные неудачи России в той войне отчасти были вызваны плохо организованной мобилизацией, а также тем, что сибиряки не понимали, почему они должны завоевывать для Николая II никогда не принадлежавшую России Западную Украину, считает новосибирский историк Михаил Шиловский, автор исследования "Первая мировая война 1914–1918 годов и Сибирь".
– Михаил Викторович, сколько всего было в тот период мобилизовано мужчин в Сибири? И как это отразилось на жизни региона?
– Во-первых, надо уточнить, что мобилизация была проведена в начале войны, а дальше были сезонные призывы тех, кто достиг 20 лет. По данным генерала Николая Головина, уже в эмиграции написавшего книгу "Русская армия в Первой мировой войне", из Сибири забрали на фронт около миллиона мужчин. Это примерно половина трудоспособных мужиков от 20 до 45 лет. В самом начале войны призвали около 400 тысяч, это были резервисты и ратники-ополченцы первого разряда.
Сильнее всего мобилизация затронула деревню. Забирали отцов-семейств, наиболее трудоспособных. Это повлияло на посев технических культур, картофеля и льна, более трудоемких в выращивании, чем пшеница и рожь, которые весной посеял, а осенью убрал. За картошкой надо ухаживать все лето, окучивать, с сорняками бороться, потом вручную или с помощью однолемешного плуга собирать. И в городе, и в деревне уход мужчин на войну привел к эмансипации женщин. В городах появилась новая социальная группа – солдатки. До мобилизации они были домохозяйками, но пособия, которое давало государство, на жизнь не хватало. Поэтому многие женщины пошли работать по найму, в сферу услуг, как бы сейчас сказали: стирка, уборка, торговля, городское благоустройство. В деревне это привело к тому, что в больших патриархальных семьях на передний план выступают женщины. Они фактически становятся главами семейств.
– Как обстояло дело с боевым духом у сибиряков?
– Сибиряки, особенно подтаежной зоны, жившие вдали от железной дороги, представляли эту войну в духе событий 1812 года: опять нужно защищать страну от супостата – в народе так называли Наполеона. А для чего надо завоевать чужие территории, они не понимали. Философ Федор Степун вспоминал, как в Карпатах солдаты его спрашивали: "Да зачем нам, ваше благородие, эту Галицию завоевывать, когда здесь пахать неудобно?" То есть они вполне прагматически относились к вопросу присоединения новых территорий. Начиная с 1915 года, с великого отступления русской армии, именно сибирские полки первыми отказывались выполнять приказы офицеров и идти в атаку. Стреляли офицерам в спину и дезертировали. За что были подвергнуты репрессиям в виде публичных казней. Поскольку конкретных виновников зачастую трудно было найти, солдаты, служившие в сибирских частях, приговаривались к расстрелу выборочно, по решению военной прокуратуры. Согласно приказу командира дивизии, каждый сибирский полк должен был прислать "представителей", которые наблюдали за исполнением приговора. Это был такой "урок" сибирякам от командования. Вот, мол, что будет с вами, если попробуете не подчиняться приказу.
– Это помогло?
– Нет. К 1916 году разложение армии только усилилось. В разы выросло число дезертиров, бежавших из воинских эшелонов, которые направлялись на фронт из Новониколаевска, Томска, Омска.
– В своей книге "Сибирь в составе Российской империи" вы пишете, что коренные жители Сибири тоже подлежали мобилизации:
– "Аборигены", наверное, совсем не понимали, что это за война где-то на западе и почему они должны в ней участвовать?
– По законам российской империи, закону 1874 года о всеобщей воинской повинности, призывали те народы, которые уже давно вошли в состав империи: башкир и татар, в том числе сибирских. Их призывали на общих основаниях, и они служили, как остальные граждане империи. Было ещё две категории инородцев – "бродячие" – нганасаны, чукчи, ханты, манси и так далее – их вообще не трогали. До Первой мировой войны не призывали и "кочевых инородцев" – казахов и бурят. Считалось, что они не способны подчиняться военной дисциплине. Но в 1915 году русская армия понесла большие потери, возник дефицит рядового состава. В армию начали призывать уже не только двадцатилетних, но и 18–19-летних парней. Вот тогда и появилось в июне 1915 года распоряжение о "реквизиции" – обратите внимание на термин – кочевых инородцев на так называемые тыловые работы.
– Получается, что их реквизировали, как лошадей?
– Вроде того. Российское государство реквизировало для нужд армии зерно, масло, лошадей, а также инородцев. Их предполагалось использовать в тылу действующей армии. Бурят в большом количестве вывезли под Архангельск для реконструкции порта, через который ввозилось от союзников вооружение. А также они работали на оборонных предприятиях, к которым тогда относилось производство хомутов, вожжей, тележных колес и т. д.
– Все эти действия правительства вызвали негативную реакцию кочевников. Знаменитое восстание 1916 года затронуло Северный Казахстан и Среднюю Азию. Активнее всех бунтовали казахи и киргизы.
– Мобилизация во время Первой мировой войны, судя по вашей книге, была организована ненамного лучше, чем нынешняя. Как это отразилось на военных действиях российской армии?
– В 1914 году запасников-резервистов в соответствии с мобилизационным планом распределяли по военным частям. И старались как можно быстрее отправить на фронт. Но все равно не успевали за ходом военных действий. Поражение русской армии в Восточной Пруссии, так называемое "самсоновское наступление" осенью 14 года, произошло именно из-за того, что армии не были до конца укомплектованы. Не произошло, как говорят военные, "боевого слаживания". Людей привезли и сразу отправили на поле боя. Предварительной подготовки не было.
– Так же, как и сейчас, мобилизованных в то время совсем не готовили перед отправкой на фронт?
– Практически не готовили. Их призывали, одевали, грузили в эшелоны и отправляли в тот тыловой район, где развертывались их бригада, корпус или дивизия. То есть укомплектование подразделений завершалось уже вблизи театра военных действий.
– По крайней мере, их одевали, а не говорили им: купите за свой счет сапоги и шинели.
– Да, это меня тоже удивляет, когда я читаю такие новости. И в 1914 году, и во время следующих призывов мобилизованные были обеспечены всем положенным обмундированием.
– Легендарное пьянство мобилизованных 1914 года. Пьяные дебоши и погромы, которые они устраивали в разных городах Сибири – это как-то связано с деревенской традицией проводов в солдаты, когда рекрута забирали на много лет, и надо было хорошенько напиться напоследок?
– Не только рекрутов. Меня самого провожали в советскую армию с большим застольем. Не скажу, что все напились, это уже зависит от бытовой культуры людей, но гулянка была хорошая. Считалось, что так надо, и традицию нарушать нельзя. Что касается мобилизации 1914 года, тут проблема возникла из-за введения сухого закона. Императорским указом была запрещена продажа спиртных напитков в лавках, станционных буфетах и магазинах тех районов, откуда шел призыв. Таким образом власти пошли против народной традиции. В результате получили массовые погромы. Будущие защитники отечества грабили винные магазины, избивали местных исправников и совершали прочие бесчинства. Знаменитый Барнаульский погром произошел из-за того, что в городе было сосредоточено более 30 тысяч мобилизованных. Железная дорога не справлялась с их вывозом в Новониколаевск, начались погромы, поджоги, и пришлось перебрасывать в Барнаул несколько рот, чтобы навести порядок. В Кузнецке разгромили казенный винный склад. Но очень многое зависело от действий местной администрации, например, в Бийском уезде ничего подобного не происходило, и местный исправник был даже награжден за то, что мобилизация прошла без драк.
– Когда в 1917 году фронт окончательно развалился, и многие солдаты "самодемобилизовались", как сказалось это возвращение ветеранов на сибирской жизни?
– С одной стороны, оно имело прогрессивное значение. Например, те, кто побывали в плену, у немцев или венгров, привезли с собой семена томатов. До этого помидоры в сибирских деревнях не выращивали. Также фронтовики притащили очень много оружия, что называется, на всякий случай. Интересно, что для этого оружия нашлось весьма оригинальное применение. Из винтовок делали самогонные аппараты. В связи с сухим законом сибирская деревня буквально захлебнулась в самогонке. Началось массовое изготовление винного суррогата. В каждой бане сооружались кустарные "винные заводы", то есть, перегонные кубы – бачок, змеевик, ведра со снегом или водой для охлаждения. Сначала готовили бражку, добавляя ягоды для запаха или махорку – для дури. Затем перегоняли бражку в первач. А поскольку трубок для змеевиков не хватало, то мужики придумали использовать ствол от винтовки или карабина. Приклад снимали, казенной частью подсоединяли к баку, а из дула уже вытекал первач. У моих родителей такой агрегат имелся.
– А как это сказалось на уровне преступности? Я имею в виду и запойное пьянство и большое количество оружия на руках у населения.
– Криминальная обстановка, конечно, ухудшилась в те годы. Но, с другой стороны, это ведь были мужики, отцы семейств, которые возвращались по домам, заниматься крестьянским трудом. Оружие они с собой притаскивали "про запас". Такая была традиция – иметь дома целый склад всякой всячины. То же самое происходило и после Отечественной войны – этому я в детстве был свидетелем. В конце 40-х годов на Новокузнецкий металлургический комбинат эшелонами везли металлолом с полей сражений – на переплавку. Разбитые танки, пушки, пулеметы, автоматы. Мои родственники жили на железнодорожной станции Топки, где поезда останавливались надолго, чтобы поменять паровоз, и местные жители, особенно подростки, по этим вагонам шныряли, выбирая себе "трофеи".
Очень много оружия расползлось по деревням. У моего соседа был настоящий пулемет Максима, без патронов, но вполне работоспособный. У меня был ржавый немецкий МГ-43… Так же и после Первой мировой войны. И кстати, колчаковские власти, когда перед ними встала проблема вооружения только что созданной Сибирской армии, они начали изымать оружие из деревень. И не только оружие. Специальные отряды проводили среди крестьян реквизицию сапог, шинелей, всякого обмундирования. То есть забирали то, в чем пришли с фронта мужики. Это, конечно, возмущало сибиряков.
– И они предпочитали не отдавать оружие, а использовать его против Колчака?
– Да. Мобилизация в колчаковскую армию стала стимулом развития партизанского движения. Осенью 1918 года белое правительство в Омске отказалось от принципа добровольческой армии. Стало ясно, что никто добровольно лоб под пулю подставлять не хочет. Объявили призыв и набрали около 200 тысяч человек в Западной Сибири. При этом фронтовиков не брали – только молодежь. Отправили их в казармы для прохождения курса молодого бойца. И тут выяснилось, что на 200 тысяч мобилизованных приходится около 40 тысяч пар сапог, 20 тысяч пар валенок и 80 тысяч шинелей. Обмундирования катастрофически не хватало. Поэтому, когда одна половина новобранцев маршировала на плацу, другая половина босиком сидела в казарме. Как следствие плохой организации, молодые парни начали разбегаться по своим деревням. Вслед им посылали карательные отряды. И тогда дезертиры уходили в лес. Каратели подвергали экзекуции оставшихся жителей деревни. – пороли, в заложники брали. Так и началась партизанская война. А в результате эта мобилизация прихлопнула режим Колчака.