На принадлежащем Сингапуру острове Сентоса трудно заскучать: здесь есть огромный ультрасовременный парк аттракционов, множество спортивных и пляжных сооружений, не говоря уже о роскошных отелях. Но 12 июня главным "развлечением" на Сентосе станет встреча, которую еще до ее начала назвали исторической: впервые в истории встречаются лидеры США и Северной Кореи – Дональд Трамп и Ким Чен Ын.
"Здорово быть в Сингапуре, воздух пропитан волнением", – поделился своими ощущениями по прибытии в Сингапур Дональд Трамп посредством любимого Твиттера.
Ким Чен Ын не написал ничего, так как социальными сетями, насколько известно, он не пользуется. Но на встрече с сингапурским премьером Ли Сяньлуном северокорейский вождь выглядел довольным и излучал оптимизм. Госсекретарь США Майк Помпео, возглавлявший подготовку к саммиту со стороны американской дипломатии, в своих заявлениях был деловит и сразу обозначил, чего ждет Вашингтон:
"Раннее совещание с моей командой из Госдепартамента. Посол Ким (Сун Ким, американский дипломат корейского происхождения, ответственный за переговоры с Северной Кореей, – прим. РС) встречается сегодня с [представителями] КНДР. Мы рассчитываем на полную, поддающуюся проверке и бесповоротную денуклеаризацию Корейского полуострова".
Собственно, главная политическая интрига саммита к этому и сводится: удастся ли Вашингтону добиться от Пхеньяна окончательного отказа от ядерного оружия – если не немедленного, то хотя бы в относительно близкой перспективе. Делу не помогли недавние заявления советника президента США по национальной безопасности Джона Болтона, а затем вице-президента Майка Пенса, которые сравнивали перспективы такого отказа для КНДР с тем, что проделал в начале прошлого десятилетия тогдашний ливийский диктатор Муамар Каддафи. Отказавшись от ядерных разработок, он нормализовал отношения с Западом – но это не спасло его в 2011 году от свержения и убийства повстанцами, которых поддержали западные державы. Можно смело утверждать, что если Ким Чен Ын и хочет подражать кому-либо, то это явно не Каддафи. Видимо, поэтому Белый дом впоследствии не возвращался к ливийским аналогиям. А президент Трамп предпочитал делать упор на "пряники" – обещания экономической помощи, инвестиций и безопасности в случае, если вождь КНДР окажется сговорчивым.
Саммит в Сингапуре уже можно считать дипломатическим чудом – учитывая, что менее года назад его нынешние участники обменивались такими "любезностями", какие на столь высоком государственном уровне можно услышать нечасто.
- Август 2017, Дональд Трамп грозит Северной Корее "огнем и гневом", если она не прекратит ядерные испытания:
- Сентябрь 2017, Ким Чен Ын наносит ответный удар – к счастью, не ядерный, – назвав президента США "больным на голову старым дураком"; последнее словечко – dotard – становится английским словом дня, которое интернет-пользователи активно задают в поисковых системах:
- В том же месяце Дональд Трамп изобретает для Ким Чен Ына кличку "Ракетчик" – Rocket Man (вариант – "Маленький Ракетчик", Little Rocket Man) которую впоследствии употребит несколько раз. Например:
"Вчера вечером я беседовал с президентом Южной Кореи Муном. Спросил его, как там поживает Маленький Ракетчик. В Северной Корее стоят длинные очереди за газом. Беда!"
- Ноябрь 2017, МИД КНДР после очередной перепалки сторон: "Безответственные ремарки такого старого безумца, как Трамп, не запугают нас".
Во второй половине 2017-го мировая пресса размышляла уже не над тем, ударят ли США по Северной Корее, а скорее над тем, когда это случится. Но с приходом 2018 года ситуация полностью изменилась. Для начала Ким Чен Ын берется налаживать отношения с Южной Кореей. Спортсмены обеих стран совместно выступают на зимней Олимпиаде в южнокорейском Пхёнчхане, а через пару месяцев вождь Севера и президент Юга тепло обнимаются на демаркационной линии между двумя странами. Да, именно линии – полноценной, с соответствующим международно-правовым статусом границы между двумя Кореями нет, поскольку Корейская война 1950-х годов формально не прекращена, мирный договор до сих пор не подписан. Этот вопрос также должен быть рассмотрен Трампом и Кимом на саммите в Сингапуре.
Мы рассчитываем на полную и бесповоротную денуклеаризацию Корейского полуострова
Дорога к этому саммиту заняла полгода, на протяжении которых Вашингтон и Пхеньян сменили ругань на взаимно уважительный тон, лидеры двух стран обменялись посланиями, а в США и Сингапуре выпустили золотые памятные медали в честь предстоящей встречи. В мае сама встреча чуть было не сорвалась из-за навеянных американской стороной ассоциаций с Ливией, неприятных для КНДР, и совместных военных учений США и Южной Кореи, но в конечном итоге Трамп и Ким все-таки прилетели в Сингапур 10 июня. Выбор места встречи обусловлен тем, что, не будучи связанным союзными и какими-либо другими договорами ни с США, ни с Северной Кореей, Сингапур поддерживает добрые отношения с обеими этими странами.
О том, что стоит за сингапурским саммитом и чего ожидать от общения двух, возможно, самых экстравагантных политиков в мире, Радио Свобода рассказал живущий в Токио журналист-востоковед Василий Головнин.
– Чьим внешнеполитическим успехом в большей степени – американским или северокорейским – можно считать сам факт встречи Трампа с Ким Чен Ыном?
– Бесспорно, Северной Кореи. Она из положения страны, полностью изолированной от внешнего мира, которая поругалась даже со своим единственным экономическим спонсором и военным союзником Китаем и в прошлом году находилась буквально на грани военного удара, сейчас оказалась в центре всеобщего заинтересованного внимания. Перед ней открываются большие перспективы.
– Почему предыдущим президентам США не приходило в голову предлагать хоть дедушке, хоть отцу, хоть нынешнему Киму личное общение, а вот Дональд Трамп решился на это?
– Это, конечно, особенность Трампа, его склонность к игре, театральности. Проблема Северной Кореи в ее нынешнем состоянии идет со времен президента Клинтона. Конечно, ни Клинтону, ни Бушу-младшему, ни Обаме не приходило в голову разговаривать с Кимами, потому что было видно, что разговаривать особенно не о чем. Все договоренности, которые были, Пхеньяном нарушались, ничего не складывалось даже на низовом, рабочем уровне. К тому же с Ким Ир Сеном, я думаю, вряд ли вообще кто-то хотел разговаривать, а Ким Чен Ир, отец нынешнего вождя, был человек нелюдимый, не стремившийся к особым контактам, в том числе с американским лидером. А вот сейчас совпали два очень "заводных" характера Ким Чен Ына и Трампа, которые, я не исключаю, друг другу понравятся.
– То, что они оба, и Дональд Трамп, и Ким Чен Ын, как вы их назвали, –"заводные", непредсказуемые, склонные к резким "зигзагам" в своей политике, – это скорее в данном случае позитивный фактор или негативный?
Ким Чен Ына и Трамп, я не исключаю, друг другу понравятся
– Для них, наверное, плюс, потому что они оба готовы проявлять своеобразную гибкость и склонность к быстрым неожиданным решениям. Хотя я подозреваю, что Ким Чен Ын более последователен в своих долгосрочных целях, в тактике. Вообще он производит, несмотря на всю свою карнавальную внешность, впечатление человека расчетливого, хладнокровного и умеющего доводить ситуацию до последнего барьера, а потом вовремя отступить. Хотя в принципе это свойство всех представителей династии Кимов, они великолепно играют на лезвии ножа.
– В таком случае, какой результат встречи с Трампом можно было бы считать успехом для Кима?
– Если не брать самые большие надежды, то он хочет максимально затянуть переговоры о ликвидации ракетного и ядерного потенциала КНДР, то есть затянуть желательно до бесконечности, но при этом что-то выторговать в плане гарантий безопасности и сохранности собственного режима. Например, хотя бы устное заявление о том, что они заканчивают Корейскую войну или, скажем, готовы подписать документ о ее окончании – это был бы большой успех. Война была лишь остановлена в 1953 году соглашением о перемирии, но она идет по сей день, что вызывает постоянное беспокойство в Северной Корее.
– А если перевернуть вопрос: для Америки, для Дональда Трампа какой результат саммита будет успехом?
– Чего хочет Трамп, я не решусь предсказать. Если брать Соединенные Штаты вообще, то, конечно, это должен быть некий график реальной ликвидации ракетно-ядерного потенциала Северной Кореи. То есть не дать это дело заболтать, как это происходило с начала 90-х годов. Разумеется, невозможно рассчитывать на то, что они о чем-то договорятся реально, то есть нельзя надеяться на то, что Северная Корея согласится на "ливийский вариант". Северная Корея – это не Ливия. Но какая-то конкретика, какой-то график движения к ликвидации хотя бы части северокорейского военного потенциала – это было бы, конечно, успехом США.
– Правы ли США, в данном случае Дональд Трамп, в том, что ищут прямого общения с Северной Кореей? Может быть, стоило, как раньше, давить на нее через Китай? Или отношения Северной Кореи и Китая уже настолько изменились, что КНДР стала достаточно самостоятельным игроком?
– Северная Корея не может стать самостоятельным игроком, если она порвет с Китаем, у нее просто нет для этого экономических возможностей. Не мне, конечно, давать советы Соединенным Штатам, но, возможно, было бы эффективнее помурыжить с помощью Китая Северную Корею, еще чуть-чуть подержать в карантине, хотя бы годик еще. Но Трампу, бесспорно, нужен громкий внешнеполитический успех, яркая картинка. Эти соображения, конечно, перевесили. К тому же нельзя было рассчитывать на слишком длительное сотрудничество Китая, особенно на фоне тех торговых проблем, которые образовались в отношениях с Пекином. Как бы то ни было, Китай – это ключевой фактор, потому что он дает Северной Корее все возможности для жизни.
Северная Корея не может стать самостоятельным игроком, если она порвет с Китаем
– Как смотрят на нынешние контакты между Вашингтоном и Пхеньяном в Японии и Южной Корее? Там нет опасений, что Трамп тем или иным образом ухудшит их положение – прежде всего в том, что касается безопасности?
– В этом плане Япония и Южная Корея довольно здорово отличаются. В Японии, естественно, именно этого боятся, причем все – и правые, и левые, и либералы, и не очень. Опасаются того, что Трамп рубанет и о чем-то договорится с Кимом, позабыв об интересах Японии. А вот в Южной Корее общественное мнение расколото. У власти там сейчас левые националисты, они родом из эпохи студенческих волнений, те бывшие молодые люди, которые боролись против военной диктатуры в Южной Корее в 1980-е годы. А поскольку они боролись именно с ней, то у них невольно возникали какие-то затаенные симпатии к Северу. Многие из них читали в юности запрещенные в Южной Корее книги Ким Ир Сена. Слегка романтический настрой у них остался. А главное – нынешнее руководство Южной Кореи рассчитывает укрепить собственные позиции за счет примирения с северными товарищами. Расчеты эти верны, потому что уровень поддержки такого примирения необычайно вырос в последнее время. Но есть в Южной Корее и консервативная часть общественного мнения, и она тоже сильна. Они считают, что северянам верить нельзя ни в чем, и тоже боятся, что Трамп о чем-то договорится с Кимом, а потом вынуждены будут все это расхлебывать как в Токио, так и в Сеуле – считает журналист-востоковед Василий Головнин.
Би-Би-Си в своей "объясняющей" подборке к саммиту напоминает о грустном факте: вне зависимости от изгибов двусторонней дипломатии, КНДР остается жестоким коммунистическим режимом – однако, "о чем почти наверняка НЕ зайдет речь в Сингапуре – это о ситуации с правами человека в Северной Корее".
