Журналист белорусского оппозиционного телеканала "Белсат", один из авторов программы "Давайте разбираться" Станислав Ивашкевич накануне был отпущен на свободу после задержания. Суд признал его виновным в участии в несанкционированной акции протеста и оштрафовал, хотя журналист выполнял редакционное задание.
Два дня Ивашкевича разыскивали коллеги, родные и друзья. Он пропал в Минске в день голосования на президентских выборах. Журналист является соавтором нескольких расследований, в том числе о выводе средств белорусских предприятий за рубеж. Последняя его программа была посвящена молодым женщинам, связанным с президентом Беларуси Александром Лукашенко.
Утром 13 августа на свободу были отпущены коллеги Ивашкевича – оператор Иван Мураев и расследователь Сяржук Герасимович, которые также снимали процесс подсчета голосов и протесты, начавшиеся после оглашения официальных результатов президентских выборов в Беларуси. Ивашкевич написал в фейсбуке, что также были задержаны журналисты "Белсата" Татьяна Белашова, Виталий Дубик, Максим Швед, Алена Щербинская – информации о том, где они находятся, нет. "Им нужна поддержка международной журналистской солидарности. Журналисты других изданий были задержаны, избиты или ранены резиновыми пулями. Похоже, что сотрудники правоохранительных органов часто преследуют журналистов", – написал Станислав Ивашкевич.
В интервью Радио Свобода журналист рассказывает, что произошло с ним после исчезновения в Минске, о том, какие нарушения он наблюдал во время подсчета голосов на выборах, а также о настроениях в белорусском обществе после оглашения результатов голосования центральной избирательной комиссией:
– Станислав, как вы себя чувствуете, все ли с вами в порядке после заключения?
– Чувствую я себя сейчас хорошо, а случилось следующее. На избирательном участке вечером в день выборов я снимал закрытие избирательного участка и объявление результатов голосования. Когда избирательная комиссия отказалась пускать наблюдателей, люди начали возмущаться и прибежал ОМОН, который начал задерживать людей. Поскольку я находился рядом и все снимал, брал у людей интервью, то задержали и меня, несмотря на то, что я сказал, что я журналист. На тот момент задерживали еще довольно корректно, посадили в автобус, не избивая, а через несколько часов отвезли в так называемый Центр изоляции правонарушителей, на Окрестино, это временная тюрьма. Там у нас переписали данные, отобрали личные вещи. В трехместную камеру посадили 13 человек, и так мы провели двое суток без еды. Только один раз нам выдали на всех буханку хлеба и один раз вывели во двор специально для того, чтобы избить палками. После этого, на третий день, были выездные суды. В Центр приехали судьи и в режиме конвейера начали штамповать всем по 10–15 суток ареста за участие в несанкционированном мероприятии. Мне оформили то же самое. Судья отказалась просматривать видеозаписи моего телефона, из которых было понятно, что на участке я находился как журналист. Также отказались приглашать свидетелей – тех милиционеров, которые меня задержали в противоположном конце города, в отличие от того адреса, который был указан в протоколе. Меня признали виновным в участии в массовых акциях. Но при этом, насколько я понимаю, судья учла, что я ухаживаю за несовершеннолетним сыном, и в качестве исключения присудила мне штраф вместо нескольких суток заключения, как всем остальным. Из тех тысяч людей, которые были задержаны в течение того времени, пока я находился в камере, только четверым присудили штрафы вместо заключения.
– Вас и других заключенных избивали? Как это происходило?
Они кричали: "Мы вас сюда не звали", "Из-за вас мы тут работаем лишнюю смену"
– Это был прогон через строй. Там стояло несколько десятков сотрудников с каждой стороны, и мы должны были проходить через строй. Каждый бил тяжелой резиновой палкой, которая больше, чем обычная милицейская. Потом нас вывели во двор и еще какое-то время избивали палками, а затем загнали назад, в камеру.
– Они кричали при этом что-то, обзывали?
– Они кричали: "Мы вас сюда не звали", "Из-за вас мы тут работаем лишнюю смену", все в этом духе.
– Те люди, с которыми вы оказались в одной камере, какие взгляды разделяют? Поддерживают Лукашенко или наоборот?
– Это все были либо участники протестных акций, которые были в тот вечер, либо же случайные люди, которых задержали в рамках рейдов, связанных с этими акциями. Среди нас оказался один азербайджанец, который рассказывал, что у них в Азербайджане очень уважают нашего президента. Но он тоже сидел вместе с нами, как и все остальные. Троих из нашей камеры увезли в больницу. У одного ноги были посечены осколками от светошумовой гранаты, одного очень сильно избили, у него были сильнейшие гематомы, а у одного армянина было подозрение на перелом копчика.
– То есть непосредственно в заключении им не оказывали медицинской помощи?
– Там были медики, которые приходили посмотреть, что с кем происходит. У кого были гематомы – делали несколько уколов и принимали решение о направлении на госпитализацию. Поскольку мы там сидели голодные, опытные люди среди нас попросили лекарство для уменьшения желудочной кислотности, а еще один человек – от давления. Эти таблетки нам принесли.
– Вас отпустили на свободу, но забрали все личные вещи. Есть ли у вас возможность вернуть их?
– Это стандартная процедура, что все личные вещи при помещении в тюрьму забирают. Но что не отдают – абсолютно противозаконно, хотя и само задержание было противозаконное. У нас не было правового статуса те двое суток, что мы находились под стражей. Я остался без ключей, паспорта, кошелька, денег, карточек, телефона. Меня вывезли из тюрьмы, отвезли на несколько километров от нее и просто оставили на улице, без шнурков. Когда меня вывезли, мой адвокат остался, чтобы все оформить и получить мои вещи, но ему не дали никаких документов о моем освобождении. И за вещами моими его пересылали с одного этажа на другой, а потом, когда он по кругу пришел к первым людям, его, нецензурно обругав, вытолкали.
– Вы следили за выборами до вашего задержания. Расскажите, что вы наблюдали во время подсчета голосов? Замечали ли вы какие-то нарушения во время этого процесса, попытки скрыть информацию от журналистов и общественности?
Фальсификации на выборах в этот раз были просто вызывающими
– То, что послужило причиной возмущения людей на избирательном участке в то время, когда я там снимал, – избирательная комиссия отказывалась допускать туда независимых наблюдателей во время подсчета голосов. У них было какое-то постановление, что белорусский Центризбирком ограничил количество наблюдателей тремя в связи с коронавирусом, хотя, несмотря на коронавирус, проводятся и сами выборы, а власть проводит массовые мероприятия, например парады. Но потом подошел человек, который является доверенным лицом одного из кандидатов в президенты, и потребовал пропустить его, а это предусмотрено даже действующим законодательством, и они не могли ему отказать. Но его начали игнорировать: сначала проверили его документы, а потом перестали на него смотреть. Тогда стало понятно, что, невзирая ни на какие правила, их задача – никого не пускать на подсчет голосов.
– Во время выборов вы общались с людьми, записывали интервью. Какие настроения в белорусском обществе сейчас в связи с тем, что происходит?
– Настроения протестные, возмущение. Я могу рассказать о своем круге, и, наверное, это будет немножечко нерепрезентативно, но даже те аполитичные люди, с которыми я сталкиваюсь по работе, в регионах на опросах, в жизни, как, например, таксисты, сейчас тотально высказывают возмущение тем, что происходит. Фальсификации на выборах в этот раз были просто вызывающими. Люди реагируют на то, что власти бросают вызов народу в стиле: ну, и что вы нам за это сделаете? Тыкают как бы носом в то, что выборы фальсифицируются, а люди ничего с этим не могут поделать. Вот такое возмущение сейчас чувствуется буквально у всех.
– Когда рассматривалось ваше дело в суде, припоминали ли вам, или, может быть, вы связываете ваше задержание с тем расследованием, которое вы сделали в связи с близкими к Лукашенко молодыми девушками?
– Это было последнее расследование, а перед этим мы делали более глубокие расследования о разных офшорных и коррупционных схемах, по которым из белорусской экономики выводят сотни миллионов долларов, и про окружение Александра Лукашенко, которое в этих схемах так или иначе участвует. То есть когда меня задержали, я думаю, это был просто хапун (массовое задержание. – Прим. РС), и я, что называется, попал под гребенку, потому что сейчас под стражей находятся как минимум пять журналистов "Белсата", задержанных в разных точках, где они освещали процесс выборов. Поэтому мое задержание, мне кажется, не связано с этим. Хотя за несколько дней до него меня задержали в Могилевской области, где я как раз работал над расследованием о женщинах, приближенных к Лукашенко: у меня конфисковали телефон. За нами велась слежка практически от самого Минска, и в результате задержали в городе Шклов, а там после трехчасового опроса отпустили. Телефон забрали якобы для экспертизы, – рассказывает Станислав Ивашкевич.
За неделю протестов в Беларуси задержали более пяти десятков журналистов. Накануне в Минске задержали журналиста Радио Свобода Виталия Цыганкова и его жену. Цыганкова избили, жене приставляли пистолет к виску. Во вторник силовики напали на съемочную группу Би-би-си, были задержаны корреспондент "Медузы" Максим Солопов, корреспондент Znak.com, наблюдатели "Открытой России" Игорь Рогов и Артем Важенков. Первого удалось освободить из заключения, а Важенкова обвиняют в организации массовых беспорядков, ему грозит до 15 лет.
