Торговая война США с Китаем, выход России из Договора РСМД, общая нестабильность и дальнейшая цифровизация мировой экономики, изменения климата, ситуация вокруг Ирана и КНДР и конфликты в Сирии и Венесуэле. Это главные, но не единственные темы открывшегося 28 июня в японском городе Осака на искусственном острове Сакисима двухдневного, уже 14-го по счету саммита "Большой двадцатки" (G20), собравшего около 30 тысяч участников. Кому из мировых лидеров в Осаке удастся поговорить друг с другом и насколько плодотворно? И на какие темы сразу кем-то будет наложено табу?
"Я хочу наладить отношения с Россией, и я думаю, у нас получится. Я хочу поладить с Китаем, и думаю, так и произойдет". Эти слова президента США Дональда Трампа, сказанные им в интервью журналистам нескольких американских медиа, в частности Fox News, незадолго до саммита "Группы двадцати" в Осаке, привлекли наибольшее внимание. Однако общение Владимира Путина и Дональда Трампа может и не состояться – график пребывания президента России в Японии был утвержден только в последний момент и все еще может измениться. Впрочем, один час на встречу с президентом США "на полях" саммита там отведен. Сам Путин перед отъездом несколько раз отмечал, что отношения Москвы и Вашингтона становятся с каждым днем только хуже.
В последний раз Трамп и Путин официально проводили двусторонние переговоры в Хельсинки 16 июля прошлого года, и ни к каким значительным результатам та встреча не привела – за исключением разве что вала критики в адрес президента США со стороны многих американских журналистов и общественных деятелей. Они обвинили Трампа в том, что любым заверениям Путина он доверяет больше, чем собственным спецслужбам, особенно когда речь заходит о возможном влиянии Кремля на выигранные им в 2016 году президентские выборы.
Будущее общение лидеров США и России на саммите G20 в Японии омрачило также расследование газеты The New York Times, заявившей об усилении американских кибератак в последнее время на российскую энергетическую систему. Дональд Трамп в присущей ему манере отреагировал на эту публикацию крайне жестко, назвав ее авторов "государственными изменниками".
После того как в феврале 2019 года США и Россия заявили о приостановлении соблюдения своих обязательств по Договору о ракетах малой и средней дальности (РСМД), обменявшись взаимными обвинениями в его нарушении, к сегодняшнему дню судьба этого документа кажется решенной. Однако между Вашингтоном и Москвой существует еще один договор, "О мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений" (СНВ-III), подписанный президентами Дмитрием Медведевым и Бараком Обамой в Праге и вступивший в силу в феврале 2011 года. Он рассчитан на 10 лет (до 2021 года), с возможным продлением по взаимной договоренности на 5 лет – и сейчас именно он может также стать одной из тем разговора Путина и Трампа.
При этом на последнем саммите G20 в Аргентине в ноябре – декабре 2018 года Трамп, сославшись на "изменившуюся политическую реальность", официального общения с российским президентом, несмотря на все ожидания, в последний момент решил избежать. Впрочем, они все же неформально коротко пообщались в Буэнос-Айресе во время общего ужина, после чего президент США пригласил Путина на встречу в Вашингтон – которая затем была отменена. 3 мая этого года российский и американский президенты, впервые за много месяцев, лишь сумели провести телефонный разговор.
О встречах и планах Владимира Путина и Дональда Трампа на 14-м саммите "Большой двадцатки" в интервью Радио Свобода рассуждает военно-политический эксперт Юрий Федоров:
– У Владимира Путина в Осаке запланировано много отдельных встреч – с Эммануэлем Макроном, Реджепом Эрдоганом, Си Цзиньпином, даже Терезой Мэй, не считая остальных. Насколько выигрышно Путин смотрится сейчас – и среди мировой политической элиты, и глазами иностранных журналистов, и мировых аналитиков? Как в самой России воспринимают и освещают эту поездку – это, конечно, отдельный разговор…
– В России, конечно, об этой поездке говорят как о большой победе Кремля и президента России Владимира Путина лично. Что касается западных СМИ и, что важнее, западных политических деятелей, я думаю, они прежде всего хотят понять одну вещь, которая действительно их волнует: чего можно ждать от Кремля? Потому что Кремль, вообще, известен своим труднопредсказуемым, или совсем непредсказуемым, поведением. Поэтому мировые лидеры, естественно, хотят понять, какое настроение у Владимира Путина, к чему он может готовиться. Он, конечно, об этом вряд ли готов говорить открыто, но тем не менее… Во-вторых, ведущие политики Запада, и не только, хотели бы передать некие "месседжи" Путину. Например, сказать: "Если вы сделаете то-то, тогда будет совсем плохо, потому что мы в ответ вынуждены будем сделать то-то и то-то". Эти разговоры, естественно, для Запада имеют большое значение. Этим и объясняются встречи российского президента. Но есть еще, конечно, и отдельные, специальные интересы разных сторон.
– Си Цзиньпина и Реджепа Эрдогана точно к западным лидерам очень сложно причислить, и у них есть свои интересы в отношении Путина. Может быть, встречи с ними для Путина важнее, чем другие?
– С Си Цзиньпином Путин встречается регулярно, и я не думаю, что они могут сказать друг другу что-либо новое. Потому что российско-китайские отношения в общем установились: Россия берет в них на себя роль ведомого, и вынуждена так или иначе приспосабливаться к требованиям, которые исходят из Пекина. Тут уж ничего не поделаешь, потому что и соотношение экономических потенциалов, и стратегическое положение России к востоку от Урала превращает Китай в сюзерена. А Россию – в своего рода вассала, по крайней мере в региональном аспекте. Скорее всего, лидеры двух государств подтвердят достигнутые ранее договоренности, может быть, решат какую-то очередную проблему, не самую важную.
Что касается Эрдогана, здесь, действительно, есть проблемы, которые волнуют и турецкое руководство, и российское. В первую очередь, связанные с Сирией. Есть очень острая проблема Идлиба, где интересы России и Турции в общем противоречат друг другу. Кроме того, Анкаре небезразлично, как складываются отношения в треугольниках "Россия – Иран – США", "Россия – Израиль – США" или "Россия – Израиль – Иран". Там очень много всяких геометрических фигур, в этом регионе.
– Итак, интрига, которая волнует всех: о чем могут говорить Владимир Путин и Дональд Трамп? О международном терроризме? О выходе из договора РСМД? Об экономике? О том, в чем до сих пор их обоих обвиняет мировая либеральная пресса? О санкциях? Об Украине, Иране, Сирии, Венесуэле?
– Нужно обратить внимание на то, что незадолго до саммита в Осаке в Иерусалиме состоялись очень интересные трехсторонние консультации. Встретились там Джон Болтон, советник президента США по национальной безопасности, Николай Патрушев, секретарь российского Совета безопасности, и глава Совета национальной безопасности Израиля Меир Бен-Шаббат. Ничего похожего раньше не случалось. Такая встреча, да еще в Иерусалиме, свидетельствует о том, что в центре внимания и Москвы, и Вашингтона сегодня находится в первую очередь Ближний Восток, причем не только и не столько Сирия, сколько проблемы, связанные с Ираном. Вашингтону нужно как-то выйти из нелепой ситуации, в которую он попал в связи с ультиматумом, предъявленным им Тегерану, и выходом из "ядерной сделки". Ситуация дошла до уровня практически начала военных действий. А любой более или менее серьезный вооруженный конфликт в зоне Персидского залива и Ормузского пролива может привести к совершенно невероятным потрясениям в мировой экономике, и неизбежен всплеск нефтяных цен. В Белом доме, вероятно, не просчитали все последствия. И я не исключаю того, что Трамп может обратиться к Москве (и думаю, что уже устами Болтона обратился), чтобы Россия помогла ему каким-то образом выйти без особых потерь из этой ситуации.
Если выстраивать схему приоритетов встречи Путина и Трампа, я бы обозначил американские интересы следующим образом: на первом месте – Иран, на втором – договор СНВ-III. Готовы ли США принять российские требования по этому договору? Я думаю, что не готовы. И потом еще три-четыре проблемы, которые, видимо, также будут обсуждаться, это Украина, Сирия, Венесуэла. Но здесь я никаких особых подвижек в позициях и той, и другой стороны не ожидаю, честно говоря.
– Чтобы понимать мотивацию Дональда Трампа, нужно вспомнить, наверное, то, какое место Россия сейчас занимает вообще в списке приоритетов во внешней политике США. Или ее, так сказать, удельный вес возрос?
– Роль России в мире и конкретно для США в большинстве случаев незначительна или почти незаметна. Но есть несколько сюжетов, в которых Россия играет существенную роль. Первый – это ядерное оружие и вся проблематика, связанная с ядерным оружием, с ракетами средней и меньшей дальности в Европе. Вторая группа проблем связана с действиями России против Украины. Если предположить, что в Кремле готовятся к каким-то серьезным акциям против Украины, будь то попытки дестабилизировать эту страну изнутри либо усилить военное давление, это тоже может иметь очень серьезные стратегические последствия, по крайней мере для всей Европы, и здесь с Россией приходится считаться. Ну и, наконец, Ближний Восток, где у России есть определенные позиции. Естественно, что в Кремле этим пользуются.
– Насколько верно Владимир Путин сейчас вообще может оценивать мировую политическую реальность? Если вспомнить все, что он говорил в последний год, тональность его речей как-то менялась?
– Тональность была то более жесткая, воинственная, залихватская, то чуть менее. Но тем не менее, у меня складывается твердое убеждение, что он живет, как выразилась Ангела Меркель, в своей собственной реальности, в которой Россия играет, по его представлениям, гораздо большую роль в мире, чем это происходит на самом деле. Отсюда – это его преувеличение собственной роли и одновременно параноидальное восприятие окружающего мира, который представляется ему источником разного рода угроз, заговоров, всяких интриг против России. Такова та схема, та психологическая матрица, на основе которой Путин принимает свои решения. И он часто ошибается. Причем я думаю, что, если уж перечислять все важные решения, которые он принимал в последние несколько лет, скажем, после возвращения власти в 2012 году, мы увидим, что Путин, в общем, не принял ни одного серьезного решения, которое обернулось бы политическими выгодами для Москвы. Так или иначе, все его шаги ухудшали стратегическое положение России в мире и положение внутри страны.
Но давайте не будем приуменьшать роль и значение Путина! Он прекрасно умеет пользоваться слабостью и ошибками своих оппонентов, это его сильная сторона. Интуитивно или с помощью каких-то аналитиков он хорошо вычисляет слабые места людей, которых он называет своими "партнерами на Западе", будь то европейские лидеры или американские, и умеет использовать эти слабые места, умеет нажимать на болевые точки. И это делает его достаточно опасной фигурой в мировой политике, – заключает Юрий Федоров.
Безусловно, главной самой темой всего саммита G20 в Японии станут накаленные торговые отношения Вашингтона и Пекина после повышения американских пошлин на китайские товары. Они вызвали уже значительные потрясения на всех мировых рынках, и основное внимание присутствующих должно быть приковано к запланированным переговорам по этому поводу, во время специального ужина Дональда Трампа и председателя КНР Си Цзиньпина. Лидеры "Большой двадцатки" намерены также сами, в общении между собой, отыскать пути минимизации негативного влияния американо-китайского конфликта на экономики своих стран.
При этом официальный Пекин накануне начала переговоров в Осаке строго предупредил, что не допустит никаких разговоров о продолжающихся массовых антиправительственных манифестациях в Гонконге, так как считает происходящее исключительно своим внутренним делом. На возможность поднять эту тему за ужином с Си Цзиньпином намекал Дональд Трамп.
Японский премьер-министр Синдзо Абэ незадолго до начала саммита G20 обратился к мировой общественности с обращением, в котором описал свое видение главных международных проблем, которые следует сейчас обсуждать собравшимся у него в гостях лидерам. Вслед за ним то же в заявлениях изложили генеральный секретарь кабинета министров Японии Ёсихидэ Суга и министр иностранных дел Таро Коно. Все они считают, что международное сообщество испытывает неуверенность в дальнейшей сохранности сложившейся за десятилетия мировой системы порядка и свободной и справедливой торговли, и эту глобальную проблему следует решать как можно быстрее.
Кроме того, в планах Токио на этом саммите – обсуждение дальнейших мер в борьбе с терроризмом и радикальными идеологиями и создание общей системы налогообложения транснациональных цифровых корпораций, рассказывает живущий в Японии политолог-востоковед и журналист-международник Василий Головнин:
– Насколько уютно чувствует себя Синдзо Абэ в роли принимающей стороны?
– Если честно, то достаточно неуютно. И не только он, но и вся огромная армия японских чиновников, которая занимается организацией саммита в замечательном городе Осака. Японцы чувствуют, что нынешний саммит пройдет в не вполне благостной атмосфере, в которой встречи G20 проходили еще, допустим, лет пять назад. Хотя уже и на предыдущем саммите возникали всевозможные шероховатости. Главная проблема – это Дональд Трамп, США и их конфликт с Китаем по торгово-экономическим делам. Удастся ли согласовать окончательный документ? Не выльется ли это все в большую склоку? Это все занимает Абэ и, естественно, всех тех, кто находится ниже его. Тем более что в июле в Японии состоятся выборы в верхнюю палату парламента. Это не столь уж важный и решающий орган власти, но итоги голосования могут стать показателем поддержки японского премьера. Поэтому Абэ крайне заинтересован в том, чтобы в городе Осака все прошло гладко и тихо. Но так, похоже, не будет.
– Я читал заявление Синдзо Абэ, этакое открытое письмо миру, появившееся незадолго до открытия саммита. Он как-то очень туманно, блекло рассуждает о том, что ему кажется сейчас важным. И о цифровой экономике, и о свободе торговли, об экологии. Ему больше, кроме этого, сказать нечего? Или это традиционная обтекаемая японская вежливость, этикет – надо было написать какой-то текст, вот и написал?
– Это и японская вежливость, и в целом общий стиль таких саммитов, что "Двадцатки", что "Семерки", кстати. Самые острые, самые болезненные, кардинальные вопросы в общую программу дискуссий при их подготовке не включаются, они в нее попадают сами, самотеком. Поэтому Япония предлагает, как главные темы дискуссий, вещи действительно безумно важные, но не вызывающие острых столкновений мнений. Загрязнение Мирового океана пластиковым мусором, и вообще безумный рост пластикового мусора на планете – это, бесспорно, тема. Каждый год восемь миллионов тонн пластика попадает в Мировой океан. Японцы в преддверии нынешнего саммита подсчитали, что даже в развитых странах вместе с питьевой водой каждый год человек поглощает пластмассы размером с банковскую карточку! А в развивающихся странах проблема еще острее.
Что делать с гигантами цифрового информационного бизнеса – с Google, Facebook, Amazon?
Цифровая экономика, конечно, тоже тема. Что делать с гигантами цифрового информационного бизнеса – с Google, Facebook, Amazon? Ходят разговоры о том, что с них надо брать какой-то особый глобальный налог за использование виртуальной сферы. Но, естественно, главные столкновения противников в Осаке случатся не по этим вопросам. Саммиты "Большой двадцатки", как и саммиты "Большой семерки", давно стали ареной в первую очередь двусторонних встреч, и к ним, конечно, будет приковано наибольшее внимание.
– Все чаяния Синдзо Абэ на хоть какой-то прорыв в отношениях с Россией, на решение проблемы Курильских островов, очевидно, можно похоронить. О чем ему осталось говорить сейчас с Путиным?
– Конечно, Абэ очень зол, но не хотел бы в этом сознаваться, в том числе и самому себе. Но всем в Токио давно понятно, что не будет по теме мирного договора и по теме островов ничего, вообще. Вначале у Абэ еще, скажем, в конце прошлого года была идея путем контактов, очень закрытых переговоров довести Москву к моменту встречи в городе Осака до некоей общей договоренности хотя бы об очень общей канве мирного договора. Этого, конечно, ждать бессмысленно. Потому что позиции сторон ни в чем абсолютно не сблизились и даже, пожалуй, разошлись еще сильнее. С российской стороны выдвинуты новые претензии, которые мешают любой договоренности.
Это, в первую очередь, будущее японо-американского военного союза, это наращивание Японией своего противоракетного потенциала, что вызывает у Москвы крайне острое, резкое осуждение. Поэтому Абэ по мирному договору и был готов отступить. Но хотел бы договориться о чем-то хотя бы небольшом, что можно было бы выдать за какой-то шаг вперед. В первую очередь – о совместной хозяйственной деятельности на южных Курильских островах. Но и здесь ничего не случится, точно, потому что договориться не удастся – в первую очередь по вопросу, кто будет выдавать разрешения для японцев на хозяйственную деятельность на этих территориях. Японское информационное агентство "Киодо" написало со ссылкой на свои источники, что, видимо, даже и совместного заявления по итогам встречи лидеров России и Японии в Осаке не будет.
– Интересно, как город Осака готовился к такому важному мероприятию. Его украсили, обезопасили, полицейских навезли, магазины закрыли от греха подальше и так далее? Было ли что-то оригинальное?
– Все это мероприятие, не только в Осаке, но и вокруг будут охранять 32 тысячи полицейских. За несколько дней до начала уже заметно больше полицейских стало даже в центре Токио. Потому что власти, естественно, боятся, что что-то могут отчебучить, где угодно, включая столицу, и кто угодно. Ну, за вычетом орд антиглобалистов, которые обычно параллельно с такими встречами потрясают Европу, – в Японии их очень мало. Я только раз видел в центре Токио небольшую демонстрацию – левые люди с красными знаменами под лозунгами "Против неолиберализма" (что они вкладывают в это понятие, я не вполне сообразил), против саммита, против японо-американского военного союза. То есть выступления какие-то есть, но они не могут, конечно, помешать встрече.
Осака – очень интересный город, расположенный на юго-западе главного японского острова Хонсю
А Осака – очень интересный город, расположенный на юго-западе главного японского острова Хонсю. Он чуть было в свое время, в конце феодального периода, не стал столицей. Это город купеческий. Если Токио – город имперский, город чиновников, город штаб-квартир больших корпораций, которые туда перешли, то в Осаке остался хороший дух вольного средневекового поселения, которое привыкло жить само по себе. Это третий по размеру город в Японии, после Токио и Йокогамы, которые давно слились в одну гигантскую агломерацию, который считается более культурным, чем Токио, наполненный деньгами и нуворишами. Такой вот японский "Петербург". Местные ресторанчики в эти дни соревнуются в приготовлении какой-то еды специально к саммиту. Например, в Осаке и вообще во всем этом регионе очень популярно блюдо окономияки, это, условно, запеканка с кусочками осьминога, морепродуктов и чего-то еще; так сейчас там стали подавать это блюдо, украшенное небольшой горкой черной икры, то есть с намеком на российское участие. Есть такие же американские варианты, туда кладут что-то другое, – рассказывает Василий Головнин.
