80 лет назад, 25 августа 1941 года, начался вооруженный конфликт между СССР и Великобританией с одной стороны и занявшим нейтральную позицию во Второй мировой войне Шахиншахским Государством Иран, в результате которого последний на несколько лет потерял независимость и оказался оккупирован войсками союзных держав. Об этих событиях, возможно, сейчас забыли или предпочитают не вспоминать и в Москве, и на Западе. Однако в самом Иране ту войну все еще помнят очень хорошо.
Во Второй мировой войне участвовали 62 из 74 существовавших на тот момент государств, она велась на территории Европы, Азии и Африки и в водах всех океанов. История ее, которой сегодня уделяют такие пристальное внимание российские власти, полна событий, совершенно неизвестных широкой публике. Одно из таких событий – участие во Второй мировой войне Ирана. Причем если судить, руководствуясь современными представлениями, – сперва в роли нейтрального государства-жертвы иностранной агрессии, а потом государства-марионетки великих держав.
"В Иране традиционно болезненно воспринимают события Второй мировой войны, которые в исторической памяти его жителей неразрывно связаны с оккупацией страны союзниками по антигитлеровской коалиции, потерей государственного суверенитета, голодом, смутой, угрозой территориального распада, а также превращением Ирана в "игровую доску", на которой разыгрывали свои шпионские и военно-политические партии СССР, Великобритания, США и Германия, отведя самим иранцам роль статиста в их же собственном государстве", – подчеркивает в беседе с Радио Свобода политолог-востоковед, иранист Николай Кожанов.
Тогда
В советской и потом российской военной истории эта краткосрочная война, длившаяся с 25 августа по 17 сентября 1941 года, носит название "Иранской операции", а на Западе, в первую очередь в Великобритании, – "Операции "Согласие". В результате нее союзники по антигитлеровской коалиции, Советский Союз и Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии (при поддержке войск своих колоний и доминионов, в первую очередь Индии и Австралии), одержав быструю победу, свергли и заставили отречься законного правителя шаха Резу Пехлеви, которого подозревали в симпатиях к Гитлеру, и установили полный контроль над всей инфраструктурой страны. Северная часть Ирана до мая 1946 года была прямо оккупирована советскими войсками, а юго-западная – до марта 1946 года – британскими и американскими.
Главной целью вторжения официально было заявлено налаживание снабжения СССР через иранскую территорию военными грузами по программе ленд-лиза и обеспечение безопасности иранских нефтяных месторождений – на фоне опасений того, что в стране растет влияние агентов гитлеровской Германии.
У Сталина, когда он принимал решение о вторжении в Иран, безусловно, были и другие соображения. Сегодня опубликовано немало документов, свидетельствующих, что он всегда стремился включить Иранский Азербайджан и Туркменсахру (так называемую "Туркменскую степь") в состав СССР, а также привести к власти в Иране местных коммунистов.
А Великобритания тогда уже имела недавний печальный опыт очень похожего военного конфликта в соседнем Ираке, в мае того же 1941 года. Хотя Королевство Ирак с 1930 года формально был независимой страной, Лондон все еще полностью контролировал его политику и экономику. Весной 1941 года Великобритания, в одиночку на тот момент противостоявшая Гитлеру и его союзникам, оккупировавшим всю Европу, оказалась в труднейшем положении – чем и воспользовались иракские националисты, в апреле поднявшие антибританское восстание.
Однако глава нового иракского правительства Рашид-Али аль-Гайлани тут же прямо обратился к Германии и Италии с просьбой о помощи. Берлин и Рим даже сумели через Турцию послать на север Ирака 29 и 12 самолетов соответственно, но ситуацию это, конечно, изменить не могло. Британцы быстро победили восставших иракцев (Рашид-Али аль-Гайлани сумел бежать в Германию, где был принят Гитлером, признавшим его в качестве главы иракского правительства в изгнании). Однако перспектива перехода всего (или хотя бы части) Ближнего и Среднего Востока в сферу влияния стран Оси пугала и Лондон, и с 22 июня 1941 года Москву, очень сильно – и они полагали, что нечто подобное может случиться и в Иране.
Шахиншаха Ирана Резу Пехлеви, в молодости служившего в Персидской казачьей дивизии армии царской России и пришедшего к власти в 1925 году в результате переворота, низложившего предыдущую династию Каджаров, на тот момент ненавидела довольно большая часть собственных подданных. Он пользовался репутацией жестокого "прозападного" деспота и самодура, упразднявшего вековые порядки (например, ношение чадры и паранджи) и усилившего власть крупных землевладельцев. Именно Реза Пехлеви в 1935 году первым в истории попросил иностранных послов употреблять в официальной переписке вместо названия "Персия" термин "Иран", древнее наименование государства.
В 1930-е годы при его правлении отсталый Иран стал понемногу превращаться в современную страну с урбанизированными городами, промышленностью и армией – хотя для бедноты все становилось только хуже. Но поскольку шах, как и многие неевропейские правители, плохо тогда понимал, что на самом деле представляют собой нацизм и фашизм, – также и в государство, продолжавшее развивать (еще с начала XX века) экономические связи с Германией, просто потому что последняя, как казалось шахскому правительству, не вела такую же агрессивную колониальную политику, как Великобритания и Российская империя, а потом СССР.
Требования Антигитлеровской коалиции – выслать из Ирана немецких инженеров, коммерсантов и дипломатов – шах сперва несколько раз отклонял. В результате Лондон и Москва начали обвинять Тегеран в оказании поддержки Третьему рейху, несмотря на объявленный Ираном твердый нейтралитет. Под давлением союзников после начала Второй мировой Иран начал свертывать связи с Германией – но слишком поздно.
Военное вторжение застало Тегеран врасплох и оказалось для него совершенно неожиданным. При этом официально Ирану войну не объявляли ни СССР, ни Великобритания. Вскоре после начала операции "Согласие" шах вызвал послов Великобритании и СССР и потребовал объяснений, на каких основаниях солдаты их государств вторглись в его страну. Оба посла ответили, что это произошло "в силу присутствия представителей Германии в Иране". На вопрос Резы Пехлеви, продолжится ли интервенция, если он прикажет выслать немцев, ответа просто не последовало.
Иранская армия, пытавшаяся недолго противостоять советским и британским войскам, вторгшимся в страну с севера, запада и юга, потеряла в боях не менее 800 военнослужащих убитыми, а также почти всю боевую технику, самолеты и корабли. Потери Красной Армии составили 40 убитых, 150 раненых и 3 самолета. У британцев было 22 убитых и 50 раненых. В этой войне были и бомбардировки городов советской и британской авиацией, и гибель мирных жителей, и разные военные преступления.
К 29 августа шах Реза Пехлеви фактически перестал править своей страной. Воздушное пространство и большая часть территории Ирана оказались в руках союзников. Многие крупные города, в число которых входил Тегеран, все чаще подвергались авианалетам. ВВС РККА разбросали листовки над столицей, в которых сообщалось о предстоящей тотальной бомбардировке. Офицеры и солдаты иранской армии, разложение которой Реза Пехлеви переживал как особенное унижение, массово стали сдаваться в плен. Шах избил тростью командующего сухопутными войсками генерала Ахмада Нахджавана и хотел лично расстрелять его прямо на месте (однако по настоянию наследного принца пощадил и отправил в тюрьму) – после чего отдал приказ прекратить всякое сопротивление.
Вскоре британцы арестовали Резу Пехлеви и как пленника отправили в Южно-Африканский Союз, где он и умер в 1944 году. Новым (и, как оказалось, последним) шахиншахом Ирана был провозглашен его сын, наследный принц Мохаммед Реза Пехлеви, выразивший горячее желание сотрудничать с Великобританией и СССР. В 1942 году он подписал с ними союзный договор. А 9 сентября 1943 года Иран объявил нацистской Германии войну.
Срок ухода всех иностранных войск из Ирана также был установлен договором 1942 года, по которому Великобритания, СССР и вступившие к тому времени в войну США должны были вывести всех своих военнослужащих из страны "в течение шести месяцев после окончания войны". Также обсуждение вывода войск обсуждалось на Потсдамской конференции, где вывод войск был оговорен так: "в течение 6 месяцев с момента окончания войны с Японией".
К 1 января 1946 года Иран покинули все американские войска. Великобритания вывела свои подразделения до 2 марта того же года. Однако сталинский СССР вовсе не собирался выпускать Иран из сферы своего влияния. Сталин вывел Красную Армию из Ирана только в мае 1946 года – после начала так называемого "Иранского кризиса", попыток Кремля создать на севере Ирана марионеточное самопровозглашенное социалистическое государство Демократическая Республика Азербайджан, угрозы атаки Тегерана советскими танками, предъявления иранским правительством в новообразованный Совет Безопасности ООН первого в истории этой организации официального обвинения СССР в агрессии (ставшего и одним из первых доказательств начавшейся холодной войны), и крайне жесткой реакции и предупреждений со стороны Запада.
Сейчас
Как указывает политолог Николай Кожанов, годовщина начала операции "Согласие" в исторической памяти иранского народа, как и в целом события Второй мировой войны, неизбежно рождают параллели с историей Персии в XIX – начале XX века, когда слабая Каджарская династия фактически была заложницей в глобальном геополитическом состязании Лондона и Санкт-Петербурга, утратив какую-либо независимость:
"В 1941 году, несмотря на успехи в консолидации страны и ее модернизации, Реза-шаху было наглядно доказано, что судьба его королевства по-прежнему решается не в Тегеране. В результате то, что нам может казаться радостными символами Победы – знаменитые фотографии "тройки лидеров" в Тегеране или повествования о чете советских разведчиков Вартанян, история ленд-лиза, – для иранцев имеет иной, увы, горький смысл. Это символы продолжения многовековой традиции иранских поражений от внешних сил.
Нет, иранцы не ставят под вопрос цену и важность победы над нацизмом, а действия их ополченцев в войне с Ираком в 1980-х годах там зачастую сравниваются со стойкостью советских людей во время Великой Отечественной войны, я это знаю лично. Но тогдашняя потеря суверенитета, под весьма спорным предлогом "предотвращения деятельности германской агентуры", накладывается на куда более древний и болезненный для иранцев нарратив о необходимости бороться за независимость своей страны от соседей на протяжении многих веков.
Резонирует этот нарратив и с одной из ключевых идей Иранской революции 1979 года, которая была не только исламской, но и антиимпериалистической в широком понимании, призванной освободить Иран от вмешательства в его внутренние дела извне. Нынешнее иранское руководство, кстати, периодически возвращается к идее пересмотра действий союзников по антигитлеровской коалиции, видя в той оккупации еще и источник экономических бед страны после войны.
При этом тема страданий и борьбы за независимость в Иране древнее исламской революционной идеологии и сидит в иранцах куда глубже. Неудивительно, что недавний поступок двух иностранных послов, российского и британского, да еще и прямо накануне 80-летия этого вторжения, вызвал столь бурную реакцию, которая задела все слои иранского населения, независимо от их политических взглядов, а также от отношения к современной России или Британии. Я говорю об их постановочной фотосессии в этом августе, в духе знаменитой фотографии Рузвельта, Сталина и Черчилля, на тех же ступенях советского посольства в 1943 году. На мой взгляд, вся эта история наглядно продемонстрировала, что мышление некоторых современных дипломатов и политических деятелей не сильно поменялось со времени "империалистических аннексий и контрибуций".
Но если в Лондоне постарались этот скандал просто не заметить, то последующая реакция Москвы (как дипломатов, так некоторых "интеллектуалов") вызывает у меня просто оторопь. Вслед за неуклюжими оправданиями, что "мол, это мы так дань союзным временам отдали" (вы бы пригласили тогда и нового президента Ибрагима Раиси, да и прокатились бы с ним к погранпереходам, через которые тогда шли лендлизовские грузы в СССР!), стали появляться статьи сотрудников некоторых "придворных" кремлевских институтов, которые чуть ли не открыто призывают заставить Иран извиниться за резкую реакцию на косплей главы российской дипмиссии и напомнить Тегерану о значимости Москвы как "защитника от козней Вашингтона".
Любители поплакать о тех временах, когда русский царь мог одной угрозой "отправить в Париж зрителей в серых шинелях" изменить репертуар французского театра, забывают, чем это может аукнуться в трудный момент в наши дни. Вроде бы действительно, без шуток, славящаяся отличными традициями знания Востока российская дипломатия сейчас совершила глупую и досадную ошибку – ради желания посидеть на месте Сталина. Хотя не знать, к чему это приведет, было нельзя".
