Добрый день, дорогие друзья. Меня зовут Александр Фрумусаки, в эфире радио Свободная Европа и программа Приднестровские диалоги. Сегодня в выпуске:
Арестованного в декабре за дезертирство на левом берегу Днестра Александра Ржавитина вернули на службу в ту же воинскую часть, откуда он бежал пять лет назад из-за пыток. Тираспольское телевидение назвало его «жертвой дезинформации», а сам Ржавитин, под давлением уголовного преследования, отказался от своих прежних признаний о чудовищной ситуации в приднестровской армии. Адвокаты и молдавские власти сомневаются в искренности его новых заявлений. И отрывок из книги «Год молодости» — сборника воспоминаний бывших солдат приднестровской армии.
Начнем, как обычно, с обзора новостей минувшей недели.
***
В Кишиневе вице-премьер по реинтеграции Александру Фленкя выразил сомнения в искренности слов Александра Ржавитина, прозвучавших в эфире приднестровского телевидения. Молодой человек вновь оказался на службе в армии на левом берегу Днестра, откуда бежал пять лет назад. «Человек находится не на свободе», — цитирует вице-премьера агентство ИПН 7 февраля. Бюро по реинтеграции продолжит предпринимать шаги для «освобождения Ржавитина» и задействует для этого все административные ресурсы, говорится в сообщении. 4 февраля приднестровское телевидение распространило видеосюжет об Александре Ржавитине, который в 2015 году бежал из воинской части на правый берег Днестра, и открыто рассказал о пытках и унижениях, которым подвергаются новобранцы, в том числе и он сам. В декабре 2019 года молодой человек поехал проведать родных в Приднестровье, связь с ним прервалась. И через месяц в приднестровском телеэфире появился противоречивый сюжет о его теперешней службе в армии.
Тирасполь жестко раскритиковал последние заявления президента Молдовы Игоря Додона по приднестровскому урегулированию. Внешнеполитическое ведомство региона в своем комментарии утверждает, что молдавские власти выступают с «популистскими заявлениями» и «провоцируют стагнацию» диалога. В Приднестровье считают, что Кишинев «выдумывает нежизнеспособные варианты урегулирования», не имеющие ничего общего с реальностью, и тем самым «блокирует существующие механизмы поиска компромиссных решений». И Тирасполь вновь заявляет о дискриминации и давлении со стороны Кишинева.
7 февраля в новом эпизоде рубрики «Президент отвечает» — это видеотрансляции на фейсбуке — Игорь Додон заявил, что 300 тысяч жителей приднестровского региона (а это примерно всё население левобережья) обладают молдавскими удостоверениями личности. «Все мы граждане Республики Молдова», — сказал Додон и призвал всех к объединению страны. Он подчеркнул, что «без Молдовы, без правого берега Днестра у Приднестровья нет будущего». Игорь Додон уверяет, что между двумя берегами довольно продвинутые экономические отношения — предприятия региона пользуются теми же торговыми европейскими преимуществами, как и все экономические агенты в Молдове, а 70 % экспорта Приднестровье поставляет на правый берег Днестра и в страны Евросоюза. Президент Молдовы также сказал, что за последние два-три года достигнут «серьезный прогресс» в решении проблем граждан. В качестве примера он привел признание Кишиневом приднестровских дипломов и выдачу нейтральных автомобильных номеров для местных машин. «С нашей стороны мы делаем всё возможное, чтобы сблизить берега», — сказал Игорь Додон. О вероятности политического решения приднестровского конфликта президент сказал, что Кишинев хочет вести диалог, и готов предоставить региону, по его словам, «гарантии» и «достаточно широкую автономию». «Быть вместе — это единственное решение», — сказал Додон, и добавил, что «независимости региона не будет». «Мы должны сесть за стол переговоров и признать, что будущее наше — совместное», — сказал Игорь Додон в видеотрансляции на своей странице в фейсбуке.
Бендерская крепость нуждается в срочной консервации. Эксперты выявили серьезные проблемы в старинной конструкции, среди них — пустоты в стенах после распада деревянных перекрытий, разрушающийся фундамент бастиона и угроза разрушения одной из башен. Техническую экспертизу провела итальянская компания по проекту ПРOОН Молдова и при поддержке Европейского союза. Министерство образования, культуры и исследований уточняет, что специалисты провели раскопки на территории крепости, при участии архитектора из Кишинева. В результате обнаружена монета, два пушечных ядра, две чаши, и две подковы 16-17 веков, множество кармических осколков — находки передали администрации крепости. Проект консервации крепости реализует та же итальянская компания, которая провела экспертизу, а восстановительными работами займется подрядчик, которого выберут в конце года в ходе конкурса, предусмотренного программой Европейского союза.
Это был обзор главных событий минувшей недели, больше информации на нашем сайте — europalibera.org.
***
Свободная Европа: Молодому человеку Александру Ржавитину пока не грозит тюрьма, он продолжит службу в армии, — утверждают приднестровские власти. Пять лет назад солдат-срочник Ржавитин бежал из воинской части из-за пыток и жестокого обращения.
Приднестровское телевидение 4 февраля выдало в эфир сюжет, целиком посвященный истории Александра, который бежал из армии в 2015 году на правый берег Днестра и открыто рассказал о методах пыток и унижений новобранцев, которые пришлось пережить и ему.
Власти региона открыли уголовное дело по статье «дезертирство», ему грозит долгое тюремное заключение.
В декабре прошлого года Ржавитин, рискуя быть задержанным, отправился на левый берег в село Первомайск проведать свою семью, а вечером 18 декабря исчез из собственного дома. Долгое время о нем ничего не было известно, его мама обратилась к юристам кишиневской ассоциации Promo-Lex, которые занимаются защитой прав человека в приднестровском регионе.
По настоянию правозащитников, молдавские власти и миссия ОБСЕ не раз обращались к Тирасполю за информацией по делу Ржавитина. И только через месяц представители администрации региона признали, что Ржавитин был под арестом. Официальный Кишинев продолжал настаивать на освобождении Ржавитина и, как минимум, просил допустить к нему родственников, адвокатов и врача, но эти обращения остались без ответа.
В сюжете на Первом приднестровском телеканале Ржавитин появляется в военной форме в казарме, а начальник отдела по воспитательной работе оборонного ведомства региона рассказывает, что «нет смысла» заключать Ржавитина под стражу, он продолжит служить «под наблюдением командования, но с небольшими ограничениями» — у него нет доступа к оружию и он ограничен в увольнениях.
Ржавитина в репортаже называют дезертиром, говорят об уголовном преследовании, и то же время отмечают, что он стал жертвой в информационной войне, которая ведется против Приднестровья.
Молодой человек утверждает, что под арестом его НЕ пытали и не оказывали давления. Он также сказал, что его свидетельства о пытках и унижениях молодых людей в приднестровской армии были неверно истолкованы в молдавской прессе, и что дедовщины и издевательств сегодня в воинских частях на левом берегу практически не существует. Телеведущий добавил, что столь впечатляющие перемены в приднестровской армии в последние годы произошли благодаря вмешательству лидера региона Вадима Красносельского.
После выхода в эфир этого сюжета наша коллега Евгения Крецу поговорила с адвокатом Александра Ржавитина из кишиневской организации Promo-Lex — Александром Постикэ.
Александру Постикэ: Это предсказуемая ситуация — так считаю не только я, но и другие эксперты по приднестровскому конфликту. Самым красноречивым и релевантным было заявление Оазу Нантоя — 10 января он сказал, что не удивится, если в скором времени появится репортаж, в котором Ржавитин расскажет, что прежние заявления он делал под влиянием кишиневских общественных организаций и журналистов. Прошло немного времени и мы увидели 4 февраля сюжет, в котором Ржавитин рассказывает о причинах побега и о том, что его прежние слова исказили.
Свободная Европа: Какова цель появления этого видео?
Александру Постикэ: Разумеется — пропаганда. Поскольку в центре внимания не судьба Александра, или причины, побудившие его бежать, а то, как хорошо служить в приднестровской армии. Стоит отметить, что сейчас там в силу демографических проблем, различных злоупотреблений в вооруженных формированиях региона количество призывников резко сократилось. И они делают всё возможное, прибегают к манипуляциям, чтобы убедить молодежь пойти служить в армию.
Свободная Европа: Можно ли предположить, что эти заявления Ржавитин сделал под давлением?
Александру Постикэ: Я могу лишь сказать, что такой вывод способны сделать лишь специалисты — психолог, доктор после конфиденциальной беседы с Александром. Ясно лишь, что немалый срок, который прошел с момента его задержания и до появления этого видео позволяет нам предположить, что он не сразу был готов к таким заявлениям, либо те, кто руководили всем процессом, долго определялись с своими целями и с тем, как представить общественности ситуацию с Ржавитиным.
Если вспомнить истории других политических заключенных в период 2010 – 2011 годов — имею в виду случаи Варданяна и Казаку, которые, будучи в долгом заключении признали, что сотрудничали с молдавскими спецслужбами и «искренне покаялись» за это перед «приднестровским народом». Но после освобождения и оказания необходимой помощи — медицинской и психологической — они уже смогли рассказать, что же произошло на самом деле.
Естественно, при таких обстоятельствах есть сомнения в искренности его заявлений.
Возможно, мы узнаем подробности после того, как Ржавитин освободится от службы и пройдет курс реабилитации.
И все же мне кажется очень странной ситуация, в которой парень сбегает из армии, и пять лет спустя его снова направляют служить в ту же часть. Ему предстоит служить еще 5 месяцев, чтобы как отмечалось в сюжете, избежать уголовного наказания. То есть это он сам говорит. Естественно, при таких обстоятельствах есть сомнения в искренности его заявлений.
Свободная Европа: У вас нет к нему доступа? У адвокатов, врача?
Александру Постикэ: Наши запросы остаются прежними. Хорошо, что он жив, но в любом случае существует множество вопросов, которые мы сформулировали в своих обращениях в следственные органы левобережья Днестра, но не получили ни одного ответа.
Свободная Европа: И до тех пор пока его не осмотрел врач, сложно что-либо утверждать наверняка…
Александру Постикэ: Мы — юристы, а здесь нужен психолог, который мог бы поговорить с Александром, выяснить все обстоятельства, которые вынудили его сделать такие заявления. Только после заключений психолога, выводы сможем сделать мы.
Свободная Европа: Адвокат Александру Постикэ из ассоциации Promo-Lex в беседе с Евгенией Крецу.
***
Александр Ржавитин рассказал о жестоком обращении с ним и пытках, которым подвергаются призывники в приднестровских воинских частях в документальном фильме Свободной Европы в 2017 году. Послушаем, что говорил он тогда:
Александр Ржавитин: «В приднестровской армии очень часто избивают, унижают, вымогают деньги. Это в порядке вещей, во многих частях. Они считают, там, где заключенных держат — только там полный устав, а в остальной армии царит хаос и беспорядок. Никто за этим фактически не смотрит, вообще никакого надзора. Каждого, кто приходит туда, сперва человека ломают, издеваются, для того, чтобы он приносил деньги. Суммы всегда разные, суммы скачут от 20 рублей и до неограниченно. 100-150 долларов приносили. Их не волнует, где ты достанешь, как достанешь, абсолютно не волнует. Придешь без денег – тебя изобьют. Обязательно.
«Фесталь» — это ты прикладываешь руку к щеке, тебя бьют либо кулаком, либо с ноги. Удар поглощается мозгом и очень больно, это очень больно, но не остается ни синяков, ни побоев — ничего. Там очень много таких приемов, могу показать. Это упор лежа принять, одну руку закладываешь за плечо, за спину, и тебя боканом — бокан это ботинок — бьют по груди с такой силой, что тебя просто перекидывает. Бокан весит полтора килограмма — один. С учетом убойной силы, сила удара около двух тонн. Это очень больно, могут просто грудину проломить».
Свободная Европа: Признания Алексадра Ржавитина в документальном фильме Свободной Европы.
***
В начале января в Тирасполе состоялась презентация книги «Год молодости» — это сборник историй 12 молодых людей, отслуживших в армии на левом берегу Днестра. Автор книги — молодая писательница Лариса Калик. Книга опубликована при поддержке чешской организации People in Need за счет министерства иностранных дел Чехии по программе поддержки переходного периода. На русском языке книгу можно почитать на сайте transnistrianarmy.com. В предисловии автор Лариса Калик пишет:
За мишурой милых сюжетов на региональных телеканалах о радости быть защитником родины стоят те, кто эту родину разлюбил.
«В течение года я собрала двенадцать историй. Многим ребятам было важно рассказать о своем опыте, вдруг стать услышанными. Никто прежде не задавал им вопросы про то, с чем они столкнулись, и как справились с годом в армии. Для многих этот год стал испытанием на прочность. Эта книга – моя попытка дать голос тем, кого не спрашивают о важном. За мишурой милых сюжетов на региональных телеканалах о радости быть защитником родины, стоят те, кто эту родину разлюбил. Для них она оказалась способной подарить первый седой волос в двадцать лет, испорченные зубы, разочарование и желание уехать в другую страну без обратного билета.
Взрослым мужчинам, служившим во времена СССР, кажется, будто быть недовольным текущим положением солдат в армии – это смешно, ведь они служили два года, и находились за многие тысячи километров от дома. Но время изменилось, теперь нет ни СССР, ни двух лет в казарме. Есть Приднестровье, и неумелые попытки подражать безвозвратно ушедшей эпохе и ресурсам, которых никогда не будет.
Власти, видимо, понимают проблему низкой престижности службы, и пытаются любыми способами показать молодым людям, что служить можно легко и быстро. Одно из последних ключевых нововведений связано с дополнительным увольнением – теперь солдаты идут в армию как на работу. Но из-за откровенно маленькой численности служащих уходить домой приходится нечасто, ведь не учли важный фактор: в части должно оставаться дежурное подразделение, а также караульные. Поэтому новшество работает лишь на бумаге и вновь на телевидении, где не принято говорить о просчетах новых законов. Вместо решений, как, например, призыв ребят в обязательном порядке после первого курса в университете, стоит потратить силы на модернизацию устава и на контроль в военном образовании. Часто выпускники военных училищ остаются некомпетентными. Офицерский состав допускают употребление наркотиков и алкоголя в части, коррупцию, отсутствие боевой подготовки.
Армия, на мой взгляд, является моделью государства. По ее состоянию и отношению к военнослужащим можно дать оценку стране в целом. Однако я не стану делать выводы за читателя, пусть его мнение самостоятельно сформируется после прочтения книги.
Основная цель моей работы – начало общественного диалога о недостатках в армии. Говорить о проблемах, значит искать пути решения. Мне искренне хочется, чтобы люди, ответственные за армейское устройство, обратили внимание на указанные в книге недочеты службы, и постарались исправить их. Я не хочу, чтобы мои сверстники были вынуждены надевать в карантине форму, не стиранную после предыдущего солдата. Не хочу, чтобы они по восемь часов стояли в карауле. Мне не нравится думать о неприятной пище, о дедовщине, о крысах в казармах, о невозможности принять душ. Я не понимаю, как они станут защитниками родины, если редкому счастливчику удастся выстрелить больше десяти патронов за год, остальным – шесть.
После армии они злятся и уезжают, и вряд ли вернутся туда, где у них забрали год молодости.
Свободная Европа: Это было предисловие молодой писательницы Ларисы Калик. Послушаем отрывок из первой главы книги «Год молодости».
«У меня было свое дело, ближайшее полугодие было распланировано. Тогда я заканчивал первый курс, оставалось сдать несколько экзаменов, но мне пришла повестка. Были варианты отмазаться, например, поступить на военную кафедру. Просто прийти, оставить документы, там за меня уже договорились, всё было налажено. Но я не успел. Я не подал документы, взял повестку. Оставалось две недели до призыва.
Все это время я не верил, что меня реально призовут. Как все обычно думают – со мной такого не случится. Но когда пришел последний день, тогда я, наконец, и понял, что иду в армию. Это случилось вечером, когда мы сидели с моим другом. Мы пили пиво, и мне нужно было налысо подстричься. Он начал меня брить машинкой. Я смотрел на себя в зеркало, весело было, но думал: «черт, чувствую что-то начинается неприятное».
После я пришел домой, лег спать. Мне неудобно было лежать на подушке, потому что волосы кололись. Плохо спал. Утром проснулся, и понимаю, что сейчас я иду в армию.
Когда нас уже везли на призывной пункт, я сидел и думал: ну всё, конец! Нас загрузили в машину пятьдесят третьего года — такая старая, разваленная в хлам.
Я пришел в военкомат и немного удивился. Не самое приятное место – куча мужиков, все потерянные, никто не понимал, что вообще происходит. Тогда об армии я знал немного от моего приятеля, которого призвали две недели назад. Он мне рассказал, что мне нужно служить «по уставу, а не по дедовщине». Всякие такие мелочи, которые я не особо тогда запомнил.
В момент, когда нас уже начали везти на призывной пункт, я сидел и думал, ну все, конец. Нас загрузили в машину пятьдесят третьего года — такая старая, разваленная в хлам. В нее решили было загрузить сто пятьдесят человек. В одну машину. Мы туда залезли, она напора не выдержала, стекла полопались. В итоге сделали два рейса.
Мы приехали. Около шести часов ждали распределения. Периодически называли фамилии, ребят забирали в части. Остальные продолжали ждать. В часа четыре приехали из нашей будущей части, назвали фамилии. Двенадцать человек нас было. И посадили нас в ЗИЛ. Это было в июле, в самой середине лета, в самое пекло, была адская жара. Машина закрытая, будто парилка. С лица стекает всё, что может. Нас сопровождали офицеры и сержанты. Кто-то из призывников задал им вопрос о том, куда мы едем. Ответили, что едем в крепость. Мало кто обрадовался».
Свободная Европа: Отрывок из книги Ларисы Калик «Год молодости» — это истории 12 парней, отслуживших в приднестровской армии.
Пока мы шли, старшие солдаты кидали в нас фразами: «О, новое мясо, свежая кровь».
В итоге мы приехали в часть, я ничего не понимал. Никто ничего не понимал, все как будто только что родились. Пока мы шли, старшие солдаты кидали в нас фразами: «о, новое мясо, свежая кровь». Потом наши деды стали спрашивать, есть ли у нас кто-нибудь в армии. Те, кто отвечали «да», тем говорили: «ну все, тебе конец. У тебя знакомые есть, значит они за тебя впрягутся. Если они за тебя впрягутся, значит ты нормальный, значит тебя можно бить». Если ты не сдаешь никого, если ты нормальный чувак, то тебя будут бить. Почему-то это так работает. После нас отправили в санитарную часть. Спрашивали про хронические болезни, про татуировки спрашивали, про психическое состояние, все в таком духе. Затем мы пошли на склад, нам выдали одежду сменную. Это отвратительно. До этого эту одежду месяц носили ребята, которые были до нас в карантине.
После них ее не постирали, она жутко воняла потом и грязью, была выцветшая. Скоро нас отправили в баню. Нам дали просроченное детское мыло, которое в руках разваливалось. И все мы пошли мыться. Было жутко неловко, неудобно.
Нам выдали одежду сменную. Это отвратительно. До этого эту одежду месяц носили ребята, которые были до нас в карантине. После них ее не постирали, она жутко воняла потом и грязью, была выцветшая.
Потом нас построили на поле и стали учить, как наматывать портянки. Ни у кого не получалось, потому что все было сумбурно и быстро. Да и нам вообще было не до этого – куда мы попали, чего от нас хотят? Нам выдали ботинки, они дубовые просто, по полтора килограмма весят. В первый же день почти у всех были мозоли, потому что никто портянки не научился заматывать, и носили обувь на голую ногу.
Нас научили спать правильно. Спать тоже нужно правильно. Когда прозвучала команда отбой – я не смог уснуть. Не уверен, что вообще хоть кто-нибудь спал. Я просто лежал с закрытыми глазами всю ночь, до пяти утра.
Прозвучала команда — «рота, подъем». В этот день мы ничего особого не делали, была суббота. Нас полдня учили, как заправлять постель, как правильно одеваться, снова портянки.
На обеде мало кто ел. Не было аппетита, да и после домашней еды не хотелось есть то, что нам дали. Первые несколько дней я мог только пить компот и чай.
Свободная Европа: Отрывок из первой главы книги Ларисы Калик «Год молодости» — это истории 12 парней, бывших солдат-срочников приднестровской армии.
Родители принесли еду, но никто из нас не мог есть. Всем просто хотелось пить. Но в первый месяц нам запрещали пить.
Нам позволили позвонить родителям, чтобы сказать, в какой мы части. В выходные они могли прийти. Когда пришел час приема – мы вышли строем к родителям. Родители не могли узнать своих детей, потому что все выглядели одинаково – одинаковая форма, все лысые. Я стоял в первом ряду, стоял в двух метрах от мамы. Она смотрела в упор и не видела. Не понимала, что это я. Родители принесли еду, но никто из нас не мог есть. Не знаю, что это было. Всем просто хотелось пить. Но в первый месяц нам запрещали пить. Якобы, если много жидкости в организме, то образуются мозоли. Приходилось набирать воду в бутылку, пока никто не видит.
Выходные прошли спокойно, наши деды к нам присматривались, кто что из себя представляет. Я и сам стал постепенно вникать, понимать, где я нахожусь, и что меня ждет в ближайший год.
Потом наступил понедельник. Утро началось с разминки. Отвратительная тема – в пять часов утра бежишь полуголый с ребятами. Нужно бежать в ногу, всем строем. Армейской дисциплины у нас не было никакой, было сложно.
Но первые дни мне даже немного нравилось, я стал втягиваться. Единственный вопрос, что меня беспокоил – кто будет убирать туалет? Я себя чувствовал нормально и понимал, меня это не коснется. Я даже стал искать того, кто будет этим заниматься. Быть парашистом – не очень приятное положение.
Напомню, нас было всего двенадцать человек. Мы стали дружить, с сержантами отношения хорошие складывались. И спустя четыре дня после моего призыва – пришла вторая партия. Это еще пятьдесят шесть человек. И потом еще десять человек. Нас стало семьдесят восемь. И тогда все изменилось. Если мы, двенадцать человек, как-то справлялись, мы понимали, что от нас требуется. Когда нас стало больше – каждый стал делать, что ему вздумается, и из-за одного страдали все.
Первое время в армии я держался, крепился. Но в какой-то момент я взорвался, просто проорался и стал материться, как полный ублюдок.
В классе десятом я решил, что перестану материться, совершенно. И у меня получалось. Первое время в армии я держался, крепился. Но в какой-то момент я взорвался, просто проорался и стал материться, как полный ублюдок. Агрессию провоцировало все, что вокруг происходило. Меня стало раздражать то, что люди не учатся на своих ошибках. Один идиот мог курить в строю, а разгребали все. И так изо дня в день.
Была команда построиться – нужно было встать на свое место, заткнуться и просто стоять. А на задних рядах галдели, конфеты ели. Дисциплины не было никакой, абсолютно. И это раздражало. Поэтому первое время я сильно конфликтовал. Многие ребята считали себя выше других, от работы отклонялись или других хотели запрячь, а меня это бесило. Мы ведь были на равных. Мне было двадцать, и в сравнении с теми, кому было восемнадцать – разница небольшая. Но они были очень тупые, они вели себя как полные кретины. Я пытался им объяснить, как не стоит делать, чтобы остальные не страдали. А они продолжали это делать.
Свободная Европа: Вы слушаете отрывок из книги «Год молодости» молодого автора Ларисы Калик — это воспоминания парней о срочной службе в приднестровской армии.
Злили офицеры. Они давали грабли, говорили: иди подметай. Если я просил метлу, то в ответ слышал: «ты что, задачи мне нарезаешь?».
Мы закупали инвентарь сами – веники, швабры. Либо обдирали кусты и из веток делали веники. Осенние листья мы собирали в плащ-палатку и несли через всю часть в единственную мусорку. Груз получался тяжелым, поэтому приходилось волочить его по земле. От этого она рвалась. Этим же плащом-палаткой мы пользовались на учениях. Офицеры не принимали никаких возражений, всем плевать на чужое мнение. Такое складывалось ощущение, что к нам по объявлению офицеров набирали – если у тебя IQ ниже пяти, то приходи служить в армию. Если выше – это слишком много, братан, ты нам не подходишь. Работала иерархия – кто выше в звании, тот круче во всем. В армии нет возрастов. Важен лишь твой статус.
Первый месяц все ждали, когда он закончится. У меня карантин длился почти полтора месяца, у тех, кто позднее пришел – вообще две недели. По истечению карантина всех отпустили домой.
Когда мы принимали присягу, меньшая часть церемонии ушла на само зачитывание присяги, большая – батюшка из соседней церкви читал молитвы и брызгал на людей своей водой. Благословение на вечную службу.
Сложилось неудачно – нас взяли на парад. Второе сентября – двадцать пять лет ПМР, двадцать пять лет вооруженным силам. Когда у нас была подготовка к параду, мы стояли на огромном плацу – поле, палящее
Через несколько часов нужно идти обратно в часть, настроение отвратительное. Не хотелось возвращаться в этот гадюшник.
солнце. Маршируем часами без перерыва. И все, что у нас было – фляги с водой. Но нам запрещали пить из этих фляг, они изнутри покрылись толстым слоем коррозии, их никаким способом не отмыть. И вдобавок дырявые. Те люди, которые из них часто пили – у них с зубами начались проблемы, камни в почках, конечно. Моя фляга была сорок девятого года. И шапка у меня была будто из первой половины двадцатого века. И нижнее белье дырявое, штаны армейские постоянно рвались – всегда внутрь задувало. После парада должно было быть увольнение на полтора дня, но нам его дали на пятнадцать часов. Этого очень мало. В тот вечер я приехал в Тирасполь, встретился со своими бывшими одногруппниками, мы погуляли, пиво попили. А на утро я просто тупо сидел и ждал. Через несколько часов нужно идти обратно в часть, и настроение отвратительное. Не хотелось возвращаться в этот гадюшник. Не знаешь еще, что тебя ждет – в карантине были все вместе, а после карантина разделяют на подразделения.
Я просто смотрел на людей на улице — они были на воле. Я думал о том, как им круто, я так хотел быть на их месте.
Следующие два месяца меня не пускали в увольнение. Я сидел в части и абстрагировался от всего. Мне стало нормально служить. С ребятами я пообщался, мне даже стали идиотские шутки казаться смешными, и все было нормально. Но после этих двух месяцев в казарме меня отпустили в увольнение, и спустя сутки дома, я не хотел возвращаться в часть. Я подумал: зачем оно мне? Я смотрел на людей на улице, которые свободно идут, и мне казалось, что им всем охрененно. Неважно, были ли у них проблемы, может, с семьей, с деньгами, да мало ли с чем. Я просто смотрел на них — они были на воле. Я думал о том, как им круто, я бы так хотел быть на их месте.
Свободная Европа: Фрагменты из книги «Год молодости» — это сборник историй бывших солдат-срочников приднестровской армии, собранных молодой писательницей из Тирасполя Ларисой Калик.
***
Свободная Европа: Дорогие друзья, программа Приднестровские диалоги подошла к концу, в студии был Александр Фрумусаки, я благодарю вас за внимание. Вы слушали Радио Свободная Европа.