С первых дней вторжения в Украину российскую армию встретило не только сопротивление украинских военных, но и партизанское подполье на оккупированных территориях. Оказавшись на территориях, подконтрольных России, многие украинцы делились с ВСУ координатами российских частей и фотографиями их техники, корректируя удары по этим целям. Другие делали "коктейли Молотова" и организовывали покушения на представителей оккупационных администраций. Партизанские движения были в Киевской, Сумской, Черниговской и других областях: о некоторых героях телеканал "Настоящее Время" уже рассказывал в своих сюжетах.
Партизаны помогали ВСУ и в недавно освобожденном Херсоне. Молодой айтишник, который называет себя Мавик, с первых дней войны был информатором ВСУ в Чернобаевке: это местечко, где находится военный аэродром, вошло в украинский армейский фольклор, став символом безжалостного уничтожения российской техники.
"26 февраля я услышал на объездной дороге движение техники. И так как я айтишник, мне это не составило особого труда подключиться к видео аэропорта, – рассказывает молодой человек. – И вот я смотрю: на перроне аэропорта, вот где мы сейчас находимся, происходит движение какой-то техники, фонари. Я сначала не понял, что происходит. Увидел на технике не Z, а перпендикулярную полосу на технике и подумал: "Что-то не то".
"Нам скидывали обращения по новостным пабликам, что если вы видите движение техники, то обращайтесь к ВСУ при помощи этого бота, – рассказывает украинец о сотрудничестве с военными. – Я написал, и буквально через несколько минут со мной связался человек, спросил, что происходит. Это все было на адреналине, что-то новенькое. Очень интересное. Тем более что на благое дело".
С тех пор Мавик регулярно поставлял ВСУ информацию о российских войсках в Чернобаевке. Несколько раз его пытались выследить, но он сумел не раскрыть себя: полгода нещадно чистил все телефонные переписки, боялся проезжающих мимо дома росгвардейцев. Летом Мавик получил квадрокоптер и стал скидывать ВСУ видео:
"Видно было, что стояла техника и что количество – не 10 штук. Мы скинули запись, скинули координаты, где эта техника находилась", – рассказывает он.
Молодой человек гордится тем, что делал, но до сих пор не показывает лицо журналистам: его дом в Херсонской области все еще находится в зоне поражения российской артиллерии.
"Когда ты таким занимаешься, то ты не чувствуешь вину особо, что ты кого-то убил или с твоей помощью убили. Когда им прилетало от ВСУ, все радовались. Все! – подчеркивает он. – Соседи выбегали и радовались – оттого, что прилетело. А ты радовался, что хоть какую-то свою капельку помощи внес в это дело".
Даниил – еще один участник подполья. Сейчас он не в Херсоне: выехал из города, когда, по его словам, оставаться там стало опасно для жизни. В первые месяцы войны он стоял у истоков проукраинских митингов. Делал "коктейли Молотова" для территориальной обороны, печатал проукраинские листовки, за это даже был задержан и сидел в подвале.
"В листовках было разное: справки с фронтов о том, что у ВСУ есть успехи, например, – рассказывает он. – Люди, когда видят эти листовки, верят им. А человек, который имеет надежду, и проживет дольше, и будет сопротивляться".
Даниил говорит: листовки он и его товарищи клеили сами, у них не было кураторов из числа украинских военных, а также не было единого организатора.
Иван – координатор известной инициативы "Желтая лента". Он говорит, что нарисовать во время оккупации украинский флаг на заборе в Херсоне было настоящей спецоперацией.
"С кем мы активно работаем, но не очень их верифицировали, мы работаем через телеграм, – рассказывает он. – А с теми, кому мы уже доверяем и доверяли что-то действительно серьезное, например нарисовать на стеле большую желтую ленту или поджечь билборд, мы переходим в более защищенные мессенджеры, как Signal, Threema".
Сколько на оккупированных территориях было таких, как Мавик, Даниил и Иван, сейчас не берется говорить никто. Еще весной украинские военные разработали методичку о том, как действовать в условиях оккупации. Инструкцию только за март скачали более 100 тысяч раз. Военные, которые курируют партизанское движение, сами удивились такой цифре.
"Для нас, в принципе, открытием стало то, что в геометрической прогрессии росло подпольное движение, – рассказывает пресс-офицер Центра национального сопротивления по имени Остап. – Мы, можно сказать, запустили лишь 10% от того, что происходило на временно оккупированных территориях, все остальные – это делали люди, которые сами увидели, что они могут сделать. Они просто посмотрели наши инструкции в соцсетях, подобрали это и организовались в какие-то движения, организации".
Организаторы подпольного движения подчеркивают: если вы оказались на оккупированной территории, не обязательно быть активным партизаном. Настроения в обществе – тоже важная составляющая для оккупационных войск.
"Идем по принципу: ты можешь сопротивляться там, где можешь делать это лучше всего. То есть если человек умел правильно отследить технику и правильно указать информацию – это можно сделать. Если человек имел смелость и храбрость выйти на улицу, нарисовать желто-синий флаг – тоже люди могли это сделать, – говорит Остап из Центра национального сопротивления. – Есть еще одна составляющая нашей работы – саботаж. Это люди, которые остались в оккупированных городах, и работают там, и так или иначе могут навредить врагу".
"Например, идет солдат по Мелитополю и читает на стене: "Мы тебя убьем". Ему некомфортно. Ему не улыбаются, не отвечают. Не помогают", – рассказывает он один из примеров.
Жительница Херсона Людмила показывает особое видео: после освобождения она откапывает в огороде украинский флаг. Закопала она его весной, закутав в полиэтилен – выбрасывать не поднялась рука. Людмила говорит, что за время оккупации жители города начали иначе смотреть и на Украину, и на Россию, и уверена, что российским военным в оккупированном городе было очень некомфортно.
"Мы все пересмотрели... Ничего не осталось из того, что было до 24 февраля, – замечает она. – Я сказала своим родственникам в России, что я теперь нацистка и бандеровка, и никак иначе. И им с нами, нацистами и бандеровцами, нечего даже разговаривать. Потому что это так болит! Когда они тебя не понимают – это страшно!" Военные, курирующие подпольщиков на оккупированных территориях Украины, говорят, что единого центра принятия решений нет. Движение партизан разрознено, чаще всего люди не знают даже друг друга. И это сделано в целях безопасности: если одного подпольщика обнаружат и выследят, остальные все равно будут в безопасности.
